не получил должного освещения в хронике Искандара Мунши и потому особенно интересен нам. Шахская армия прибыла в Фарах после зимовки в Нишапуре. «От многочисленности войска, — пишет Малик Шах-Хусайн, — располагавшегося по обе стороны р. Фарах-руд, местность напоминала площадь в день Страшного суда». Огромная шахская армия стояла в Фарахе до прибытия шахской свиты 22 дня, и еще неделю в парке близ крепости находилась прибывшая в Фарах свита шаха.
Калантары и
вакили верховного малика Систана заранее получили тысячу туманов для закупок зерна в Систане на содержание этой огромной армии. Еще большее количество зерна было приобретено для пребывания столпов государства в Фарахе за счет освобождения от платежа податей, на что была выдана шахская грамота; из них 200 харваров были предоставлены нашим автором вместе с подарками [112]. 25 апреля (или, согласно «Хайр ал-байан», л. 39б, 27 апреля) 1622 г. шахская армия двинулась к Кандахару. В «Ихйа ал-мулук» день за днем описано продвижение шахской армии к Кандахару, борьба и взятие крепости. При этом вполне естественно, что в рассказе нашего автора отражена просефевидская, точнее, прошахаббасовская позиция. Автор пишет о непрерывно предпринимавшихся атаках кызылбашским войском, о подкопах, которые велись со всех сторон крепости, в результате чего рухнули все башни на крепостной стене, и осажденным ничего не оставалось, как сдаться. Однако находившийся в то время в Персии Пьетро делла Валле написал в своей книге, что захват Кандахара был нетрудным делом, поскольку крепость охранялась относительно небольшим гарнизоном. Правитель Кандахара ‘Абд ал-‘Азиз-хан вскоре понял тщетность своих усилий удержать крепость против огромной персидской армии [113]. Шах же рассматривал захват Кандахара как свою выдающуюся победу. Он разослал по всей Персии циркулярные письма, в которых прославлялась доблестная шахская армия. Эти письма были громко оглашены под музыкальный аккомпанемент во всех крупных городах Персии. Заполучив Кандахар в свое владение, шах ‘Аббас I сделал дипломатический жест. Чтобы сохранить свои дружеские отношения с императором Индии Джихангиром, он попытался изобразить предпринятую им акцию как вынужденную, «поскольку правитель Кандахара выказал упрямство и мятежный дух» [114].
* * *
Предлагаемый перевод третьего, основного, раздела и заключительной части «Та’рих-и ихйа ал-мулук» (их объем, как мы указывали, составляет 4/5 всех материалов сочинения) выполнен по изданию Манучихра Сутуде (Тегеран, 1966), снабжен примечаниями и комментариями, предисловием, указателями имен собственных, географических и этнических названий, непереведенных слов и терминов, библиографией. Содержащиеся в третьем разделе материалы по истории Систана XV в. основаны на сведениях не дошедшей до нас хроники «Та’рих-и Систан», автором которой был дед нашего автора; события первой половины XVI в. — на семейных преданиях, прежде всего устных рассказах отца автора, «знавшего историю Систана и обладавшего необыкновенной памятью», тем более что Малик Гийас ад-Дин Мухаммад не был сторонним наблюдателем, а принимал в этих событиях самое непосредственное участие. Материалы по истории Систана, Средней Азии, Ирана, Афганистана и кавказского региона последней четверти XVI — первой четверти XVII в. этого раздела и заключительной части являются оригинальными и носят характер первоисточника. Опущенные нами два первых раздела (1/5 текста) являются компиляцией и в основном повторяют сведения, известные нам из анонимного «Та’рих-и Систан». Краткое изложение их приведено нами в Приложении.
Текст «Та’рих-и ихйа ал-мулук», подготовленный к публикации Манучихром Сутуде по единственной сохранившейся рукописи, переписанной скорописным насталиком со значительными элементами шикасте, в целом удовлетворительный. Однако не все дефекты и трудночитаемые места текста издателю удалось устранить; встречаются порой ненужные, а порой и неправильные конъектуры издателя (они оговорены нами в постраничных примечаниях или в примечаниях к переводу). Конъектуры издателя и наши собственные заключены в квадратные скобки.
Стихотворные иллюстрации автора даны в прозаическом переводе. Цитаты из Корана приводятся в переводе академика И.Ю. Крачковского.
Наиболее «ходовые» географические наименования приведены в традиционной русской передаче (например, Мешхед, Тебриз, Мерв), в передаче остальных топонимов, так же как и в передаче имен и терминов, использована упрощенная транслитерация без диакритики, принятая для «классических» текстов. Исключение составляют термины административного деления современного Ирана — дехестан, шахрестан, остан. Шах, Малик, Амир, Мир в именах рассматриваются как часть имени и потому пишутся с прописной буквы. Мир, разговорную форму от амир, не всегда представляется возможным отличить от мир в самостоятельном значении (при именах суфийских шайхов) [115], поэтому сохранены обе формы.
Предлагаемая часть «Та’рих-и ихйа ал-мулук», за исключением небольших фрагментов о походах шаха ‘Аббаса I в Грузию, на русский язык переводится впервые. Не существует пока, насколько нам известно, переводов и на европейские языки.
Основная цель примечаний и комментариев к переводу — дать разъяснения к историческим событиям, упоминаемым историческим лицам, географическим названиям и терминам с учетом данных других источников.
За предоставленные мне книги из личных библиотек, а также консультации при подготовке перевода к изданию выражаю искреннюю признательность сотрудникам сектора Среднего востока ЛО ИВ АН СССР О.Ф. Акимушкину, В.В. Кушеву, А.И. Колесникову и З.Н. Ворожейкиной, а И.К. Павлову благодарю за предоставленную мне возможность использовать фототекст рукописи Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина «Хуласат ас-сийар» Мухаммад-Ма’сума и составленную ею ценную картотеку персоналий этого сочинения.
Л. П. Смирнова
Ленинград, 1989 г.
ХРОНИКА ВОСКРЕШЕНИЯ ЦАРЕЙ
/109/ При содействии верховного владыки об обстоятельствах малика Кутб ад-Дина б. Шах-‘Али б. Шахзаде {1}. Истинное положение маликов [Систана] вплоть до настоящего времени, или 1027 года хиджры (переселения) лучшего из людей {2}, да благословит Аллах его и его род.
Вступление на правление [Систаном] малика Кутб ад-Дина б. Шах-‘Али
Малик Кутб ад-Дин настолько соответствовал месту государя, что всякий проницательный человек, едва взглянув на его лицо, находил на нем сияние величия и силы. Был он шахом безгрешным {3}, не знающим ошибок мудрецом. На его челе были обозначены черты благородства и внушительности персидских шахов, его достоинством были украшены знаки власти.
После траура по Шах-Шахану {4}, тело которого [малик Кутб ад-Дин] привез с собой [в Систан и захоронил], все малики, вся знать [Систана] возвели [малика Кутб ад-Дина] на правление в счастливый час 806/1403-04 года и принесли присягу в покорности и повиновении. Каждого из братьев и других родственников он обласкал; среднему брату, Шах-Наджм ад-Дину Махмуду {5}, пожаловал Пушт-и Зирих и Ук {6}. Без совета брата не предпринималось ни одно дело. Упомянутый Шах-Махмуд был наделен знаниями, тактом, благородством, доблестью, щедростью, благочестием и праведностью. Он постоянно молился всеведущему Богу и читал Коран. Все его нравственное величие было направлено на покровительство улемам и
