«Обещаем наслажденье — мне созвездия сказали…»
Обещаем наслажденье — мне созвездия сказали.
Звездных знаков совпаденья мне блаженство обещали
Лишь бы локонов любимой не коснулся нечестивец!
Огради ее, незримый, не оставь ее в печали.
Ямочка на подбородке у нее — ловец искусный.
Кто в силок не попадался, в мире сыщется едва ли.
Кто ее лицо увидит, оробеет, ослепленный.
Побледнеет даже солнце, озаряющее дали.
Я — медлительный, забытый, незадачливый паломник.
А соперники не дремлют, свежий ветер оседлали.
Кто же я? Невольник, пленник, отраженье луноликой?
Пыль у милого порога, что не стерли, не убрали?
Кто же я? Поэт, владетель вековечного калама.
Занесу родное имя на священные скрижали.
Тороплюсь на поклоненье к недопитому кувшину
И рубиновой улыбке, что сияет из-под шали.
Я — Хафиз! Любые муки принимаю терпеливо —
Сколько раз ресницы-стрелы мое сердце поражали!
Перевод М. Курганцева
«Роза раскрылась и слушает речь соловья…»
Роза раскрылась и слушает речь соловья:
«Ты — не одна в цветнике, чаровница моя».
Роза ему отвечает: «Влюбленный, забудь
Речи такие, а мне их и слушать нельзя».
Если не выпьешь бальзам этих розовых губ,
Будет тебе уготована злая стезя.
Ради того, кто любил, одиноко стоит
В пьяной тиши харабата пустая скамья.
Утренний ветер играет волнами волос,
Черные локоны льются струями ручья.
Зная грядущее, мне возвещает мудрец:
«Звезды сказали: безрадостна доля твоя».
Нужно ли заново нежные речи твердить?
Нет! наполняй пиалу, золотая струя!
Стоит ли разум терять, убиваться, Хафиз,
Все свои беды в груди хороня и тая?
Перевод М. Курганцева
«Мы пировали всю ночь до утра…»
Мы пировали всю ночь до утра.
Заново чаши наполнить пора.
Заново надо начать возлиянья
Сразу, сегодня же, как и вчера.
Снова с утра пробудилась лужайка,
Благоуханна, свежа и пестра.
Нет, не вино пиалу наполняет —
Это рубинов живая игра.
Губы твои улыбаются нежно —
Будь благосклонна ко мне и щедра.
Нет к харабату дороги. А жажда
Неутолима, горька и остра.
Мне от привратника, от лицемера
Трудно сочувствия ждать и добра.
Лишь бы, Хафиз, от тебя не сокрыла
Деву-удачу глухая чадра!
Перевод М. Курганцева
«В наполненной чаше — мерцанье и радужный свет…»
В наполненной чаше — мерцанье и радужный свет.
В рокочущем чанге — веселье, а горечи нет!
На дне пиалы я, как прежде, любимую вижу.
Мне жаль тебя, трезвенник горький, непьющий сосед!
Бессмертье — награда тому, кто воистину любит.
Быть может, и я проживу еще тысячу лет?
Знавал я немало красавиц — пленительных, ладных.
Ты — в небе луна, а они — вереница планет.
Гляжу на тебя — и хмелею, и разум теряю.
Пьянею, сгораю, любой нарушаю запрет.
Запретное пью! Неужели меня остановят
Угроза, отказ, назидание, трезвый совет?
В цветущем саду отыщи мою милую, ветер.
В разлуке с любимой, — скажи, — угасает поэт.
Она еще помнит меня или время — всесильно? —
Спроси у возлюбленной и принеси мне ответ.
Как море, не знает границ благородная щедрость —
Хотел бы я плыть, наслаждаясь, не ведая бед.
Не плачу, не жалуюсь — лишь бы дождаться свиданья!
Вернется к Хафизу блаженство и вера, и свет!
Перевод М. Курганцева
«Что делать? В сердце у меня…»
Что делать? В сердце у меня
горит и ноет рана.
Ты метко бьешь — не помогли
кольчуга и охрана.
Твержу печальные стихи —
разбрасываю жемчуг.
Впустую лучшие слова
растрачиваю рьяно.
Кто мне поможет? Кто спасет?
Кто мне уступит чашу
Безумья сладкого, огня,
блаженного дурмана?
Ты — солнце. Жду тебя всю ночь,
безмолвно призываю.
Молчу — нельзя о божестве
рассказывать пространно.
Нельзя о риндах говорить,
как о дурных и грешных.
Господь дает им волю пить —
всегда и невозбранно.
Слова мои — огонь. Смотри,
будь осторожна — вспыхнешь.
Схвачу, не вырвешься —
стихи надежнее аркана.
Стихи всесильные вернут
любимую Хафизу —
Клянусь Каабой и луной,
и сурами Корана!
Перевод М. Курганцева
Слава ласковому ветру,
что с утра повеял здесь —
Он вернулся издалека,
принеся благую весть.
Насыщаю свое сердце
песнопеньями Дауда[76],
Откровеньям Сулеймана
отдаюсь душою весь.
Отметаю прозябанье,
обретаю упованье:
Мне вина благоуханье
не успело надоесть.
Все, что будет — принимаю:
постоянство и неверность,
Мед и яд, веселье, горе —
всю причудливую смесь.
Милая добросердечна
и к поэту благосклонна,
И не лжет… Достоинств много —
невозможно перечесть.
Только бы опять услышать
от нее хотя бы слово!
У нее — великодушье,
у меня — надежда есть.
Милосердная вернется,
чтобы радовать Хафиза…
Это ветер обещает —
похвала ему и честь!
Перевод М. Курганцева
«От горя плавилась душа, сгорала…»
От горя плавилась душа, сгорала,
В самозабвении себя теряла,
Завороженная незримой целью,
Скиталась по земле, себя терзала,
Сокровище искала понапрасну,
Чужих молить о помощи дерзала,
И все ждала, и верила обетам,
И тщетно к милосердию взывала,
Надеялась: все будет как и прежде,
Все повторится снова, как бывало.
Душа! Ты — голубь, ты попала в сети,
Упала в бездну — в глубину провала.
Ты столько силы отдала впустую,
А волю дай — и больше б отдавала.
Зачем? Чтобы спасли меня от жажды
Уста любимой — два багряных лала,
Чтоб милая поверила Хафизу
И от себя его не отдаляла…
Перевод М. Курганцева
Исполняются желанья!
Славься, винная струя,
Цветника благоуханье,
воз дыханье соловья!
Не иссякло наше время!
Раскрывают лепестки
Розы, лилии, нарциссы —
многоцветная семья.
Сад весенний, ладный тополь,
благородный кипарис —
Это ты, твой стан, осанка
горделивая твоя.
Губы тронула улыбка —
распускается бутон.
Подари его счастливцу,
не скупясь и не тая.
Ты — родник. Ты бескорыстна.
Ты щедра! Еще не все
Продают и покупают
на базарах бытия.
Ты немыслимо красива.
Ты — проснувшийся огонь.
Брось единственную искру —
запылаю разом я!
От волос твоих до неба
долетает аромат
И возносит мою душу
в запредельные края.
В цветнике запели птицы…
Где газель твоя, Хафиз?
Пусть она звенит нежнее,
чем рулада соловья!
Перевод М. Курганцева
«Утренний ветер, спеши к моей милой, лети…»
