Если ты хочешь, даже будучи птенцом желторотым, заслужить уважение как храбрец, ходи вразвалку, говори хриплым басом, сутуль спину, косолапь ноги, носи бородищу в виде крюка, а усищи — в виде рукояти шпаги; коли беседуешь с кем-то, лежа в постели, пусть разит от тебя, точно из винной бочки. Будь немногословен — ныне храбрецами почитаются лишь молчуны. Когда все тело твое скрыто одеждою, говори, что ты покрыт тысячею рубцов и шрамов. На пирах пей за упокой души Пантохи и в честь Эскамильи и Роа. Будь благоразумен в стычках и безрассуден на пирах, являй темперамент холерический во время затишья и флегматический — в деле; время от времени распространяй среди друзей слух, что такому-то и такому-то пустил кровь ты, хотя бы ранили их совсем другие. И ты заслужишь такую славу душегубца, что сама гнилая горячка позавидует.
РУКОВОДСТВО
ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ СТАТЬ ПОЭТАМИ-КУЛЬТИСТАМИ С РЕЦЕПТОМ, ПОЗВОЛЯЮЩИМ В ОДИН ДЕНЬ НАКРОПАТЬ «ОДИНОЧЕСТВА», С ОПИСАНИЕМ СТАРОЙ ГАРДЕРОБНОЙ УТРЕННИХ И ВЕЧЕРНИХ ЗОРЬ И ЮВЕЛИРНОЙ МАСТЕРСКОЙ ДЛЯ ПОЧИНКИ ПОТРЕПАННЫХ РОМАНСОВ
Рецепт.
Кто за день лишь захочет научиться
Жар… — в истинно культистском вкусе — …гону.
Пусть вызубрит: лазури небосклона;
Крылатость; пурпур; нега; багряница;
Лелеет; тщится; уповает; мнится;
Феб стреломечущий; бог златотронный;
Заклать; и — вопиять; и — неуклонно;
Огнь; пламенность; и алость; и юница;
И — многоликость; и еще — мерцанья;
Звездообразье; древле; увенчанье;
Дремотный; огнедышащий; туманность;
Вставляй повсюду: пилигрим, текучий,
Добавь, где нужно, ночи, тучи, кручи,
Да не забудь про гроты и песчаность,
И эдаким манером,
Довольствуясь премудрым сим примером,
По всей Испании строчат поэты
Заумно тарабарские сонеты,
И неучи, ламанчские мужланы,
Нажравшись чеснока и лука спьяна,
Науке сей сподобясь понаслышке,
Культистские стихи пекут, как пышки
Пример
романс на романско-тарабарском наречииПерлы в клаузулах дремлют,
Катаклизмы миновали,
Но в династии мерцаний
Позабудутся едва ли;
Блеск хризобериллов скуден,
И карбункулы тускнеют,
Портики и стилобаты
Воздвигаются и мреют,
Но душа, что ореолы
Обрести стремится всуе,
Тирский пурпур отвергает,
По хиосскому тоскуя.[1]
И когда культист-подмастерье победит в себе здравый смысл и будет всюду пихать философский камень, фениксов, аврору, пеликанов и всяческие маскароны-страшилища, у него получится романс, достойный уст самой рьяной приверженки культизма.
Все это легче, чем просить взаймы. И поскольку культисты пишут главным образом про рассветы и сумерки, то прежде всего следует отправиться в гардеробную солнца, где имеется огромное количество утренних и вечерних зорь с их перламутром, пурпуром и багрянцем, розовых колыбелей и золотистых плащей для рождающегося дня, бисера и жемчугов для слез розы:
Цветов рыданья, слезы трав
(Их нежно солнце целовало).
Облекся в траур небосвод.
Багряная гробница — запад.
В ней солнца труп златой лежит.
Хоронят свет — обряд печальный.
Тускнеет ясность бирюзы.
Мир овдовел, хранит молчанье.
На опустевший небосклон
Взошла дремотная Диана.
В ювелирной мастерской культистов изготовляется текучий хрусталь для ручейков и хрусталь застывший для морской пены, сапфирные ковры для морской глади, изумрудные скатерти для лужаек. Для женской красы там заготовлены шеи из полированного серебра, золотые нити для волос, коралловые и рубиновые губы для физиономий, руки из слоновой кости для лап, дыхание амбры для пыхтения, алмазная крепость для груди, сверкающие звезды для глаз и огромное количество перламутра для щек; поэты-садоводы предпочитают это изготовлять из зелени: у них припасена для губ гвоздика, розы и лилии — для щек, аромат жасмина — для дыхания. Еще существуют поэты-мороженщики — они все изготовляют изо льда и снега; круглые сутки не прекращается у них снегопад, и к женщинам в их стихах нельзя приблизиться иначе, как на санях, предварительно облекшись в шубу и теплые сапоги: руки, лоб, шея, груди — все ледяное и снежное, ни дать ни взять Монкайо.
