(Иосиф, Бога ради, дозволь ему сие! Отвечает Иосиф: «Для того он праведником быть должен. Впрочем, так и быть, вопрошу для вас Господа». И сказали они: «Благодарим тебя». И пошел Иосиф один к Граалю, и пал на колена, и обратился, к Иисусу с мольбой, дабы Тот доброты и милосердия своих ради свидетельствовал о Моисее, таков ли Моисей, каким показаться желает. И был глас от Дyxa Свята, и сказал Дух Свят: «Иосиф, Иосиф, пришло время поведать тебе о сиденьи, иже меж тобой и Броном. Вопрошаете вы, ты и люди твои, таков ли Моисей, каким показаться желает. Скажи им, что, ежели он таков, каким казаться желает, и благодати Господней чает и впрямь, пусть войдет с вами в горницу и сядет за стол, засим увидишь, что случится». И было всё по слову Духа Свята.
Вернулся Иосиф в горницу и сказал просившим его: «Реките Моисею: ежели он благодати Божьей достоин, благодати сей никто его лишить не может. А ежели не таков он, каким представляется, пусть отступится, ибо лишь сам себя покарает-погубит». И пошли просившие к Моисею, и сказали ему, как велел Иосиф. И, слыша сие, возрадовался премного Моисей и сказал: «Токмо и надобно мне, чтобы дозволил Иосиф. И пусть не мнит, что не достоин я благодати Господней». И сказали они: «Дозволение имеешь, поступай по сему». И взяли его с собой, и возрадовались зело, и пошли с ним на молитву. И узрел его Иосиф, и сказал ему, говоря: «Моисей, Моисей, не подступайся к сиденью сему, коли не достоин, ибо сам себя покараешь-погубишь. Бойся обмана своего».
И сказал Моисей: «Достоин есмь, и принят буду Господом в общину вашу». — «Добро, — сказал Иосиф, — ежели ты и впрямь таков, узрим сие». И сел Иосиф, и Брон, и сестра Иосифа, и прочие все, каждый на место свое. И, когда сели они, вошел Моисей, и устрашился, и пошел вокруг стола, но не нашел иного места, кроме как подле Иосифа. И сел Моисей на место сие, и, когда сел, разверзлась под ним земля, и низвергся он в бездну, словно и не было его вовсе. И узрели то сидевшие за столом, и ужаснулись тому. И се, завершилась утреня, и, когда встали братия от стола, подошел Петр к Иосифу и спросил, говоря: «Государь, устрашились мы теперь премного. Просим тебя, милости великой Господней ради, растолкуй, коли знаешь сам, что с Моисеем содеялось». Иосиф говорит: «Того не знаю. Но, коли будет на то воля великого Благодетеля нашего, узнаю».
И пошел Иосиф, скорбя зело, и пал на колена пред чашей, и воззвал: «Иисусе Всемилостивый! Неизреченна сила Твоя и преславны деяния! Ради Зачатия Твоего Беспорочного и Рождества Святаго от Приснодевы Марии,)
И ради незабвенных дней,
И ради гибели Твоей,
Когда лихие твари те
Тебя распяли на кресте,
И моего спасенья ради
В узилище, где в жажде, в гладе,
Нуждаясь в пище и воде,
Я замурован был и где
Меня хранила чаша эта,
И ради Твоего завета
Молить Тебя, припав к сосуду,
Когда в злосчастии пребуду,
Когда, о Господи, в беду
Иль в переделку попаду, —
Молю, ответствуй: из друзей
Иль недругов наш Моисей?
Затем, что все: и я, и зять,
И люди остальные, знать
Хотим, что сталось с Моисеем.
Тогда сомнения рассеем».
Сказал Иосиф. И вослед
Немедля услыхал ответ:
«Аримафей, се тайна, кою
Я наконец тебе открою.
Вы за столом сидите, но
Сидение меж вас одно
До времени вы не займете:
То память об Искариоте,
Предавшем некогда Меня,
До Судного пустует Дня,
До Судного, реку, Суда.
