Ознакомительная версия.
И тогда сказал сэр Гавейн девице так:
– Передайте вы сэру Ланселоту, что посылать посольства к моему дяде для него – напрасный труд. Ибо, скажите ему, если он в самом деле желает приложить старания для мира, надо было сделать это ранее, ибо теперь уже поздно. И скажите ему, что я, сэр Гавейн, просил ему передать, что я клянусь верностью моему Господу и рыцарству преследовать его неотступно до тех пор, пока он меня не убьет либо же я его!
Заплакала тут девица и удалилась, но и там осталось немало плачущих глаз. Сэр Лукан отвел ее туда, где стояла ее лошадь, и она возвратилась к сэру Ланселоту. А он был со своими рыцарями, и когда сэр Ланселот услышал ответ короля, то слезы сбежали по щекам его. А благородные рыцари обступили его и сказали:
– Сэр Ланселот, почему вы так невеселы? Вспомните, кто вы такой, вспомните, кто мы такие, и давайте, благородные рыцари, померимся с ними силами на поле брани.
– Это-то легче легкого, – отвечал сэр Ланселот, – но никогда еще не был я менее склонен к сраженью. И потому прошу вас, сэры, если вы меня любите, то послушайтесь вы меня и поступите по-моему. Ибо я буду всегда избегать боя с благородным королем, когда-то посвятившим меня в рыцари. Перед ним я буду обращаться в бегство, а если уж некуда мне будет дальше бежать, только тогда стану обороняться. И оттого будет мне и всем нам больше чести, чем если бы стали мы биться против благородного короля, которому прежде мы все служили.
На том прекратили они свои речи, и в ту ночь все расположились на отдых.
А рано поутру, когда еще только светало, выглянули рыцари и увидели, что осада со всех сторон подступает к городу Бенвику и уже лестницы наставлены. А из города их отбивают и сбрасывают со стен.
И выехал вперед сэр Гавейн, во всеоружии, на могучем скакуне, остановился перед главными воротами с копьем в руке и крикнул:
– Где ты, сэр Ланселот? Или меж вами, гордыми рыцарями, ни один не осмелится поломать копья со мною?
Тут изготовился сэр Борс и выехал за стены города. И встретился сэр Гавейн с сэром Борсом и сшиб его с коня и самого его едва не убил. Подобрали сэра Борса и унесли обратно в город.
Тогда выехал сэр Лионель, желая отомстить за сэра Борса. Вот оба они наставили копья, ринулись друг против друга и сшиблись жестоко, но сэру Гавейну была в тот день такая удача, что он сшиб наземь сэра Лионеля и нанес ему глубокую рану. Подобрали тогда сэра Лионеля и внесли за ворота в город.
И так сэр Гавейн приезжал каждый день, и не было случая, когда он не сокрушил бы кого-либо из рыцарей сэра Ланселота. Так продолжалось целых полгода, и немало народу было побито с обеих сторон.
Но вот случилось однажды сэру Гавейну подъехать к воротам города, как всегда, в полном вооружении и верхом на отличном скакуне и с тяжелым копьем в руке, и крикнуть громким голосом так:
– Где же ты, коварный изменник сэр Ланселот? Почему прячешься, как трус, за стенами и укрытиями? Выгляни только, коварный рыцарь-предатель, и я отомщу тебе за смерть моих трех братьев!
Все эти речи слышал сэр Ланселот от начала до конца. И тут обступили его со всех сторон родичи его и его рыцари, и так сказали они сэру Ланселоту все враз:
– Сэр, теперь должно вам непременно защитить себя, как подобает рыцарю, либо же быть опозоренным навеки, ибо когда вас открыто обвиняют в измене, тогда настает время действовать! И так слишком долго вы спали и слишком много терпели.
– Да поможет мне Бог, – отвечал сэр Ланселот, – меня жестоко печалят слова сэра Гавейна, ибо ныне он бросает мне тяжкое обвинение. И потому знаю я, как и вы, что мне должно теперь непременно защищаться либо же оказаться трусом.
И приказал сэр Ланселот седлать своего лучшего коня и нести свои доспехи в надвратную башню. А сам сэр Ланселот обратился к королю громким голосом и сказал так:
– Господин мой Артур, благородный король, когда-то посвятивший меня в рыцари! Знайте, сокрушается сердце мое за вас, что вы вот так преследуете меня. Я же все от вас сносил, ведь, будь я мстителен, я бы давно уже встретился с вами на бранном поле и усмирил бы самых храбрых ваших рыцарей. Вот уже полгода, как я все терплю и сношу от вас и от сэра Гавейна. Но теперь я уже более терпеть не могу и непременно должен защититься, раз уж сэр Гавейн обвинил меня в измене. Но это будет против моей воли, ибо я не хотел биться против рыцарей вашей крови, однако теперь уже мне нет пути назад, как зверю, загнанному в засаду.
