участвовать в войне против французов, причем заверял свою клятву письменно, прикладывая к документу свою личную печать — и дважды нарушал свое слово.
Имеется в виду Роберт Уиллоуби.
Томас Блаут, рыцарь короля английского.
Обычай зажигать костры на праздник летнего солнцестояния, танцевать вокруг них, а также сохранять потухшие уголья в качестве магического средства против пожара, по всей видимости, восходит к языческой древности. Церковь, не сумевшая уничтожить этот пережиток древних верований, приурочила к этому дню праздник Рождества Иоанна Предтечи.
Ратуша, здание городского самоуправления, находилась в конце Гревской площади, куда наводнение дойти не смогло.
Привычным местом для «главного парижского костра», по обычаю зажигавшегося кем-либо из самых высокопоставленных лиц королевства, было подножие Креста на Гревской площади.
Мария Валуа, дочь безумца Карла VI, ради выздоровления отца была по воле матери в пятилетнем возрасте отдана в монастырь Сен-Луи де Пуасси.
Артюр Ришмон, в недалеком будущем — герцог Бретонский.
Неизвестно, насколько эти слухи и сплетни соответствовали истине; зато не раз и не два случалось, что начатое отступление приходилось отменять т.к. король и королевский совет неожиданно меняли свое первоначальное мнение.
Т.е. по-видимому, были разорены войсками, обретавшимися в близлежащих деревнях. По этой же причине крестьяне были не в состоянии собрать урожай.
Кавычки проставлены для ясности русского текста. Горожанин мрачно шутит.
Т.е. платить солдатам близлежащих гарнизонов и разбойникам, для того, чтобы уберечь свое достояние от грабежей.
Т.е. коннетабля Франции Ришмона.
Мария Валуа, монахиня из монастыря Сен-Луи, умерла от чумы.
Имеется в виду обряд бальзамирования, которому обязательно подвергались принцы и принцессы крови.
Любопытное свидетельство того, что наш автор не подозревает о контагиозности чумы — хотя для многих его современников это уже не было секретом.
Дочерью Карлу VI Безумному.
Сестрой Карлу VII Победителю.
Теткой королю Генриху VI со стороны его матери — Катерины Валуа, младшей сестры Марии.
Аббатисой. В настоящее время этот тезис оспаривается, в частности, Колетта Бон указывает, что настоятельницей монастыря в Пуасси в это время была Иоланда де Норри.
Скорее, причиной дороговизны был неурожай зерновых, как о том свидетельствуют финансовые документы того времени.
Т.е. солдатами крепостных гарнизонов, состоявших на французской или же английской службе. И те и другие не отказывались пополнить свои карманы за счет мирного населения.
11 ноября. Закончился сев озимых, и соответственно, для этого израсходована была часть зерна.
23 ноября.
Карл продолжал вести осаду Монтеро.
Для будущей спекуляции.
Крепости, о которых идет речь, были выкуплены у англичан за деньги (что представлялось делом куда более выгодным и менее разорительным, чем осада). В частности, за Дрё было заплачено около 60 тыс. золотых франков. По некоторым данным, для того особенно постарался прежний, французский капитан Дрё, Тибо де Шарм, который оказался в английском плену в 1436 или 1437 году, когда англичанам удалось застать врасплох крепостной гарнизон, и после того терпеливо уговаривал своих хозяев уступить французам крепость за деньги.
Часть людей из крепостных гарнизонов, во главе с капитанами, пожелала перейти на французскую службу, и в том присягнула Ришмону. Все прочие получили возможность беспрепятственно удалиться в столицу Нормандии, которую продолжали в это время удерживать в своих руках англичане.
Крепость Монтаржи была захвачена англичанами врасплох, во время осады Орлеана, когда внимание гарнизона было полностью приковано к тому, что творилось в соседней крепости.
Английским капитаном Монтаржи был известный в то время искатель приключений по имени Франсуа де Сюррьен, прозванный Арагонцем.
Виной тому полагали королевского фаворита Жоржа де ла Тремойля, в самом деле, куда менее заботившегося о войне против захватчиков, чем о сохранении полюбившегося кресла.
Неизвестно, кто именно имеется в виду. Колетта Бон предполагает, что речь идет о Жане де Дюнуа, Орлеанском Бастарде, назначенном капитаном освобожденного Монтаржи. Однако, известно, что Дюнуа пользовался громадным авторитетом и среди горожан, и среди солдат, так что если подобный слух действительно существовал, он циркулировал в узком кругу — возможно, исключительно в Париже, как обычно недовольном тем, что деньги тратятся не на его процветание, но на некие малопонятные цели.
Речь идет об эпидемии бубонной чумы 1437-1438 года, особенно свирепствовавшей среди населения Парижа, и без того ослабленного недоеданием. Если верить хронисту Шартье, болезнь унесла около 50 тыс. человек, иными словами, в Париже скончался каждый четвертый житель, Жан Мопуэн, также в это время ведший дневник, указывает, что ситуация была столь катастрофической, что в Париже запрещен был в знак траура колокольный звон. Впрочем, к октябрю, и тем более к зимним холодам, эпидемия пошла на спад, и наконец, полностью прекратилась.
Жак де Шателье. Характеристика Горожанина, по-видимому, соответствует действительности. Другие источники говорят о жадности и расточительности епископа, который, как и следовало ожидать, не пользовался любовью парижского клира.
Сена пересекала Париж из конца в конец, разделяя город на две половины. Вплавь, или же по льду, волки без труда могли ночью проникнуть в город по реке.
Кошачья площадь (Place aux Chats), иногда также обозначавшаяся в документах