Но ты единожды сюда
Усядешься, Аримафей,
О смерти помянуть своей.
А впрочем, явится и тот,
Кто место наконец займет —
В семействе вашем некто третий,
В конце порух и лихолетий.
И станут с Енигусой Брон
Ему родителями. Он
За трапезою будет впредь
На том сидении сидеть…
О тайне расскажу другой.
Ты просишь, Моисей-изгой
В какой беде сказать и где.
Скажу, где и в какой беде.
Когда, отвергнутые ране
Ушли иные поселяне,
Остался грешник Моисей,
Просил у общины он всей
Приюта — и ловчей ловчил
Меж вами место получил.
Того не ведал лиходей,
Что бывших за столом людей
К великой тайне приобщила
Особая благая сила,
Которой нет у негодяя.
И он, молитву сотворяя,
Проклят и в вековую тьму
Гоним. И поделом ему.
И более не вспомнит люд
Обманщика ни там, ни тут,
Пока однажды третий тот
Сие сиденье не займет —
Добролюбив, благочестив,
Воссядет, место освятив.
Ну, а твои собратья, иже
Тебе и преданней, и ближе,
Про Моисея скажут «плут»
И Моисея проклянут.
Поведай им слова Мои.
Ни одного не утаи.
И впредь испрашивайте.
Вам Ответы непременно дам».
Се, Некто без лица и крыл,
Незримым будучи, открыл
Иосифу, каков он, сей
Велеречивый Моисей.
И так, ни слова не скрывая,
Про Моисея-краснобая
Иосиф рассказал, каков
Был лицемер и суеслов,
И пустосвят, и греховод.
Окончил он рассказ. И вот
От юноши до старика
Все: «Божья сила велика,
И поразится гневом правым,
Кто свят лицом, но грешен нравом!»
Так, без порока, без искуса
Прожили Брон и Енигуса,
Родив двенадцать сыновей.
Один другого здоровей
Их ненаглядные сыны,
Пригожи, преданны, сильны.
Задумались отец и мать.
Пора решенье принимать.
И Енигуса говорит:
«Разумны и сильны на вид,
И расторопны, и крепки,
Мой господин, у нас сынки.
Ступай-ка к брату. Пусть насчет
Сынов решение речет».
А Брон: «Да, благодарствуй, Боже,
Сыны у нас крепки, пригожи.
Пусть наш мудрый Аримафей
Судьбу решает сыновей».
К Иосифу пошел Хеброн.
И свояку промолвил он:
«Твоя волнуется сестра.
Подумать о сынах пора.
Поднялись, выросли сынки.
Как с ними поступить, реки.
Ведь мы, Иосиф, не таим:
Советом дорожим твоим».
Сказал Иосиф: «То убого
Решенье, кое не от Бога.
И спрашивать про сыновей
У Господа всего верней».
Хеброн с Аримафеем спор
До скорых отложили пор.
Пока же старец, сняв покров,
Разоблачил фиал Христов,
Пал на колена, кроток, тих,
И, умоляя за родных,
Сказал такое в простоте:
«Великий Господи Христе!
Прошу, решение прими.
Как, молви, поступить с детьми
И приспособить их куда,
Для коего добра, труда?
И что прикажем нашим чадам,
О Господи, пока мы рядом?»
Сказал Иосиф. И засим
К нему явился серафим:
«Се, волю Господа тебе
Я объявляю о судьбе
Сестры и зятя сыновей.
Провозглашу, Аримафей,
Об Иисусовом завете:
Да служат Иисусу дети —
Твоя, Аримафей, родня, —
Обет безбрачия храня.
Жениться, впрочем, им вольно.
Пусть женится, кто хочет. Но,
Женившись, будут все сыны
Безбрачному подчинены.
А ты зови сестру и зятя
И, попусту словес не тратя,
Иосиф, родичам вели,
Чтобы того к тебе ввели
Из сыновей, кто с юных лет
Принес безбрачия обет.
