у него живот схватило, аж небо и земля дрожат. Тучи толкутся как неприкаянные, вылазят из углов, и польет такой дождь, что не только низины — и холмы затопит. Жалуются люди богу, что паны дерутся, а у мужиков чубы трясутся, жалуются и просят бога, чтобы дал ведро. Призовет бог к себе Илью, ругает его, а тот оправдывается: столько, мол, развелось нечисти-чертей, что надо их громом побить, не то весь свет опоганят. Призовет бог Петра и уговаривает: пускай Илья немного поохотится за чертями. А Илья тем часом так разгромыхается, что аж земля стонет: нет ни дня, ни ночи; тучи кишат на небе, как вьюны в решете; на небе все кипит, как в горшке; молния так блещет, что в глазах темно становится, а Перун то и знай смалит-полосует сосны и дубы да поджигает постройки в деревнях либо стога в поле. А Илья ездит себе по небу да командует: «Так, так, так! Го-го-го! Еще, еще… Лупи, лупи его, гада… Вот так, так… Го-го-го! Тресни его по затылку! В загривок, в загривок лупи его, гада! Трах-тах-тах! Так-так-так! Го-го-го!». Просят, молят, люди, чтобы унялся гром, а Илья не слушает. Ходит Петро да плюет беззубым ртом от злости. Натешится Илья, начистит свою коляску и поедет к солнышку в гости. Тут Петро подметет небо и давай сушить землю. Вот уже подходит время сеять рожь, а земля сухая, как горячая зола, — опять беда! Беда, что нет дождя. А Илья играет себе с солнышком, а про землю забыл. Не смотрят друг на друга Илья и Петро, сердятся, боятся даже встретиться.
Вот однажды вздумали они походить по земле, поспрошать людей, кого они больше любят: Илью или Петра. Как сошли они на землю, так в скором времени и повстречались. Идут рядом и спорят: Петро говорит, что его больше любят люди, а Илья говорит, что его. Как дознаться, чья неправда? Видят они: человек сеет гречиху.
— Вот, — говорит Петро, — давай спросим, кого мужики больше любят.
— Давай спросим, — соглашается Илья.
— Помогай бог! — кричит Петро.
— Спасибо.
— Скажи, добрый человек, кого вы больше любите: Илью или Петра?
Мужик снял с плеча севалку, поставил ее на землю, почесал затылок.
— А бог его знает, кого мы больше любим: может, Илью, а может, Павла-Петра.
— Ты не плети плетень, — говорит Петро, — а отвечай нам прямо.
— Илья и Павел-Петро — добрые святые, мы их и любим.
— А кого больше?
Видит мужик, что тут не выкрутишься.
— Пожалуй, Павла-Петра.
Илья даже задрожал от злости. Пошли они дальше, а Илья и говорит:
— Спалю за это ему ниву, ничего не уродит.
— А я намочу и пошлю урожай, — говорит Петро.
— Коли так, я сделаю вот что: кто первый попробует с этой нивы лепешку — подавится.
Ухмыльнулся Петро, и пошли они дальше.
Выдалось в тот год на редкость доброе лето: днем солнышко, тепло, а ночью теплая роса или тихенький теплый дождик. Растет все как на дрожжах; сдается посади на поле дитя, так и оно вырастет. Уродилась гречиха по пояс. Набил мужик полгумна. Вот намолотил он гречихи, намолол, и напекла хозяйка свежих лепешек полное решето. В ту пору приходят в село Илья с Петром, и заночевали они у того мужика. Забыл Илья, не узнал его.
Сели они ужинать.
— Вот, благодарение господу, — говорит мужик, — уродилась нынче гречиха, попробуйте, дорогие гости, свежих лепешек.
А Илья в тот день здорово-таки проголодался. Как схватил он лепешку, так и подавился…
Пришел старый дед в церковь, купил свечку, а еще не решил, кому ее поставить. Постоял он, постоял и пошел искать какую-нибудь икону повыгоднее, чтобы пользы больше было, а свечку в карман положил. Постоял дед на коленях перед одной иконой, помолился и дальше пошел. Так дошел он до Николая-угодника. Стал дед на колени, молится и думает: «Ну, Миколе свечку и поставлю». Полез он в карман, а свечки нет. Разозлился дед да как крикнет на Николая-угодникаї «А ты, старый черт, куда глядел? Вот тебе фига, а свечку украли!»
Нищие хоть и кормились божьим именем, а в бога не верили: им лишь бы деньги давали, так они что угодно сочиняли.
Один нищий сидел под костелом да играл себе на лире; видит, что людей нет, вот он и давай напевать:
«Ой, я играю, убогий.
Ой, да не верю я в бога».
А другой ему шепчет: «Дед, а дед, барыня идет!»
Дед тут же запел на церковный мотив:
«Ой святой, святой Николай,
Проводи мою душеньку в рай».
Вот до чего хитер!
Бог-то бог, да и сам не будь плох.
Бог сидит себе на небе да и не думает о хлебе.
У бога всего много, но не для нас.
Бог сирот любит, да доли не дает.
И святой ради барыша молится.
Каков бог, такова ему и свеча.
Что тому богу молиться, который нас не милует?
Не всякому хорошо на божьем свете.
Плачься богу, а слезы — вода.
Взял боженьку за ноженьку да об пол.
За того и бог, кто бедняка перемог.
Где страх, там и бог.
Где человек не сможет, там и бог не поможет.
Святые хлебом не накормят.
За деньги и бога можно купить.
В бога поверь — барин сам найдется.
Помог бог, как слепому очки.
Знают и чудотворцы, что мы не богомольцы.
Молитвой квашню не замесишь.
Без бога шире дорога.
На бога надейся, а сам не плошай.
Господи, господи! Убей того до смерти, кто лучше нашего живет.
Нам не гоже, так вот тебе, боже.
Господи, прости, в чужу клеть пусти, пособи нагрести да и вынести.
Только ангелы с неба не просят хлеба.
Было бы что поесть, то и бог пропитает.
Вози навоз не ленись, так хоть и богу не молись.
Бог бедой наградил да и на спину взвалил.
Бог не поможет, если житье
