проповедующего.
474. Далее, болезнь эта весьма свирепствовала еще около половины месяца после Праздника Всех Святых, и не было почти ни единого мужчины и не единой женщины, у кого нос и рот не распухли и не покраснели бы по причине насморка, и при встрече спрашивали друг друга: «А ты уже переболел «дандо»? И ежели ответ был отрицательным, добавляли: «Ну тогда поберегись, чтобы и тебе не досталось». И в самом деле, в том не было ни капли лжи, но истинная правда состояла в том, что из юных или же взрослых, женщин или малышей, мало кто не переболел насморком, лихорадкой или же кашлем, каковые длились весьма и весьма долгое время.
475. Далее, на XV день следующего за тем декабря, в замке Л’Иль-Адам захвачен был некий дворянин по имени Соваж де Фременвилль [1388], с ним же обретались двое слуг; никого иного при нем не было, когда его захватывали в плен. Посему, дабы скрутить его веревками не потребовалось много людей, его же затем посадили на лошадь, связав руки и ноги, лишив шаперона [1389], и в таковом виде доставили в Баньоле [1390], где обретался регент, каковой же регент распорядился, дабы его вздернули на виселицу тот же час и без всякого к тому промедления, не слушая его оправданий, ибо опасались, чтобы весьма могущественный дом, к каковому он принадлежал, не вырвал его у них из рук [1391]. Засим его препроводили к виселице в сопровождении парижского прево, и множества иных людей, среди каковых обретался некий Пьер Балье, ранее бывший слугой у парижского сапожника, а затем служил в жезловой страже [1392], затем же стал великий казначеем Мэна [1393]. Каковой же Пьер Балье не пожелал даже слушать, когда сказанный Соваж стал просить дозволить ему исповедаться, и не пожелал дать ему таковым образом продлить свою жизнь [1394], но принудил его подняться по лестнице на II или же III ступеньки [1395], осыпая его при том грубой бранью, при том, что ответ сказанного Соважа отнюдь не пришелся ему по вкусу, и он с силой ударил его палкой, и еще V или же VI ударов досталось палачу, каковой спрашивал осужденного готов ли тот умереть [1396]. Когда же сказанный палач убедился, что тот настроен весьма злонамеренно, то устрашился, дабы сказанный Балье не поступил с ним еще хуже того, и потому заспешил более, чем то было нужно, и [повесил его], однако по причине сказанной спешки, веревка оборвалась, или же узел на ней развязался, и сказанный осужденный упал, отбив себе почки, и весьма сильно разбился и сломал себе ногу, но несмотря на жестокую боль, его понудили подняться, и повесили, и удавили в петле [1397]. И как то доподлинно известно, к нему отнеслись столь немилостиво по причине им совершенных жестоких убийств, как то утверждали, будто во Фландрии и земле Геннегау, он своей рукой лишил жизни епископа [1398].
476. Далее, в сказанном же году, после Пасхи, каковая пришлась на IIII день апреля-месяца, тысяча IIIIc и XXVIII года, случилось столь великое нашествие хрущей, какового не видано было никогда ранее, они же уничтожили столь великое множество [виноградников], миндальных, ореховых и прочих деревьев, что по всей земле, где таковые появлялись, вплоть до праздника Св. Иоанна Крестителя [1399] не выросло ни единого зеленого листочка, и особенно то касалось орешника.
477. Далее, на XXII день мая, каковой пришелся на субботу, в канун Пятидесятницы [1400], в Париж явился герцог Бургундский, каковой ехал на простом коне, переодетый лучником, и остался бы неузнанным никем из народа, не сопровождай его регент вкупе со своей супругой [1401].
478. Далее, на II день следующего за тем июня-месяца, в канун праздника Св. Причастия [1402], каковой пришелся на III июня, он же отбыл прочь.
479. Далее, в сказанном же году, явилось столь великое множество хрущей, что даже старики утверждали, будто им не случилось на своем веку видеть подобное, и продолжалось после праздника Св. Иоанна Крестителя [1403], и они же перепортили великое множество виноградников, орешников, а также миндальных деревьев, избавиться от таковых же удалось не ранее праздника Св. Петра [1404]; тогда же на праздник Св. Иоанна стоял весьма великих холод и дождь лил беспеременно, и гремел гром и полыхали молнии. И так случилось, что XIII июня молния ударила в Париже в колокольню [монастыря] Августинцев [1405], и весьма сильно повредила сказанную колокольню, чья крыша выложена была свинцом поверх дубового основания, ущерб же оценили в сумму от VIII до тысячи франков.
480. Далее, на XXV день мая-месяца, в праздничный вторник, каковой следовал за празднованием Пятидесятницы, в год тысяча IIIc и XVIII арманьяки посредством предательства заняли город Ле-Ман [1406], это же произошло при согласии многих из местных жителей [1407], каковым арманьяки клялись сохранить в неприкосновенности их достояние и обходиться с ними по-дружески, однако, едва лишь им случилось захватить власть над городом, они принялись грабить, мародерствовать, насиловать женщин и девушек, и творили все зло, каковое полагается терпеть врагу, при том, что их там полагали друзьями.
481. Далее, когда сказанный город был ими взят, его капитан [1408], определенный к тому регентом, обретался в XX лье от такового, принужденный к тому некоей своей надобностью. Когда же до него дошла весть о случившемся он был тем весьма уязвлен и зол на себя же, после чего немедленно нанял на службу IIIc латников, и в следующую за тем пятницу вместе с ними приблизился к городу около полуночи и ближе к полудню полностью им овладел, ибо население, убедившись в том, какие великие жестокости творят арманьяки, прониклось к ним столь великой ненавистью, что позволило проникнуть внутрь сказанному капитана, или же почти не сопротивлялось его людям. Оказавшись внутри, они принялись кричать: «Город взят!» и крик такового капитана… в самом донжоне, где часть его людей сумела спастись, когда город занят был посредством предательства. Когда же они услышали крик своего капитана, или же [завидели] его знамя, то принялись поднимать, и швырять вниз огромные камни, целя ими в арманьяков, каковые их там осаждали, их же капитан подступил к осаждавшим с тыла во главе своих IIIc людей, как о том сказано было ранее, весьма искусно отрезав им всякое отступление, окружив таковых арманьяков со всех сторон, они же не могли ни скрыться в крепости, ни
