почести. Он спросил, что за человек с ней. Вильхьяльм ответил:
— Я сын бонда хорошего датского рода и вместе с Хрольвом ездил в Гардарики. Мы
претерпели там тяжкие испытания. Недавно Хрольв сразился с Сёрквиром, воином
Эйрека конунга, и убил его. Этого конунг не потерпел и велел схватить Хрольва и
убить его. Вот ноги Хрольва, которые я принес с собой в доказательство. Потом я
спас дочь конунга и привез ее сюда. Ради вас я подвергал свою жизнь большой
опасности, как и Хрольв. Не было никого доблестнее Хрольва, и он не сдался бы,
если бы не потерял обе ноги. Думаю, что я заслужил право жениться на Торе, вашей
дочери, и думаю, вам не зазорно будет иметь меня своим зятем благодаря знатности
моего рода и моему мужеству. Нет нужды откладывать это дело, и давайте тотчас
сыграем обе свадьбы.
Многим история, рассказанная Вильхьяльмом, показалась правдивой, и все
оплакивали смерть Хрольва, и больше всех — ярл и Стевнир, его сын. Ингигерд
громко плакала. Ярл успокоил ее и спросил, правду ли ему сказал Вильхьяльм. Она
ответила:
— Не солжет Вильхьяльм вам больше, чем другим. Я хочу просить вас на месяц
отложить обе свадьбы. За это время может случиться многое, что заставит Вас
изменить Ваше мнение.
Торе не понравился Вильхьяльм, и она попросила о том же. Когда Вильхьяльм
услыхал это, он поднял шум:
— Не слушайте их! Прикажите не откладывать свадьбы, потому что женское сердце
переменчиво.
Стевнир сказал:
— Хороший совет дала дочь конунга. Месяц — не очень долгая отсрочка.
— Говорят, — ответил Вильхьяльм, — не подобает хёвдингу позволять женщине
высказывать свое мнение или сыну своему давать себе советы, если они плохи.
Стевнир пришел в ярость от слов Вильхьяльма и сказал, что как раз женщины и
должны решать, а не Вильхьяльм.
— Иначе, — сказал он, — уж лучше умереть.
Вильхьяльм ответил, что невелика будет потеря, если Стевнир будет убит. Ярл
велел им прекратить спор и объявил свое решение:
— Пусть Стевнир делает, как он решил. Ты же, Вильхьяльм, женишься на моей
дочери, потому что заслужил это.
Стевнир взял Ингигерд за руку и повел в покои своей сестры, запер ее там, а ключ
спрятал.
Люди рассказывают, что Ингигерд хранила ноги Хрольва, обернув их в особые травы,
чтобы ничего им не сделалось. Вильхьяльм невзлюбил Стевнира, но не мог ему
навредить.
25
Теперь надо рассказать о Хрольве. Он лежал до вечера словно мертвый, потому что
в голове у него был шип сна — Вильхьяльм его не вынул. Дульцифал, взнузданный и
оседланный, охранял его. Потом он подошел к Хрольву и головой стал
переворачивать его. Тогда шип вышел из головы Хрольва, и он очнулся. Он увидел,
что у него нет обеих ног, что шалаш разрушен, а Вильхьяльм и дочь конунга
исчезли. Однако меч Хреггвида лежал рядом. Хрольв подумал, что дела его плохи,
но все же он приподнялся, взял камни жизни и потер ими свои культи. Боль сразу
утихла. Хрольв подполз к коню, а тот лег на землю, так что Хрольв смог забраться
в седло. Тогда Дульцифал поднялся и Хрольв ехал верхом, пока не добрался до
усадьбы своего друга Бьёрна. Он не хотел ехать в город, а до его замка путь был
неблизким. Дульцифал лег, как только Хрольв въехал за ограду. Хрольв снял с него
уздечку и вполз в дом. Убранство дома показалось ему очень богатым.
Хрольв дополз до пиршественного зала, взобрался на сиденье, которое было в тени,
и некоторое время пролежал там. Потом он увидел, как вошла какая-то женщина и
несет огонь. Ее лицо, как и ее одежды, было черным и к тому же сильно опухло.
Она разожгла очаг. Чуть позднее вошел человек в ярко-красной одежде. На лбу у
него была золотая лента. Он был низкорослый и коренастый. За собой он вел
человека, связанного по рукам и ногам. В этом человеке Хрольв узнал Бьёрна,
своего друга, и показалось ему, что с Бьёрном плохо обращаются.
Человек повалил Бьёрна на пол и сел у огня, а женщину посадил рядом с собой и
стал ее целовать. Бьёрн сказал:
— Плохо ты поступаешь, Мёндуль! Ты соблазнил мою жену и оклеветал меня перед
ярлом, так что он приказал повесить меня, хотя за мной никакой вины нет, и
осталось только три дня отсрочки. Такого бы не произошло, если бы Хрольв, сын
Стурлауга, был здесь. Он отомстит за меня, если ему будет суждено вернуться.
