I. Неспособные к обучению
В притчах этого раздела описаны такие качества характера и настрой ума, которые, оставаясь непреодоленными, лишают своих обладателей возможности усваивать посылаемые свыше наставления.
Суфийская система воспитания направлена на создание гармоничного «внутреннего человека», властвующего над низшими проявлениями своей природы (животными силами) и олицетворяемого поэтому в образе «царя зверей» – льва. В данной притче создание такого «внутреннего льва» изображено в виде нанесения татуировки. Поскольку же путь суфийского послушника- мюридасвязан с одолением больших испытаний, вступающий на этот путь должен быть мужествен и терпелив. При этом невозможно избежать каких-либо этапов пути и связанных с ними страданий – как нельзя изобразить льва «без брюха, без хвоста и головы»...
Д. Щ.
***
Казвинец, выведенный в притче, желает лишь одного – чтоб о его «силе львиной» повсюду «прошла молва». Следовательно, «лев» для него – не отражение его внутренней сути, а чисто внешнее украшение, которое призвано выставить его сильным в глазах окружающих людей. Итак, казвинец стремится «не быть, но слыть», и само испытание страданием выявляет в нем это противоречие между «внешним львом» и «внутреннем зайцем». Разумеется, находясь в таком состоянии, человек совершенно не готов к вступлению на суфийский путь, требующий прямоты и решительности. Только совершив мужественный выбор и пройдя все испытания, суфий обретает власть над собой и окружающими обстоятельствами: «Знай – перед тем склоняются светила, // В ком власть душа над телом захватила». Согласно астрологии, судьба человека определяется звездами; но тот, кто вышел из-под власти плотского начала, «управляет светилами», т. е. получает власть над своей судьбой. Такого человека «ни адский жар, ни солнце не сожжет»: как в Библии, так и в Коране земная история человечества уподобляется ночи, а мир грядущий, в котором присутствие Бога станет явным для людей, – восхождению «Солнца Праведности», дневному «жару». Вынести это, нестерпимое для нечестивых, сияние «Божьего лика» и наслаждаться им смогут лишь души, закаленные в горниле земной жизни и «воцарившиеся» над своей низшей природой, подобно льву в царстве зверей.
М. Х.
Татуировка
Какой-то житель города Казвина
Красой задумал похвалиться львиной.
А для сего достаточно вполне
Носить наколку на своей спине.
Вот он к татуировщику пришел,
Разделся, лег и молвил: «Хорошо,
Коль обо мне везде пройдет молва,
Что я, рожденный под созвездьем Льва,
И впрямь отвагой обладаю львиной:
Изображеньем льва укрась мне спину!»
Тут мастер стал накалывать... «Довольно, —
Казвинец заорал, – оставь: мне больно!
Что? ты рисуешь на моей спине?»
«Рисую льва, как Вы велели мне,
Его с хвоста я начал, как ведется...»
«Лев без хвоста прекрасно обойдется,
Начни его, к примеру, с головы!»
Тот начал... Пациент вскричал: «Увы!
Что на моем ты вытворяешь теле?!»
«Рисую голову, как Вы хотели».
«Невыносима эта голова...
С другого места наколи мне льва!»
Тот приступил... «Ты что рисуешь?» —
«Брюхо!» «Помилуй, я теряю силу духа,
Не надо брюха, краску пожалей,
Без брюха лев отважней и смелей!»
В сердцах татуировщик иглы бросил:
«Что ж, господин, пойдем – прохожих спросим:
Неужто водятся на свете львы
Без брюха, без хвоста и головы?!.»
...Коль хочешь ты с могучим львом сравниться —
Вели своим желаньям потесниться,
А коль совсем терпеть не можешь боли —
Так нет тебе среди отважных доли!
Чтоб взять свои желанья в обладанье,
Ты научись переносить страданья:
Знай – перед тем склоняются светила,
В ком власть душа над телом захватила.
Кто победил себя – тот господин
И горных высей, и морских глубин.
Ни адский жар, ни солнце не сожжет
Того, кто пламя Духа бережет.
Притча иллюстрирует разницу между шейхом(«хозяином»), достигшим просветления и потому прозревающим единый Лик Аллаха за «завесами» множества феноменов вселенной («один кувшин»), – и вступающим на духовный путь мюридом, которому бытие представляется раздробленным на множество явлений («два кувшина»). Ощутить единство бытия человеку мешает изъян в его мышлении – материалистическое мировидение («косоглазие»).
Д. Щ.
