Глава IX
Об общих причинах, порождающих войны между державами
Причина, которая привела к войне между римлянами и самнитами, до этого длительное время состоявшими в союзе, является общей для всех войн между могущественными государствами. Подталкивают к ним либо случайность, либо намеренные действия того, кто желает развязать войну. Распри между римлянами и самнитами вспыхнули случайно: самниты не собирались, нападая на сидицинов, а затем на кампанцев, вступать в войну с римлянами. Но когда бедственное положение заставило кампанцев, вопреки ожиданиям самнитов и самих римлян, обратиться за помощью к последним, те были вынуждены выступить на защиту доверившегося им народа, как своего, потому что войны они уже не могли избежать без ущерба для собственной чести. Римляне могли отказать кампанцам в защите от своих союзников-самнитов, пока они оставались также просто друзьями Рима, но отказать ищущим их подданства или покровительства было бы позорно, потому что в таком случае они перекрыли бы дорогу всем народам, желающим поручить себя римской власти. Ведь Рим стремился к славе и могуществу, а не к покою и потому не мог отказаться. По сходным причинам началась и первая война против карфагенян, ибо римляне взяли под свою опеку жителей Мессины в Сицилии, и произошло это волею случая. Но вторая война между ними уже не была случайной, ибо карфагенский полководец Ганнибал напал в Испании на союзников Рима сагунтинцев не для того, чтобы нанести обиду, а с целью вызвать на бой римлян, разбить их и вторгнуться в Италию. Такой способ вызывать войну был всегда в ходу между властителями, которые желают соблюдать некоторую пристойность и верность данному слову. Ведь если определенный договор, не нарушавшийся в течение долгого времени, мешает мне воевать с каким-либо государем, то я могу найти любое оправдание и предлог, чтобы напасть на его союзника, зная, что при этом он не сможет остаться в стороне, и тогда моя цель будет достигнута, либо, если он не вступится за своего подопечного, все убедятся в его слабости или вероломстве. И то и другое повредит ему во всеобщем мнении и облегчит исполнение моих планов. В связи с возникновением войн следует обратить еще внимание и на поступок кампанцев, о чем говорилось выше; отсюда можно сделать также вывод о том, какое средство есть у города, не имеющего силы обороняться, но ни за что не желающего сдаться врагу. Оно состоит в том, чтобы добровольно перейти под чье-либо покровительство. Так поступили капуанцы с римлянами и флорентийцы с королем Робертом Неаполитанским; последний не желал вступиться за них как за своих союзников перед утеснявшим их Каструччо из Лукки, но защитил их как своих подданных.
Глава X
Вопреки распространенному мнению деньги не являются пружиной войны
Всякий может начать войну когда пожелает, но не так легко ее окончить, поэтому прежде чем затевать что-либо, государь должен оценить свои силы и поступать сообразно с этим. При недостатке благоразумия он может легко обмануться и переоценить их, что произойдет в том случае, когда он станет о них судить по своему богатству, местоположению своих владений или по людской благосклонности, не обращая внимания на отсутствие у него собственной армии. Все вышеперечисленное увеличивает твою силу, но само по себе таковой не является; все эти блага ничего не значат и не имеют смысла, если нет надежного войска. В этом случае тебя не выручат никакие деньги, не спасет укрепленная местность, а любовь и преданность людей развеются, ибо они не смогут сохранять верность, если ты их не защитишь. Любая скала, любое море, любое неприступное место становится ровной площадкой там, где нет могучих защитников. Деньги не только не укрепляют тебя, но и делают желанной добычей для захватчика. Нет ничего ошибочнее общего мнения, утверждающего, что деньги суть пружина войны. Такое суждение выносит Квинт Курций по поводу войны между Антипатром Македонским и спартанским царем. Он говорит, что последний из-за недостатка средств был вынужден вступить в схватку и потерпел поражение, а если бы он воздерживался от этого в течение еще нескольких дней, то в Грецию поступило бы известие о смерти Александра, и тогда спартанцы одержали бы победу без кровопролития. Но так как у него не было денег и он боялся, что недовольное этим войско покинет его, спартанец решил попытать счастья в бою. Отсюда Квинт Курций и выводит, что деньги – это пружина войны. Это изречение слышишь повсюду, и государи не особенно мудрые следуют ему. Полагаясь на него, они рассчитывают защититься с помощью богатой казны и не думают о том, что