И юношу сего введут
К тебе родители, и тут
Вновь Господу внемли и вновь
Святую чашу приготовь».
С Аримафеевых очес
Посланец Господа исчез.
Иосиф пуще всех наград
Господнему веленью рад.
Юнцам у Господа в чести
Достойнейшую жизнь вести!
Хеброна-свояка призвал
И напрямую без похвал
Рек: «Удостоверяю вас.
О детях был небесный глас.
Да будут Господу сыны
На всем пути посвящены.
Однако же, любезный зять,
Жену, кто хочет, может взять.
Но буде кто решил обет
Безбрачья до скончанья лет
Блюсти, повелено тому
Ко мне прийти. Его приму.
Останется со мною он».
«Быть по сему», — ответил Брон.
Брон успокоился вполне
И всё пересказал жене.
Удивлена, поражена,
Обрадовалась и она.
«Заветы, право, хороши.
Исполнить их, — рекла, — спеши».
И обратился Брон к сынам.
«Сыны, — речет, — скажите нам,
Как жить хотите?»
Старший рек: «Отцовской воле поперек
Нейдем. Велениям твоим
Покорны и на том стоим».
А Брон им отвечает так:
«Запомните, кто вступит в брак:
Должны вы, милые сыны,
Быть женам будущим верны,
Ведь брак — союз, внушаю вам,
Сеньоров доблестных и дам».
И вскорости и те, и эти
Хеброновы женились дети,
У пресвятого алтаря
Обряд венчальный сотворя,
Как всяка братия Христова.
И поучительное слово
О Божьем деле молодцам
Аримафей поведал сам.
Чета родительская рада:
Итак, возлюбленные чада
Женились, и теперь один
Безбрачным остается сын.
«Не помышляю о жене, —
Речет, — жены не нужно мне!»
Но говорит Хеброн: «А ну,
Возьми-ка, сын, себе жену!
Гляди-ка, вон и старший брат,
И младший, наконец, женат.
Так женишься?» — «Нет, отче, нет
Незамедлительно в ответ
Промолвил юноша ему. —
Жены вовеки не возьму».
И было по сему. Итак,
Одиннадцать вступили в брак.
Однако был Иосиф рад,
Что девственник — один из чад.
«Даете ли добро, Хеброн
И Енигуса, чтобы он
В дому присутствовал моем?» —
Иосиф вопросил. «Даем».
А юноше: «Пребудешь ныне
В Иосифовом доме, сыне».
Старик племянника, к груди
Прижав, расцеловал. «Приди
И оставайся, — рек, — со мною.
Тебя, о чадо, удостою
Особой чести». И они
На этом вышли от родни.
И, стало быть, прийдя домой,
Сказал Иосиф: «Мальчик мой,
Со мной пребудешь, не скорбя,
Но радуясь душой: тебя
Во имя Господа приму,
И будешь ты служить Ему.
А также, юноша, усвой:
Пребудешь старшим и главой
Меж братьев! Но усвой и се:
Во всей божественной красе
Сам Иисус Христос извне,
Коль скоро пожелает, мне
Явиться может — и в земной
Юдоли говорить со мной».
И к чаше пресвятой своей
Воззвал опять Аримафей.
И вот неспешно и толково
Он про племянника благого
Христу историю свою
Поведал. «Я ответ даю
О юноше, — рек голос. — Он
Благовоспитан и учен,
И дух его смирен, и нрав
Покладист, и рассудок здрав.
И дело по его уму.
Да внемлет юноша всему!
Кто, Господа Отца, Меня
И Духа Свята единя,
Уверовал — с сими людьми
Я есмь. Иосиф, вразуми
В том и племянника и снова
Поведай о делах былого,
Как, разъяренна и слепа,
Пилата некогда толпа
Опять просила и опять
Меня Единого распять.
И о предателе скажи.