— Никогда больше Хрольв не поможет тебе, — ответил Мёндуль, — и не сможет
отомстить. Скажу тебе, что он лишился обеих ног и почти мертв! Ему уже не
вернуться к жизни.
Тут Хрольв на своих культях вскочил на сиденье, схватил Мёндуля за горло обеими
руками и сказал:
— Знай, что живы еще руки Хрольва, хотя и погибли ноги!
Хрольв подмял Мёндуля под себя, так что тот захрипел.
— Не убивай меня, Хрольв, — сказал тогда Мёндуль. — Я исцелю тебя, потому что у
меня есть такая мазь, какой ни у кого больше нет в Северных странах. Я владею
таким искусством врачевания, что за три дня излечиваю любого, в ком есть хоть
малая надежда на жизнь. Откроюсь тебе: я — карлик, живущий в земле, и как карлик
могу творить чудеса в лекарском искусстве. Появился я здесь вот по какому делу:
я думал околдовать Тору, дочь ярла, или Ингибьёрг, и забрать их с собой. Но так
как Бьёрн догадался, кто я такой, я задумал погубить его, взял пояс ярла и
положил его в сундук Бьёрна. Потом я спрятал ключ, чтобы было похоже, будто он
украл пояс, потому что Бьёрн медлил открыть сундук. Я сделал так, что все друзья
Бьёрна отвернулись от него. Но теперь я готов сделать все, что ты потребуешь,
чтобы остаться в живых. И сохранившего мне жизнь я никогда не обману.
Тогда Хрольв сказал:
— Я рискну сохранить тебе жизнь, но сперва ты должен исцелить Ингибьёрг и
освободить Бьёрна.
После этого Хрольв велел Мёндулю встать, и тот поднялся, черный и безобразный,
как свойственно его природе. Мёндуль освободил Бьёрна. Затем он раздел
Ингибьёрг, намазал ее тело хорошими мазями и дал ей выпить напиток памяти.
Ингибьёрг быстро пришла в себя, и ее кожа побелела. Она исцелилась, и пропала ее
любовь к карлику. Ингибьёрг и Бьёрн отблагодарили Хрольва, как он того заслужил.
Потом Мёндуль исчез и воротился некоторое время спустя с ногами Хрольва и
большой банкой мази.
— Сейчас я стану делать такое, — сказал он, — чего никак не предполагал делать.
Буду лечить тебя, Хрольв! Ты должен лечь у огня и разогреть свои культи.
Хрольв так и сделал. Затем Мёндуль втер мазь в раны Хрольва, приставил к ним
ноги, наложил шины и велел Хрольву лежать так три ночи. Через три дня карлик
снял бинты и попросил Хрольва попробовать встать на ноги. Хрольв так и сделал.
Ноги были такие легкие и послушные, словно никаких ран и не было.
Теперь людям такое кажется невероятным, но каждый должен говорить только то, что
сам слышал или видел. Трудно противоречить тому, что некогда сочинили мудрые
люди. Они могли бы сказать, что все было совсем иначе, если бы они захотели.
Были ученые мужи, которые о многом рассказывали много мудреных вещей, — к
примеру, Мастер Галтерус в саге об Александре или скальд Гомер в саге о
троянцах. И мудрые люди, которые жыли после них, скорее считали все это правдой,
чем сомневались в том, что так могло быть. Но если история развлекает, вовсе не
обязательно принимать за чистую правду все, что слышишь.
После этого Хрольв сказал Мёндулю:
— Спасибо, что исцелил меня. Теперь ты можешь взять у меня то, что пожелаешь. Я
же прошу тебя последовать за мной в Гардарики, если я вновь отправлюсь туда.
Мёндуль ответил, что так тому и быть.
— А сейчас я возвращаюсь домой, — продолжил Мёндуль. — Я прошел из-за тебя
тяжкие испытания, а самое худшее то, что я расстался с Ингибьёрг. Однако так и
должно было случиться.
С этими словами карлик Мёндуль ушел, и Хрольв не знал, что с ним стало.
26
На следующее утро Хрольв поднялся и, облачившись в доспехи, сказал Бьёрну:
— Сейчас мы пойдем в город к ярлу.
Бьёрн отвечал:
— Я не хочу это делать, потому что прошло то время, на которое мне была дана
отсрочка, и если я там появлюсь, меня ждет смерть.
Хрольв сказал:
— Тебе придется рискнуть.
Они отправились в город и, войдя в палаты, остановились у дверей. Ярл сидел за
пиршественным столом. Однако ни он, ни те, кто находился в зале, не узнали
Хрольва. Как только люди ярла заметили Бьёрна, они стали говорить:
— Вор Бьёрн осмелел и слишком скоро явился к ярлу. Плохо Мёндуль стерег его, раз
он свободен.
Кто-то взял большую бычью кость и бросил в Бьёрна, но Хрольв поймал ее на лету и
запустил назад в того, кто ее кинул. Кость попала тому прямо в грудь, прошла
