Ои изжарил трех рыб на вертеле и, когда они были готовы, сказал Диармайду:
— Раздели их между нами, о Диармайд.
— Я думаю, тебе самому следует разделить их, — отвечал Диармайд.
— Тогда я попрошу разделить рыб тебя, о Грайне, — сказал Муадан.
— Я буду довольна, если их разделишь ты, — отвечала Грайне.
— Если б ты делил рыб, о Диармайд, то самую большую из них ты бы отдал Грайне, а если бы ты, о Грайне, делила их, то самую большую ты отдала бы Диармайду. Но раз делить рыб буду я, то ты, Диармайд, получишь самую большую, а Грайне пусть возьмет вторую, более крупную. А мне позвольте взять самую маленькую.
Диармайд поднялся рано утром и попросил Грайне встать и посторожить пещеру вместо Муадана, а сам он отправился осматривать окружающую местность. Он вскоре поднялся на вершину ближайшего к нему холма и стал смотреть вдаль на четыре мили вокруг себя — на восток и на запад, на север и на юг.
И недолго простоял он, как завидел множество кораблей, направляющихся с запада, как раз к подножию того холма, на котором стоял Диармайд.
Девять вождей сошли с тех кораблей на берег, и Диармайд устремился к ним, чтобы узнать новости. Он приветствовал вождей и стал расспрашивать, из каких они краев и зачем прибыли сюда.
— Мы три королевских вождя страны Муйри Лохт, — отвечали они ему. — И Финн, сын Кумала, послал нас искать скрывающегося в лесах преступника, восставшего против Финна, — врага, которого Финн нагнал и имя которому Диармайд О'Дуйвне. Чтобы схватить его, прибыли мы сюда. У нас с собою три ядовитых пса, которых мы пустим по следу; и не пройдет много времени, как мы узнаем, где скрывается этот злодей, ибо наши псы в огне не горят, в воде не тонут и оружие их не берет. У нас с собой две сотни верных воинов, и каждый из них стоит сотни обычных воинов. Теперь скажи нам, кто ты такой и не слышал ли ты чего-нибудь о сыне О'Дуйвне?
— Я видел его вчера, — сказал Диармайд. — Я сам прокладываю свой путь в жизни силою своего меча и своей верной руки, и я говорю вам, что вам придется иметь дело не с простым человеком, если вы встретитесь с Диармайдом.
— До сих пор мы его еще не встретили, — отвечали они ему.
— А как зовут вас? — спросил Диармайд.
— Дув-Хосах, Финн-Хосах и Трен-Хосах — наши имена, — сказали они.
— Есть ли вино на ваших кораблях? — спросил их Диармайд.
— Да, — отвечали они.
— Если вы согласитесь прикатить сюда винную бочку, я покажу вам свое искусство.
Нескольких воинов послали за бочкой, и когда они прикатили ее, Диармайд подошел, подняв ее двумя руками и отпил из нее глоток, а стоявшие вокруг выпили остальное. После этого Диармайд поднял бочку, отнес ее на вершину холма и там, взобравшись на нее, пустил ее по откосу, пока она не достигла подножия холма. А затем он вновь втащил бочку на вершину холма и повторил то же самое трижды перед лидом прибывших, стоя на бочке, пока она катилась вниз. Но те сказали, что он, должно быть, никогда не видел настоящей ловкости, если такой пустяк называет искусством. После этого вышел вперед один воии и взобрался на бочку. Диармайд толкнул бочку ногой, и воии свалился на землю, как только она качнулась. И бочка перекатилась через молодого воина и раздавила его, так что кишки вылезли из него и жизнь покинула его тело. Тогда Диармайд догнал бочку и снова вкатил ее на вершину холма. Вышел вперед второй воии и взобрался на нее. Увидев это, Диармайд толкнул бочку ногой, и второй воии простился с жизнью так же быстро, как и первый. Диармайд вновь вкатил бочку, и третий воии взобрался на нее и был раздавлеи ею так же, как и первые два. Таким образом, Диармайд в тот день умертвил своей ложью пятьдесят человек. А те, кто остался жив, с наступлением темноты вернулись на свои корабли.
Диармайд возвратился в свою пещеру. А Муадаи вынул из-за пояса крючок и волос, нацепил их на березовый прут, пошел к реке и поймал там трех лососей. Затем он бросил прут на землю, а крючок и волос спрятал за пояс и отнес рыб Диармайду и Грайне, так что они вдоволь поели в тот вечер. И Муадаи приготовил Диармайду и Грайне ложе в дальнем углу пещеры, а сам лег у входа в нее и охранял их до тех пор, пока яркий свет дня не прорезал темноту ночи.
Поднялся Диармайд очень рано: он разбудил Грайне и попросил ее постеречь пещеру вместо Муадана, а сам взошел на вершину того же холма. И немного времени прошло, как явились к нему три вождя. Он спросил их, будут ли они снова испытывать свою ловкость. Они ответили ему, что предпочли бы узнать что-нибудь о сыне О'Дуйвне, чем заниматься этим.