И, как судейские мужи
Меня, довольные победой,
Распяли на кресте, поведай.
И как, ко Мне любовь храня,
Ты с древа снял, омыл Меня.
Скажи, как в чашу-сулею
Ты Кровь струившую Мою
Собрал и как, и тверд, и смел,
Ты муки за Меня терпел,
И как в тюрьме, не умолчи,
Тебе явился Я в ночи
И чашу с Кровию Моею
Вручил тебе, Аримафею,
Для многих, кто, не утаи,
Уверует в дела Мои.
Блаженства от священной чаши,
Какого не бывало краше,
Скажи, исполнятся они.
Юнцу все действа объясни.
И что пребудет, объяви,
Они и в мире, и в любви.
Скажи, что другу, не врагу,
Споспешествуя, помогу,
Что горести не огорчат
Моих, прибавишь, верных чад.
Утешатся они вполне,
Найдя участие во Мне.
Все это вымолвишь. И тут
Яви племяннику сосуд
И непременно, не тая,
Скажи, что в оном — Кровь Моя.
И, коль не усомнится в том,
Мной будет юноша ведом.
Скажи толково, не спеша,
Что и у набожных душа
Порой соблазнами полна
И что не дремлет Сатана.
Иное увещанье: чтобы
Ни исступления, ни злобы,
Ни гнева не держал внутри, —
Равно ему приговори.
И чтоб не возлюбил, скажи,
Ни праздномыслия, ни лжи,
И чтобы ни в велик, ни в мал,
Во грех уныния не впал.
И да останется тогда
Его душа чиста, тверда,
И безмятежна, и тиха,
И без единого греха.
Вели, чтоб чистоту берег,
А любострастия порок
И плотскую утеху-сласть
Решительно вели проклясть.
Благоговейно, от души
Сие племяннику внуши.
Пусть огласит заветы эти,
Чтоб все: и взрослые, и дети,
Речь твоего ученика
Уразумели на века.
Заветы все наперечет
И неустанно да речет!
Великая, Иосиф, честь
В его предназначеньи есть.
И славному его труду
Я восприемника найду,
А также поручу сию,
Скажи, святую сулею.
И расскажи ему про ваши
Собранья у заветной чаши.
А главное, скажи сие,
Отныне юноша в семье
Меж братьев и сестер — глава!
Промолви и сии слова:
«Сподвижников себе сбирай
И в западный далекий край
Ступай и сушею, и вплавь.
В тех землях Иисуса славь!»
Благословенье посему
Хеброн дитяти своему
Дарует. Ну, а завтра пред
Сосудом вы сберетесь.
Свет Я изолью на вас и вам
Послание со светом дам.
Затем еще такой наказ
Шепни Петру: пусть он от вас,
Куда глаза глядят, вперед
На веки вечные уйдет
И, где ему угодно, там
Пусть дом себе устроит сам.
И пусть не плачет, потому
Что се — не кара, честь ему!
А после вопроси Петра.
Когда придет, шепни, пора
Уйти в незнаемый придел,
Куда б отправиться хотел?
А Петр и скажет не тая,
Что в чужедальние края
На Запад, скажет, в Аваллон
Отправиться желает он.
Там, где покой и благодать,
Он, Петр, Алейна будет ждать
И, успокоившись, умрет,
Когда, явившись в свой черед,
Алейн наследует само
Приятое Петром письмо.
И не почиет Петр, пока
От пришлеца наверняка
О чаше не услышит сей,
О том, где ныне Моисей,
Который небом осужден,
А по прошествии времен,
Прожив достойно жизнь свою,
Пребудет праведник в раю.
Пусть остается в сей надежде —
О том скажи ему, но прежде
Тебе такое, старче, слово:
Зови племянника младого,
Реки ему не временя,
О том, что слышал от Меня».
Но об Алейне возгласим.
Иосиф внял Христу. Засим
Немедля к юноше пошел,
Сказал племяннику, что, мол,
Желаю радостную весть
До слуха твоего довесть.
