Тирсо де Молина - Театр

Боже мой, я умоляю!
Я спасусь ли, боже правый,
Приобщусь ли вашей славы…
Что ответите, не знаю.

Инок, бог тебя услышал
И твои увидел слезы.

Вестник сей — о божьи грозы! —
Из чертогов рая вышел.

Бог велел, чтоб я рассеял
Навожденье тяжких снов,
Что врага проклятый ков
На тебя в сей день навеял.
Встань, иди в Неаполь, там
У ворот, что «Дверью моря»
Называют, вскоре, вскоре
Я тебе ответ мой дам,
Ты увидишь… (все узнаешь,
Лишь словам моим внимай)
Человека…

Что за рай
Ты мне в сердце проливаешь!

Он — Энрико, храбрый сын
Пожилого Анарето.
Вот тебе его приметы:
По осанке — дворянин,
Рослый, статный, взгляд суровый.
Эти выучи черты,
И его узнаешь ты
Там, на пристани.

И слово
Должен я ему сказать,
Но не ведаю какое.

Нет, слова оставь в покое.

Что же делать?

Наблюдать,
Молча за его словами
И поступками следить.

Ты запутываешь нить.
Гасишь ты надежды пламя.
Что ж мне делать, серафим?

Знай, что то в господней воле,
Что концом земной юдоли
Ты сравняться должен с ним.

О божественная тайна!
С кем я рока одного,
Как хочу узреть его!
О, я счастлив чрезвычайно!
Он — священный паладин,[33]
В том сомненья быть не может.

Рок всегда тому поможет,
Кто несет грозу годин.
Я ушел от разговора
И насытился, как мог.

Друг Педриско!

Я у ног,
Лобызаю их.[34]

Нам скоро
Путь далекий предстоит,
И тебе, и мне.

Мне тоже?
Как я счастлив, правый боже!
Но куда же он лежит?

На Неаполь.

Что за диво!
А зачем, отец?

В пути
Узнает, куда итти,
Пилигрим благочестивый.

Ну, а вдруг там нас признают
Наши прежние друзья?

Нет, они — считаю я —
Уж о нас не вспоминают.
Ведь прошло не мало лет.

Десять лет нас не видали,
Нас признают там едва ли.
Нынче так уж создан свет:
Через час встречая друга,
Друг его не признает.

В путь…

И бог нас поведет.

Ах, от тяжкого недуга
Дух мой, боже, исцелен!
Как желаньем не ответить
Моего Энрико встретить, —
Воля господа — закон.
Встретить рыцаря святого…
Ах, восторг без меры мой!

Счастлив я, что я с тобой!
На пути мечтаю снова,
Раз дарит мне нынче рок
Милость неба в изобильи,
Заявиться к Хуанилье[35]
И к Косому в кабачок…

Сбился с истинной дороги
Сомневающийся в боге.
Пусть увидит он конец,
Что судил ему творец
И всеправедный и строгий.

Об этой женщине молва
Меня одна сюда примчала.

А что гласит молва?

О ней
Мне приходилось часто слышать,
Октавио: из всех красавиц,
Каких видали в этом веке
В Неаполе, по слухам нет
Утонченней ее.

Святую
Вам сообщили правду. Только
Изысканность — лишь оболочка
Ее порочности, приманка.
Облюбовав глупцов заране,
Она читает им октавы[37]
Иль шаловливые сонеты,[38]
Что на досуге сочиняет.
А те, чтоб выказать свою
Утóнченность, ей расточают
Хвалы за стиль и за язык.

Мне чудеса давно твердили
Об этой женщине.

Прекрасно.
Но разве я, сеньор, не прав,
Что этой женщины жилище
Есть лавка живности? Открыта
Она не только богачам
Из наших мест, но и для немца
И англичанина и венгра,
И армянина и индийца,
И для испанца, как бы их
Ни ненавидели у нас
В Неаполе.[39]

Ах, вот как?

Я
Вам говорю, и это правда
Такая же, как то, что вы
Становитесь влюбленным.

Правда,
Молва меня в нее влюбила.

Еще кой-что.

Ах, будьте другом,
Скажите же!

Она имеет
Любовника… Такой бродяга,
Что хуже негодяя нет
В Неаполе.

Он не Энрико,
Сын Анарето — богача,
Что лет уж пять не покидает
Постели, бедный паралитик?

Он самый.

Я кой-что слыхал
Об этом шалопае.

Верьте,
Лисандро, он — один из худших
Людей, каких видал Неаполь.
Ему Селия помогает
Чем только может, но беспутник,
Дошедший до предела в страсти
К игре, является к ней тотчас,
Как проиграется, и бьет
Красавицу, и отнимает
У ней браслеты и колечки.

Несчастная!

Она, однако,
Ему усердно помогает,
Легко выманивая деньги
У новичков в науке страсти
Поэзией своею лживой.

О, я теперь, предупрежденный
Таким учителем прекрасным, —
Увидите, как буду с нею
Себя вести.

Пойду я с вами.
Но берегите, друг, карман!

Войдем мы под каким предлогом?

Вы ей скажите, что слыхали
О ней как о поэте дивном
И попросите, за колечко,
Вам написать для вашей дамы
Стишок любовный.