«Едва лицо твое увижу, и волосы, и взгляд…»
Едва лицо твое увижу, и волосы, и взгляд,
Я снова молод и беспечен, как много лет назад.
За все дары, за все, что было, творца благодарю,
За утоленные желанья благодарю стократ.
Я щедро жил и наслаждался, и радовал друзей,
Самозабвенный, откровенный, не знающий преград.
Едва лицо твое увижу — забыты небеса,
И даже вечному блаженству отныне я не рад.
Тебя единственную славлю — к безумцу-соловью,
Дыша, прислушивайся, роза, украсившая сад!
Меня учили красноречью любовь и красота —
И обрели мои двустишья гармонию и лад.
Меня, забытого, спасала от жажды и тоски
Благословенная ночная дорога в харабат.
Что будет? Поседею — ночью небесные лучи
На голову мою прольются, ее посеребрят.
Что впереди? О смысле жизни задуматься пора,
Дойти до истины, к которой тянулся наугад.
Хафизу будет откровенье за чашей в кабачке —
Ему, отмеченному богом, не угрожает ад!
Перевод М. Курганцева
«Я седой, влюбленный без ответа…»
Я седой, влюбленный без ответа —
В этом нет ни для кого секрета.
Соловьи, куда вы улетели,
Почему не пели до рассвета?
Мускуса пьянящее дыханье,
Где же ты — свидания примета?
Аромат, хотя бы ты останься!
Неужели невозможно это?
Взмахивайте, молнии-ресницы,
Добивайте старого поэта!
Небеса молчат — не обещает
Утешенья ни одна планета.
Где вино? Где драгоценный камень
Алого, таинственного цвета?
Чаша не осушена Хафизом,
Не подведены итог и смета!
Перевод М. Курганцева
«Иосиф Прекрасный вернется в родительский дом…»
Иосиф Прекрасный вернется в родительский дом.
Лачуга печальная станет веселым дворцом.
Душа отболит и забудет былые обиды,
И успокоенье поселится в сердце моем.
Наступит весна — луговые поднимутся травы,
И медленно по горизонту прокатится гром.
Наступит весна — соловьи запоют, разольются.
Счастливые звезды покажутся в небе ночном.
Пророчества сбудутся. Верю, откроются миру
Слова утешенья — мы их повторяли тайком.
Не бойся, паломник, шипов на пустынной дороге.
Бывает и худшее в странствии долгом таком.
Тебя нечестивые гонят, достойные — любят.
Все видит господь, за добро воздавая добром.
Опасна дорога твоя, далеко до Каабы…
Не бойся, не жалуйся, не помышляй об ином.
Хафиз! Прочитай благодатные суры корана —
И снова в дорогу, свободный, не сломленный злом!
Перевод М. Курганцева
«Бродяга бесприютный, судьба у нас одна…»
Бродяга бесприютный, судьба у нас одна:
Земная наша доля бездомна и скудна.
Блуждаю одиноко и плачу, и молчу,
И памятью, и болью душа моя полна.
Далекого Шираза тенистые сады —
Покинутая мною родная сторона.
А здесь — чужие люди на улицах чужих,
И чаша покаянья не выпита до дна.
Я кланялся кумирам, которым верить — грех,
Плыла перед глазами слепая пелена.
На горестную долю — один, вдали от всех —
Я жаловался небу с утра и дотемна.
Повеяло бы ветром оттуда, где Шираз —
Прихлынула бы к сердцу знакомая волна.
Любимую увижу? Когда — не говорят
Созвездия ночные, планеты и луна.
Но в небе на рассвете — сияние Зухры.
Хафиза обнадежит, обрадует она!
Перевод М. Курганцева
«Святоша пускай отправляется в рай…»
Святоша пускай отправляется в рай,
А ты греховодника не избегай.
Унылого праведника, лицемера
Не слушай — скажи ему сразу: «Прощай».
Ханжа, уходи! Человеку земному
Небесными карами не угрожай.
Мы пьем! Это богоугодное дело.
К чему назиданья? За что нагоняй?
Рокочут барбаты[78], наполнены чаши.
Душа — откровенна, вино — через край!
Вино — вдохновенье! Вино — дружелюбье,
Не грех, не отрава. Еще наливай!
Бери пиалу, доверяйся Хафизу,
Своими желаньями повелевай!
Перевод М. Курганцева
«Праведный муж возвещает: «Вино — это яд!»
Праведный муж возвещает: «Вино — это яд!»
И прямиком из мечети — сюда, в харабат.
После такого любому из нас и подавно
Не возбраняется пить хоть неделю подряд.
Можно теперь поклоняться кувшину и чаше!
Храм — кабачок, возлиянье — священный обряд.
Всем хорошо, и никто уходить не желает, —
Мудрый такому уделу воистину рад.
Лик, милосердная, твой перед нами раскрылся —
На небесах предрассветные звезды горят.
Окаменевшее сердце расплавится сразу —
Брось из-под шали единственный огненный взгляд!
Сердце мое, одинокая смелая птица!
Мир — это клетка. Неволя — закон и уклад.
Сердце, Хафиз, продырявлено стрелами вздохов!
Старые раны по-прежнему ноют, болят…
Перевод М. Курганцева
«Опять святоша речи говорит…»
Опять святоша речи говорит,
Но пустота в его речах царит.
Не стал болтун ни умным, ни правдивым:
Закрыто сердце, только рот открыт.
Поддельными жемчужинами щедро
Наш говорун любого одарит.
Одни слова я слышу. Дел — не вижу.
Святой плутует, праведник хитрит.
А мой закон — любовь. Не пустословье,
А страсть. Она вселенную творит.
Любовь! Ее не спрятать, не разрушить,
Она — и факел, и скала, и щит.
Любовь! Ты — утоление желаний,
И счастье, и забвение обид.
Ты — новое рождение Хафиза!
Твоим огнем душа его горит!
Перевод М. Курганцева
«Любимая, отныне решено…»
Любимая, отныне решено:
Наполним чаши! Есть еще вино.
Седобородый, молодым желаю
Быть молодыми. Это не грешно.
Любовь не подчиняется рассудку,
Любовью бескорыстье внушено.
Ищите счастье! Отложите четки,
Поститься — бесполезно и смешно.
Все, чем богаты, отдавайте другу —
Вот заповедь, открытая давно.
Душа свободна — избежишь дороги,
Ведущей в преисподнюю, на дно.
Звените, струны! Рассыпайся, бубен!
Поэту мало радости дано.
Мы осушили чащи, виночерпий!
Желанье пить — да сбудется оно!
Любимая моя, целуй Хафиза —
Ему с тобой блаженство суждено!
Перевод М. Курганцева
«Святоши, знающие шариат…»
Святоши, знающие шариат,
Впустую наставления твердят.
Бродяге-ринду в кабачке за чашей
Не пригодится ни один догмат.
Мученье — слушать проповедь аскета.
Его лохмотья — шутовской наряд.
Где милая — глаза, ресницы, брови?
Они без слов о счастье говорят.
Где светлое лицо? Где нежный голос,
Прикосновенье, шепот, аромат?
Где ямочки на розовых ланитах,
Те, что меня поймали и томят?
Где слово, открывающее двери?
Где факелы? Где заповедный клад?
Где та, что унесла покой Хафиза —
Ее улыбка, и рука, и взгляд?
Перевод М. Курганцева
«Мохтасеб, свидетель ты…»