Добавил старец, что она
От Господа ему дана…
Я обо всем сказать бы рад,
Да удлинился б во сто крат
Тем паче утомил бы вас
Робера де Борона сказ.
И слух ваш, судари, займу
Ненадолго, чтоб тех, кому
Роберово сказанье мило,
Оно избытком не томило.
Иосиф — ясность привнесем —
Сказал Алейну обо всем
И об Алейновом святом
Пути поведал. А потом:
«Будь благостен, — сказал, — и светел.
Сам Иисус тебя отметил
И возлюбил тебя премного.
Честь велика тебе от Бога!»
Затем к родителям Алейна
Пошли потолковать семейно,
Среди Алейновой родни.
И говорили так они.
«От Иисуса вам повем:
Согласны ль вы, что братьям всем
И сестрам ваш Алейн — старшой?» —
Спросил Иосиф. «Всей душой! —
Рекут в ответ. — Днесь братец наш
И охранитель нам, и страж!» —
«Тогда родителям реку:
На старшинство и вы сынку,
Почтенные отец и мать,
Должны благословенье дать
И подтвердить мои слова,
Что братьям-сестрам он — глава,
Что, ими и любим, и чтим,
Пребудет неизменно им,
Советуя, руководя,
За охранителя, вождя».
Итак, назавтра за обрядом,
Когда молились дружно рядом,
Молельщикам — о том не след
Молчать — явился свет,
Христом обещанный. А дале
Они посланье увидали.
Аримафей Петра зовет,
Петру глаголет: «Брате, вот
Тебе послание Христа
Спасителя, чья чистота
Нас от диавольского зла
Освободила, упасла.
Ступай в далекие края,
Посланье при себе тая».
Но изумился Петр весьма:
«Я не просил сего письма!
И о пути в чужой предел
Я не молил и не радел!»
«Так говорю тебе, зане
Поведано об этом мне.
Однако откровенным будь.
Понятно, твой неблизок путь.
Но сколь, однако, он далек,
Скажи?» — Петру Иосиф рек.
Рек Петр Иосифу: «Чудно
Сие тебе, быть может, но,
Не обращаясь к небесам,
Путь предугадываю сам!
На Запад отправляюсь я
В незаселенные края,
До неизведанных сторон,
В чужую землю Аваллон.
А ты общине и родне
Скажи молиться обо мне,
Чтоб Иисус Христос меня,
И опекая и храня,
От ложных и кривых дорог
Навек отныне уберег
И чтоб, молитвам сообразно,
Меня упас и от соблазна
И под диаволову власть
Не дал мне, грешному, подпасть!»
И все Петру наперебой:
«Прощай же Петр, Господь с тобой!»
И, наконец, сие затрону:
Как было велено Хеброну,
Он, с утрени прийдя, скорей
Зовет сынов и дочерей
И говорит им: «Вас зову,
Дабы единого главу
Избрать, и нарекаю вам
Внимать Алейновым словам:
Ваш брат Алейн — наставник ваш.
И всяк его прими, уважь.
Ему от Бога честь сия.
Его благословляю я.
Покорствуйте же посему
Его и воле, и уму.
И у него как у главы
Совета спрашивайте вы.
И он, разумен и остер,
Научит братьев и сестер —
Христа в свидетели беру —
И разуменью, и добру.
Чтоб на Алейна в каждом деле
Вы, чада милые, глядели!
И вас не устрашат тогда
Ни лихолетье, ни беда».
Хеброновы, добавлю я,
И дочери, и сыновья
Клялись отцу на всем пути
Завет отеческий блюсти.
Се, об Алей не молодом:
Алейн покинул отчий дом,
Увел и братьев, и сестер,
Но память о себе не стер.
Везде и всюду стар и млад
Благоговейно говорят,
Что людям, не жалея сил,
Он слово Божье приносил…
Но про Алейнову семью
Я повесть завершу сию,
Хвала Небесному царю,
И об ином заговорю.