Усвой себе вышеизложенное, и станешь настоящим культистом. Пиши заумным языком разный вздор, вставляя куда попало возможно больше латинских слов из словаря Калепино.
Да сохранит и да помилует всевышний кастильский язык и да научит нас Лопе де Вега прозрачной ясности своей поэзии!
Чтоб оберечь кастильского Пегаса
От культского бреда и смрада,
На благовонья сжечь нам надо
Лист за листом поэзию Гарсиласо.
1
Время написания этого произведения точно не установлено, напечатано же оно впервые в 1631 году в сборнике «Детские безделки и проказы ума» вместе с переработанными по требованию цензуры «Сновидениями». Можно предположить, что первые «трактаты», включенные в «Книгу обо всем…», созданы Кеведо в начале XVII века, так как и по своей тематике, и по стилистической тональности они очень близки к памфлетам «Жизнь в столице и забавные занятия некоторых ее жителей» (1599), «Брачные договоры» (1599) и другим произведениям тех лет. Как и эти произведения, «трактаты», вошедшие в «Книгу обо всем…», давали остроумную критику современных нравов, высмеивали невежество, педантизм, суеверия, ханжество; и там, и — здесь сатира еще не вытеснила полностью благодушный юмор, а язвительная насмешка не сменила веселую улыбку.
Что касается завершающего это произведение «Руководства для желающих стать поэтами-культистами…», то оно не могло быть написано ранее 1613 года, когда получила известность поэма Луиса де Гонгоры «Одиночества», упоминаемая и пародируемая здесь Кеведо. Вернее же, что эта часть книги была написана в начале 1620-х годов, когда развернулась острая полемика между сторонниками и противниками Гонгоры и возглавляемого им культистского направления в испанской поэзии. Неприемлемой для них реальности культисты противопоставляли прекрасный и совершенный мир искусства, постижение красоты которого, по их мнению, доступно лишь немногим «избранным». Они создают «темный стиль», прибегая к искусственно усложненному синтаксису, используя множество неологизмов (главным образом латинского происхождения), перегружая произведение сложными метафорами, в частности построенными на сопоставлении внешности, поведения и характера человека с явлениями мертвой природы, с растительным и животным миром. «Новая поэзия», как ее стали называть поклонники Гонгоры, быстро приобрела многочисленных сторонников и защитников, которые часто сводили весь ее смысл к чисто формальным исканиям.
Вскоре, однако, выявилась и сильная оппозиция этой школе. Наиболее аргументированной критике Гонгора и культистская поэзия подверглись со стороны Лопе де Веги и поэтов, близких к его ренессансной эстетике. Лопе де Вега и его сторонники в борьбе против культизма отстаивали жизненное, реальное содержание поэзии, выдвигали требование общедоступности произведений поэзии и ориентации ее на национальную демократическую традицию.
Кеведо, хотя и заканчивает свое «Руководство…» призывом* «Да сохранит и да помилует всевышний кастильский язык и да научит нас Лопе де Вега прозрачной ясности своей поэзии», тем не менее критикует культизм с несколько иных позиций, чем Лопе де Вега. Предметом его осмеяния становятся преимущественно многочисленные словесные штампы, стандартные приемы и образные средства культистской поэзии, которой он противопоставляет консептизм — стиль, приверженцем которого он был (о консептизме см. вступительную статью).
З. Плавскин
2
Мальсавидильо (исп. Malsabidillo) — смысловое прозвище, нечто вроде малознайки.
Великое соединение — Астрологический термин, обозначает встречу Юпитера и Сатурна, якобы предвещающую великие перемены.
…множество ликов смерти будет явлено в четках… — Зерна четок часто изготовлялись в виде черепов.
Птоломей Клавдий (ок. 185–254) — знаменитый; греческий геометр, астроном и физик, жил в Александрии; Магин (Джованни Антонио Маджини; 1555–1617) — итальянский астроном и математик, автор трактата по астрологии; Оршан (Давид Ориганус Тест; 1558–1628) — немецкий астроном.
Мендоса — знатный испанский род, отличавшийся крайней приверженностью ко всякого рода суевериям.
Если хочешь знать все языки… — Далее идут лингвинистические шутки Кеведо, которые не всегда поддаются расшифровке.