***
Здесь с очевидностью выражен важный принцип суфийской психологии: всякое восприятие действительности преломляется сквозь внутреннее состояние человека, поэтому, анализируя то, как ученик («слуга») воспринимает те или иные феномены окружающего мира, наставник может оценить его внутреннее состояние («косоглазие») и помочь ему одолеть свои пороки («двуличие» и «злобу»).
М. Х.
Косой слуга
Хозяин закричал слуге косому:
«Кувшин с вином неси сюда из дому!»
«Несу! Да не могу я выбрать, право,
Какой: который слева – или справа?»
«Чушь не мели! У нас всего один,
Не медли и неси сюда кувшин!»
«Хозяин, странны мне твои слова:
Я вижу ясно, что кувшина – два!»
А тот в ответ: «Какое безобразие!
Вот до чего доводит косоглазие!
Но, если ты и на ухо тугой, —
Один разбей, а принеси другой!..»
...Слуга в сердцах кувшин об землю грохнул:
«Куда ж исчез второй?!» – он в страхе охнул...
...И сам двуличный косоглаз на вид,
И взгляд его – единое двоит,
А для того, кто злобою охвачен,
И свет незрим, и даже полдень мрачен!
Притча иллюстрирует одну из основных причин взаимной подозрительности, переходящей в ненависть, между отдельными людьми, социальными группами, народами и вероисповеданиями. Эта причина – неумение и нежелание услышать и понять друг друга.
Д. Щ.
***
Кто же такой этот «глухой» в символическом смысле? Очевидно – тот, кто находится в состоянии патологического эгоизма, мешающего не только услышать другого, но и признать, что другой человек является самостоятельной личностью, а не частью окружающей обстановки. Для «глухого» его будущий собеседник заранее схематизирован, обращен в своего рода марионетку, в уста которой «глухой» влагает свои собственные слова («сперва продумать надо всё до слова»). Таким образом, с самого начала перечеркивается любая возможность того контакта между душами, который мог бы облегчить положение страждущего. К сожалению, большинство случаев человеческого общения в той или иной степени подобны описанному в притче. А ведь каждый истинный контакт между личностями призван служить умножению добра в мире и восстановлению той утраченной некогда цельности, которую являли все души в момент их сотворения...
М. Х.
Глухой посещает больного
Корят глухого: «Ты пойди проведай
Хоть раз больного своего соседа!»
Глухой пошел к больному, но в тревоге
Остановился все же на пороге:
«Я глух, трудна беседа мне... Но, впрочем,
Напрасно я всем этим озабочен:
Что? молвит он, что? мне сказать ему —
Я это все по мимике пойму.
Но, чтоб исхода не было плохого,
Сперва продумать надо всё до слова.
Вот я войду, спрошу: „Ну, как дела?“
А он: „Мне лучше, боль почти прошла“.
А я ему в ответ: „И слава Богу,
Пускай совсем уходит понемногу!“
„Что ешь ты?“ – вопрошу. Он скажет:
„Рис“. „Отличное питанье, ободрись! —
Скажу я. – „А кого ж из лекарей
Ты звал, чтобы с постели встать скорей?“
Он назовет кого-то из врачей,
А я ему: „Сколь славен доктор сей!
Лечиться у него всего полезней:
Он навсегда избавит от болезни!“»
И вот глухой к соседу входит в дом,
И, хоть и видит – нет лица на нем,
Но вопрошает бодро: «Как дела?»
А тот: «Ужасно, жизнь почти ушла».
Глухой в ответ: «Отлично, слава Богу,
Пускай совсем уходит понемногу!»
Шепнул больной: «Не думал я никак,
Что мне сосед ближайший – лютый враг!»
«А что ты ешь?» – спросил глухой. —
«Отраву», – Больной в ответ. – «Питание на славу!
Почаще ешь!» – «Сколь сердцем он суров!» —
Подумал тот. – «А кто из докторов
К тебе приходит?» – «О сосед, помилуй,
Уймись – я завтра породнюсь с могилой,
Уж Ангел смерти ждет души моей!»
Глухой в ответ: «Он лучший из врачей!
Войдет он – не останется и духа
От твоего несносного недуга!»
Ушел глухой, и умилен и рад,
И от Аллаха ждал себе наград:
«Я принял в муках ближнего участье
И видел сам, как плакал он от счастья!»
Меж тем и впрямь рыдал больной сосед,
В то утро испытав беду из бед:
«Пусть Бог того настигнет тяжкой дланью,
Кто радовался моему страданью!» —
Шептал он. А растроганный глухой,
Исполнив долг, обрел в душе покой...