Теперь, сдается мне, пора
Поведать про дела Петра.
Общине он сказал: «Друзья,
Днесь с вами расстаюсь и я».
Но ты, брат Петр, без клятв, порук
И так нам был и брат, и друг.
С тобой расстаться не хотим». —
«Нет, мой уход неотвратим, —
Сказал. — Не ведаете аль,
Что мне идти в чужую даль
От Бога Самого приказ?
И завтра я покину вас».
И все содеялось по слову
Богоугодному Петрову.
А милостивый наш Господь,
Сумевший зло перебороть,
О старце помнил. Наконец
Пришел к Иосифу гонец
И рек: «Господь тебя, Иосиф,
На произвол судьбы не бросив,
Печется о твоей отраде.
И ты, любви Христовой ради,
Петра в преддверии пути
В иную тайну посвяти.
Господь для посвященья днесь
Его удерживает здесь.
А посвятишь — ему черед
Придет уйти, и он уйдет
В пределы Запада, и там
Речет о том, что видел сам,
Везде, от края и до края,
Ни малости не забывая.
Коль дело началось, оно,
Понятно, кончиться должно.
И Вседержитель, яко благ,
Тебе повелевает так.
А что до Брона — возлюбив
Христа, он тих и незлобив
И Господу за это мил.
Брон рыбу некогда удил,
Как велено, для службы вашей.
Отныне он владеет чашей.
Раденье Господа навеки
О сем достойном человеке.
И вот тебе Господня речь:
Покров с фиала да совлечь
И все Хеброну разъяснить,
И передать событий нить,
И про Господню благодать
От чаши — тоже передать,
Доподлинно поведать, словом,
Об откровении Христовом.
Еще поведаешь ему,
Как Иисус к тебе в тюрьму
Пришел, и с Иисусом ваш
Завет Хеброну передашь,
Как принял, Иисусов друг,
Ты чашу у Христа из рук,
И было дивными словами
При том говорено меж вами
О заповеданном Граале:
Граалем сей фиал назвали.
И повеление даю:
Услышав заповедь твою,
Хеброн сосуд да заберет!
Да исполняет наперед
Господню волю, иль ему
В мучительную кануть тьму.
Но был Хеброн — Хеброном встарь.
А днесь Хеброн — Король-Рыбарь:
Так, Короля и Рыбаря
Прозвание ему даря,
Бог возвеличил день, когда
Хеброн рыбачил у пруда.
Вот такова тебе сегодня
О Броне заповедь Господня.
И, наконец, ему открой:
Пусть богоизбранный герой,
Господней милостью богат,
Уходит также на Закат.
Ему гонцом Христовым будь.
И укажи далекий путь,
И по тому вели пути
На Запад навсегда уйти
С Граалем и с общиной всей.
А там богоизбранник сей,
Где только пожелает, дом
Своим построит чередом
И, соблюдая тишь да гладь,
Алейна-сына будет ждать.
Ну, а дождавшись наконец,
Родному чаду Брон-отец
Вручит Грааль, и в свой черед
Преемник чашу заберет
И в свой черед да сохранит!
И будет свят и именит.
Как видишь, передача эта
Есть исполнение завета
О нашей Троице Святой.
Да, непоколебим устой.
Избранников же, повтори,
И для Грааля тоже три.
Сие не по Творца ли воле?
И ради славы не Его ли?
Итак, фиал заветный наш
Хранить Хеброну передашь.
Считай, что трудный путь скончал
И, наконец, обрел причал.
Тогда ж, Иосиф, поутру
Придет пора уйти Петру,
Узревшему, что Брон — второй
Страж чаши. То Петру открой
И Брона по плечу ударь,
Воскликнув: «Брон — Король-Рыбарь!»,
Дабы и Петр сие узрел!
И потому в чужой предел
Не отпускаю до утра,
Покуда не узрит, Петра.
