ади [52] наступил,
Когда созвездье Рака засияло в небе,
Царь к верному министру шлет гонца
И с ним письмо на пальмовом листе:
«Когда же будут кони? Истекает срок!»
Слуга царя, почтительно, как должно,
Он прочитал письмо. Но ведь теперь
Он стал слугою лишь тому, кто был
Началом, и Концом, и Серединой [53].
Теперь был дух его подобен полю,
Где сорняки земных его любовей
Прополоты, а семена любви к владыке
Под ливнем милости его произросли обильно [54].
Но где же взять коней?… Он возвратился в храм
И обратился к Шиве: «Господин мой!
Владыка края южного! Владыка мира!
Хозяин небожителей! Я отдал все
Тебе, твоим ученикам, рабам твоим [55] и храму,
Но где же взять коней?!»
Тогда раздался и заполнил все пространство
Владыки бестелесного могучий голос:
«В срок, мной назначенный, прибудут кони».
Министр в ликованье шлет ответ царю:
«В срок, мной назначенный, прибудут кони».
Царь выслушал гонца и загасил тревогу.
Он эти вести получил на склоне дня,
Когда закат, умерив жар дневной,
Принес прохладу.
Вот тихая луна взошла над миром.
Заснул поэт. Но лишь забылся,
Опять ему явился Шива и опять —
В кругу учеников, сидящий молча,
Ведущий молчаливую беседу…
Ни слова не сказав ему, промолвил:
«Ступай к царю. Пора. А я с конями
Прибуду вслед».
Ликующий проснулся Вадавуран
И думает: «Не только наяву,
Но и во сне его дано мне видеть!
Об этом даже боги не мечтают!»
Когда же солнце устранило тьму,
Поэт, что устранил души своей затменье,
Простился с Шивой и его рабами
И радостно пустился в путь к столице.
Вот он достиг Мадуры, во дворец вступил,
Почтительно приветствовал царя.
Царь, на поклон ответив, вопросил:
«Вы сколько взяли денег? Сколько
На них коней купили? Отвечайте!»
«Великий! — отвечал министр. — Много денег
Я взял, зато коней купил я
Столь много, что их счесть нельзя.
Они прибудут скоро, и тогда
Увидишь сам, что стоят эти кони».
Обрадовался царь и отпустил его,
А за усердье щедро одарил.
И Вадавуран удалился в храм Минакши [56] славной.
Здесь совершил он
В священном водоеме омовенье,
Склонился перед Ганешей, потом
Пред рыбоглазой Парвати склонился
И поклонился несравненной линге [57] Шивы.
Вот наконец предстал он перед Шивой.
«Рубин мой! — он сказал. — Мой господин!
Ты мною овладел, рабом презренным.
Тебе я деньги дал, и ты их взял.
Ты, значит, рабство мое принял.
Теперь скажи: как сможешь ты доставить
Коней обещанных?»
Тогда раздался и заполнил все пространства
Владыки бестелесного могучий голос:
«Кто полон истинной ко мне любви, не бойся!
Я приведу коней, что резвостью своею
Коням небесным солнца [58] не уступят!»
Покинул Вадавуран храм и видит —
У дома ждет его толпа. Там собрались
Все родичи трудолюбивые его,
Работники и преданные слуги,
Друзья и соглядатаи, а также
И тайные враги, что ждут его паденья.
Вот что они наперебой ему кричали:
«Законы Ману [59] говорят: не к чести
Для брахмана быть кшатрия слугой [60].
Но если быть судьей, так только честным!
Что скажет царь, когда он все узнает?
Нам ли учить тебя? Ты знаешь сам
Министра дхарму [61], знаешь все законы.
Как же посмел ты обмануть царя?
На что надеялся?! Как вывернуться думал?!
Сам положил ты срок, когда прибудут кони, —
Срок истекает. Завтра спросит царь
С тебя коней, а ты что скажешь?
Да, ты хорош! Ты поступил отменно!
Коль о себе ты думать не желал,
Ты должен был подумать о других;
О родичах, о близких и о слугах,
Что от тебя зависят».
Так Вадавуран отвечал
всем, кто собрался там:
«У нас нет ни родных, ни близких,
С печалью расстались мы,
и с радостью порвали,
С телом никчемным расстались мы,
и с разумом глупым порвали,
С тех пор как прядеволосый [62]
в сердце своем поселил нас.
Из всех дорогих обладаний
одним дорожим обладаньем
Обладанием отвращенья
ко всякому обладанью.
Гордость в себе мы выжгли,
гнев мы в себе загасили,
Мы истребили стремленье
и к доброму и к дурному [63].
Шива нам мать и отец [64],
наш друг и наставник.
Все, кто созданы им, — наши дети.
Бесстрастие — наша страсть.
Рожденье — единственный враг наш.
Котлы всех стран и земель
варят для нас еду,
Циновка для нас — вся земля,
постель — от моря до моря.
Одежд нам не нужно — зачем?
Есть повязка на бедрах.
Украшенья нам — зачем?
Есть ожерелье — четки.
Умащения тела — зачем?
Есть у нас пепел священный.
Вечность ли мы проживем,
умрем ли мы через миг,
Царь обласкает ли нас
или казнить нас велит, —
Нам все едино теперь,
едино, что рай, что ад.
Память о Шиве вовек
при нас и от нас не уйдет;
Память о том, что ушло,
не вернется к нам никогда».
4. О том, как царь Пандий вопросил: «Где же кони?» О том, как кони прибыли в столицу, и о неизвестном, что привел