если бы накопленных сокровищ было достаточно для победы, то Дарий одолел бы Александра, греки пересилили бы римлян, а в наше время герцог Карл победил швейцарцев; точно так же, как немного дней тому назад папа и флорентийцы не затруднились бы совокупными силами разгромить в Урбинской войне Франческо Марию, племянника папы Юлия II. Но все вышеназванные потерпели поражение от тех, кто почитает главным двигателем войны не деньги, а хороших солдат. Лидийский царь Крез показал афинянину Солону наряду с прочим свои бесчисленные сокровища и спросил, что думает он о его могуществе, на что Солон ответил, что могущество его не столь велико, ибо на войне все решает железо, а не золото, и если противник Креза превзойдет его в этом отношении, он отнимет у него все золото. Добавлю еще, что когда после смерти Александра Великого масса французов нахлынула в Грецию, а затем в Азию, они отправили посольство к царю Македонии, чтобы заключить с ним мир, и этот царь, чтобы устрашить их и дать понять им о своем могуществе, показал им накопленное у него золото и серебро. Тогда французы, уже было готовые к соглашению, нарушили его, ибо воспылали жаждой завладеть этим золотом. Так названного царя погубило добро, накопленное им для своей защиты. Несколько лет тому назад венецианцы потеряли все свои владения, не имея возможности оборонять их, хотя государственная казна была полной.
Поэтому я и говорю, что не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдешь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото. Если бы римляне в своих войнах полагались больше на деньги, чем на оружие, то для осуществления их великих предприятий и преодоления вставших перед ними трудностей им не хватило бы всех сокровищ мира. Но римляне воевали с помощью железа и никогда не страдали от недостатка золота; трепетавшие перед ними приносили им золото прямо в лагерь. А если упомянутый спартанский царь вследствие недостатка денег был вынужден пойти на риск сражения, то в данном случае деньги выступают как одна из множества возможных причин. Ведь когда войску не хватает продовольствия и оно стоит перед выбором – умереть от голода или вступить в битву, то всегда выбирают последний выход как более достойный и оставляющий некоторую надежду на удачу. Полководцам случалось также частенько выбирать при виде подходящей к вражескому войску помощи: сразиться с ним и испытать судьбу в бою либо выждать, пока оно получит подкрепление, и опять-таки вступить в битву на гораздо менее выгодных условиях. Бывало и так (например, с Гасдрубалом, на которого в провинции Марка напал Клавдий Нерон вместе с другим римским консулом), что если военачальник может вступить в сражение или бежать, он всегда склоняется к первому, потому что в этом случае он может рассчитывать на победу, хотя и очень сомнительную, а при отступлении он проигрывает при любых обстоятельствах. Таким образом, различные причины могут заставить полководца принять бой вопреки его намерениям. Среди них может быть и недостаток средств, но из этого не следует, что деньги являются живительной силой войны в отличие от всех прочих вещей, побуждающих людей к подобным же действиям. Итак, повторю еще раз, не золото – пружина войны, а хорошие солдаты. Также и деньги имеют важность, но второстепенную; имея хороших солдат, можно справиться с их отсутствием, ибо при отличных солдатах не бывает недостатка в деньгах, а сами по себе деньги таких солдат не обеспечивают. Сказанное нами тысячекратно подтверждается историей, несмотря на то что Перикл советовал афинянам воевать со всем Пелопоннесом, убеждая их, что эту войну можно выиграть с помощью ловкости и денег. Хотя афиняне и добились определенных успехов в последовавшей войне, в конце концов они ее проиграли; разум и отважные солдаты Спарты взяли верх над изощренностью и богатством Афин. Тит Ливий более чем кто-либо другой подтверждает высказанное нами мнение, когда он строит предположения насчет того, победил бы Александр Великий римлян, если бы вторгнулся в Италию, и доказывает, что для войны необходимы три вещи: надежные и многочисленные солдаты, мудрые полководцы и благосклонность судьбы. Прикидывая, на чьей стороне было преимущество в этих вещах, у римлян или у Александра, он делает свои заключения, вовсе не упоминая о деньгах. Жители Капуи, которых сидицины попросили выступить на их стороне против самнитов, по-видимому, измеряли свои силы не количеством солдат, а количеством денег, потому что, выступив на помощь союзникам, после двух поражений они были вынуждены платить дань римлянам ради собственного спасения.