Ну, а узрит — отбудет тоже.
Храни его в дороге, Боже.
Иосиф, ты, благочестив,
Дела земные завершив,
На свете не пребудешь боле.
Изыдешь из земной юдоли
Для райского святого града.
Блаженство — вечная награда
Тебе и родичам твоим.
Твой род отныне охраним.
И слово верное даю:
Породу и родню твою
Благоговейно там и тут
Народы всякие почтут.
Так, по гонцовым словесам
Иосиф все содеял сам.
Когда свершили на рассвете
Заутреню Христовы дети,
Иосиф братиям сперва
Поведал Божии слова,
Однако про Христов завет
О чаше не поведал, нет!
А Короля-стать Рыбаря
Отвел в сторонку, говоря
Заветные Христовы речи
О давешней тюремной встрече.
И Брону отдал чашу он.
И взял у старца чашу Брон.
И увидала братья вся,
Что, дар сокрытый унося,
Он стал хранителем святыни
И что у Брона власть отныне.
И встали богомольцы в ряд,
И отреченье старца зрят.
У всех кручина велика.
Ведь жаль общине старика.
А властию какой облек
Он Брона — людям невдомек!
А наш Король-Рыбарь Граалем
И мы за то его похвалим —
Отмечен, облечен, и се,
От умиленья плачут все.
И Богу славословья шлют.
И по домам уходит люд,
И нет смиреннее и кротче
Мольбы: «Помилуй, Авва Отче!»
Ну, а Король-Рыбарь потом
Три дня пробыл со стариком,
Ведя неспешны и нескоры
С Аримафеем разговоры.
Но вот и минули три дня.
И, более не временя,
Сказал Король-Рыбарь: «Всё ярче
Мне видится дорога, старче.
И, стало быть, не обессудь.
Пора и мне сбираться в путь». —
«Ну, так сбирайся и иди, —
Ответил старец. — Впереди
Иные земли и моря,
Создателю благодаря.
И люди за тобой уйдут.
Ступай. А я останусь тут».
И в этом, стало быть, краю
Дожил Иосиф жизнь свою,
А с Рыбарем ушла община.
О них, друзья мои, предлинно,
И все ж не вовсе бестолково
Я вел рассказ, за словом слово.
Робера де Борона речь
Могла бы, други, течь и течь.
Продолжи повесть я — тогда
Повествовал бы без труда
О том, как жил Алейн потом,
О том, что делал, и о том,
Кому он был желан и мил
И кто его поил-кормил.
Я, братья, и о том бы рек,
Что оказался предалек,
И беспокоен, и суров
В чужие земли путь Петров.
Потолковал бы я к тому же
О Моисее, лживом муже,
И рассказал бы вам, куда
Он провалился без следа.
Поведал бы о Рыбаре
И, очи возведя горе,
Благословил бы старшинство
Богоизбранное его.
Итак, вот повесть о героях.
Их, главных, четверо, о коих
И по прошествии годов
Я вновь повествовать готов
И сочинять за томом том.
Но нет же! Ни словца о том,
Покуда сказа о Граале
Вы, братия, не услыхали.
Ей-ей, до нынешнего дня
О сем Граале от меня
Один-единственный из вас
Мессир Готье услышал сказ.
Мы в Монбельяре, поясним,
Однажды бражничали с ним.
Однако, если буду жив,
Я, с Божьей помощью сложив
Все эти повести в одну,
О всех героях вспомяну.
И вам, единая-одна,
О всем поведает она…
Однако, прежние четыре
Оставив, о святом потире
Я пятую, пожалуй вам,
Спервоначалу передам.
Составлю повесть, ну а там
И остальные — по местам.
Так, на досуге поутру
Однажды книгу соберу.
Ведь спросите, в какой придел
Я давешних героев дел,
В скитания услав-устроив
Сих упомянутых героев,
И почему противу правил
Вас в неизвестности оставил.
(Перевод Е. Кассировой.)