Тогда сказал сэру Ланселоту сэр Гавейн:
– Если ты отважился на бой, то оставь пустые речи и выходи на поле, и мы отведем душу!
Тогда облачился сэр Ланселот в доспехи и сел на коня своего и оба рыцаря взяли в руки тяжелые копья. Отступило от ворот осаждавшее войско, и вышли из города благородные рыцари, числом столь многие, что, когда увидел король Артур такое множество воинов и рыцарей, подивился он и сказал себе:
– Увы мне, что сэр Ланселот против меня! Ибо теперь я вижу, что он и вправду, до сих пор меня щадил.
И заключен был между ними двумя договор, что никто не должен к ним приближаться и ввязываться в бой, покуда один из них не будет убит или не покорится.
3
И вот разъехались далеко сэр Ланселот и сэр Гавейн и пустили друг на друга коней во всю мочь и во весь опор, сшиблись и ударили один другого в середину щита. Но так могучи были рыцари и так тяжелы их копья, что не выстояли кони под этими ударами и рухнули наземь. Встали рыцари, бросив узду, перетянули наперед щиты и, сойдясь, стали рубиться, нанося один другому жестокие удары по всему телу, так что кровь хлестала у них отовсюду.
А у сэра Гавейна была такая тайная сила в ладанке, полученной от святого старца, что всякий день в году с девяти часов утра и до полудня за три часа мощь его возрастала втрое против обычного. И это помогло сэру Гавейну снискать себе немало славы. Из-за него-то и издал король Артур такое повеление, чтобы все поединки Божьего суда, которые должны были происходить пред королем Артуром, назначались как раз на это время; и все это – ради сэра Гавейна, дабы он, если случится ему выступить на одной стороне, успел одержать в поединке верх, покуда сила его не начнет убывать. Но мало кто из рыцарей в то время знал о тайном преимуществе сэра Гавейна, кроме одного лишь короля Артура.
А сэр Ланселот продолжал биться с сэром Гавейном, и, чуя, как все возрастает у того сила, испугался сэр Ланселот, как бы ему не потерпеть поражения, ибо, как повествует Французская Книга, он подумал, почуяв, как удвоилась сила сэра Гавейна, что это сам дьявол с ним бьется, а не смертный человек.
И стал тогда сэр Ланселот наклоняться и уклоняться и щитом загораживаться и так сберегал свои силы и дыхание в продолжение трех часов. И немало нанес ему за то время сэр Гавейн могучих ударов, рубя и коля, так что все рыцари, следившие за сэром Ланселотом, дивились, откуда берутся у него силы все это выстоять, но и им невдомек было, как трудно приходилось сэру Ланселоту.
Но когда миновал полдень, пропала волшебная мощь сэра Гавейна, и осталась у него лишь его собственная сила. Почувствовал сэр Ланселот, как поник сразу же сэр Гавейн, выпрямился он s во весь рост, подошел к сэру Гавейну и сказал так:
– Ну, теперь чую я, что могли, вы уже сделали. И теперь, господин мой сэр Гавейн, наступил мой черед! Ибо за нынешний день я натерпелся от вас немало и принял жестоких и могучих ваших ударов без счета
И удвоил сэр Ланселот свои удары и с такою силой обрушил меч на шлем сэру Гавейну, что тот рухнул во весь рост на бок. А сэр Ланселот от него отступил.
– Зачем ты отступаешь от меня? – спросил сэр Гавейн. – Вернись, коварный рыцарь-предатель, и убей меня насмерть! Ибо, если ты меня так оставишь, знай, что лишь только я оправлюсь, я буду биться с тобою снова!
– Сэр, – отвечал сэр Ланселот, – как-нибудь, с Божьей помощью, я выстою против вас! Но знай, сэр Гавейн, что поверженного рыцаря я разить не стану.
И с тем сэр Ланселот удалился и вернулся в город. А сэра Гавейна отнесли в шатер короля Артура, и призваны были к нему тотчас же лучшие лекари, и они осмотрели и промыли ему раны и смазали утоляющими снадобьями.
Сэр же Ланселот сказал так:
– Приветствую вас, господин мой король! Но знайте, что у этих стен вам не завоевать себе славы, ибо захоти я вывести из города моих рыцарей – и многие достойные мужи примут смерть свою. А потому, господин мой Артур, не забывайте о прежней любви между нами, и да наставляет вас во всяком деле Иисус, что бы ни случилось дальше со мною.
4
– Увы мне, – сказал король, – зачем только началась эта злосчастная война! Сэр Ланселот постоянно и повсеместно щадит меня и избегает боя со мною и со всеми моими сородичами, и это все видели нынче, когда он столь благородно поступил с племянником моим сэром Гавейном.
И заболел Артур от горя, что сэр Гавейн столь жестоко изранен и что между ним и сэром Ланселотом идет война. И долго еще после этого войско короля Артура продолжало осаждать город, но схваток у них почти не было, ибо осажденные сидели за стенами и только защищались, когда была нужда.
Ознакомительная версия.