— Я встретил человека, который видел его сегодня, — сказал Диармайд.
И с этими словами он вытащил оружие, которое было на нем, когда он стоял на холме (кроме кольчуги, что защищала его тело), потряс изо всех сил своим копьем Кранн-Буйде-Мананнан, и, воткнув его в землю, легкий, как птица, взлетел на воздух и затем ловко опустился, не причинив себе ни раны, ни царапины.
Молодой воии из зеленых фенниев вышел вперед и сказал:
— Ты, должно быть, никогда не видел настоящей ловкости, если называешь это искусством.
И, сказав это, он потряс копьем и, воткнув его в землю, подскочил на нем, подобно Диармайду, но не опустился, а бессильно повис в воздухе, так как острие копья пронзило его сердце и он замертво свалился на землю.
Выдернул Диармайд свое копье и вновь воткнул его в землю, и второй воии стал испытывать свою ловкость, но был пронзеи им так же, как и первый.
И таким образом пятьдесят зеленых фенниев погибли в тот день, подражая ловкости Диармайда. И попросили феннии Диармайда унести свое копье, чтобы он больше им не убивал их людей. После чего они вернулись на свои корабли.
А Диармайд пошел к Муадану и Грайне. И Муадаи принес им рыб в тот вечер, и заснули Диармайд и Грайне вместе в ту ночь, а Муадаи охранял их сон до рассвета.
Диармайд поднялся рано утром, срубил в соседнем лесу два ствола, смастерил из них козлы и отнес их на тот же холм. Там воткнул он эти козлы в землю, а на них положил Моральтах — меч Ангуса из Бруга — и трижды легко перешагнул через него. А затем обратился Диармайд к пришельцам и спросил их, есть ли среди них хоть один воин, способный на такую ловкость.
— Глупый вопрос, — сказал один из воинов, — ибо нет и не было во всей Ирландии ничего такого, чего не мог бы повторить любой из нас.
С этими словами он занес ногу, чтобы перешагнуть через меч, но когда он опускал ее, лезвие меча вонзилось в него и рассекло его на две половины снизу доверху.
Тогда поднялся второй воин, и когда он шагал через меч, с ним случилось то же самое. И погибло в этот день больше зеленых фенниев, чем в первые два дня.
Тогда попросили они Диармайда убрать свой меч, ибо слишком много зеленых фенниев погибло от него.
И спросили они после этого Диармайда, не слыхал ли он чего-нибудь нового о сыне О'Дуйвне.
— Я встретил его сегодня, — ответил Диармайд, — и сегодня вечером услышу о нем новости.
Затем отправился Диармайд туда, где были Муадаи и Грайне, и Муадаи поймал трех рыб в тот вечер, и поели они досыта. И Диармайд и Грайне заснули на своем ложе в дальнем углу пещеры, и Муадаи охранял их сон.
Диармайд поднялся с рассветом и надел на себя кольчугу, через которую невозможно было ранить его. И к поясу он привязал Моральтах — меч Ангуса из Бруга, который поражал врага насмерть с первого же удара. Взял он с собой также два копья — копье Га-Буйде и копье Га-Дарг, от которых не было спасения ни мужчине, ни женщине, стоило этим копьям лишь прикоснуться к ним.
После этого разбудил Диармайд Грайне и попросил ее постеречь вход в пещеру вместо Муадана, сказав, что сам он пойдет осмотреть местность на четыре мили вокруг.
Когда Грайне увидела Диармайда во всеоружии — с мечом, копьями и в кольчуге, — великий страх и ужас несказанный охватили ее, ибо поняла она, что Диармайд собирается на битву. И спросила она его:
— Что хочешь ты делать?
— Ты видишь меня таким, потому что я хочу нагнать страх на моих врагов, с которыми я встречусь.
Это успокоило Грайне, и тогда Диармайд двинулся в путь навстречу зеленым фенниям.
Пришельцы сошли со своих кораблей на берег и спросили Диармайда, не слыхал ли он чего-нибудь нового о сыне О'Дуйвне.
— Я давно не видел его, — сказал Диармайд.
— Тогда покажи нам то место, гдо ты видел его в последний раз, чтобы мы могли срубить ему голову и отнести ее Финну, сыну Кумала.
— Я буду защищать его до последней капли крови, — отвечал Диармайд. — И я сделаю так, как сказал, ибо жизнь и тело Диармайда находятся под охраной моей силы и храбрости. А потому я не причиню ему никакого вреда и не выдам его вам.
— Правда ли то, что ты говоришь? — спросили они.
— Да, это правда, — отвечал им Диармайд.
— Тогда, — сказали они, — ты сам запятнал себя. И мы срубим тебе голову и отнесем ее Финну, сыну Кумала, ибо ты его враг.
