но радуется их разрыву [91].
Несомненно, что появление образа божества Атаа тэнгри было вызвано настоятельной социальной необходимостью покончить с междоусобицами, обеспечить единство монгольских кочевников. Что же касается монгольской мифологии, то в ней в божестве Атаа тэнгри персонифицировались такие абстрактные понятия, как «зависть», «единомыслие», «добродетельность». Тем, кто завистлив, он воздает по «заслугам», а тем, кто благожелателен, добродушен, он помогает объединять усилия, приносит им победу, дарует счастливую жизнь: дает людям пищу, одежду, домашних животных. Он отпугивает посланцев Эрлэг-хана, приходящих по души людей. К нему обращаются с просьбой о защите и избавлении от зла, страданий, злых духов, смерти.
В мифологическом пантеоне монголов важное место занимает божество Заягач тэнгри, прародитель всех живых существ на этом свете и вершитель их судеб. В мифах его называют «царственным создателем всего, исполняющим желание Заягачи тэнгрием», «божеством, являющимся отцом для всех живых существ, подобных муравьям…». В этом смысле Заягач тэнгри является созидательным началом Всевышнего Вечного Тэнгри, демиургом, культурным героем.
Подтверждение сказанному мы находим в сутре, посвященной Заягач тэнгри:
По твоему благоволению
Старший стал моим старшим братом,
Младший стал моим младшим братом.
И моя жена, что лежит в моих объятиях,
И мой ребенок, что пристроился у меня в ногах, —
Все они были милостливо сотворены тобой [92].
В монгольских мифах Заягач тэнгри предстает как в мужской, так и в женской ипостаси, что, очевидно, связано с существованием в стародавние времена двух божеств Заягач тэнгри — мужского и женского. Явные отголоски древних верований мы находим в книге «Путешествие в восточные страны» Вильгельма дэ Рубрука, побывавшего в Монгольской империи в середине XIII века:
«В северной части юрты над головою господина бывает всегда изображение, как бы кукла или статуэтка из войлока, именуемая братом хозяина; другое похожее изображение находится над постелью госпожи и именуется братом госпожи; эти изображения прибиты к стене; а выше среди них находится еще одно изображение, маленькое и тонкое, являющееся, так сказать, сторожем всего дома. Госпожа дома помещает у своего правого бока, у ножек постели, на высоком месте козлиную шкурку, наполненную шерстью или другой материей, а возле нее маленькую статуэтку, смотрящую в направлении служанок и прочих женщин. Возле входа, со стороны женщин, есть опять другое изображение, с коровьим выменем, для женщин, которые доят коров; ибо доить коров принадлежит к обязанности женщин. С другой стороны входа, по направлению к мужчинам, есть другая статуя, с выменем кобылы, для мужчин, которые доят кобыл» [93].
Что касается женской ипостаси божества Заягач тэнгри в монгольском пантеоне, то, возможно, именно от нее появилась «матушка» Юул Заягач тэнгри и аналогичная ей Эмгэлжин Заягач тэнгри, покровительница детей, потомков кочевников-монголов.
Д. Банзаров писал о двух ипостасях божества Заягач тэнгри следующее: «Бог, покровитель стад и имущества, назывался Заягачи, который являлся в двух видах: I. Зол-Заягач, т. е. Счастье-Заягач… Он — бог счастья разумного, а не случайного, как фортуна. Следовательно, Заягач есть разумная, чистая, девственная природа человека, которого она всегда старается отвлечь от всего дурного, противного природе, которого защищает от покушений злых людей и духов. Заягач как бог счастья, печется не только о здоровье своего любимца, но и о материальном его благосостоянии, он не только защищает его от опасностей и удаляет от всего дурного, но и хранит его стада и имущество. II. Другой вид Заягач называется Эмгэлжин Заягач тэнгри, которая считалась богиней детей, их здоровья и счастья» [94].
Древние кочевники-монголы считали Заягач тэнгри своим покровителем, «являющимся их ближайшим верным помощником», «приносящим благополучие и благоденствие», «пополняющим их стада, вдоволь обеспечивающим их пропитанием» [95]. Именно об этом говорится в их обращении к Заягач тэнгри:
О Заягачи тэнгэр! Будь милостив
К нашим верблюдам-самцам с густой гривой,
К нашим жеребцам с не стриженной много лет гривой,
К нашим громогласным быкам-производителям,
К нашим годовалым ягнятам, блуждающим в степи,
К нашим ягнятам, отставшим от стада! [96]
В этом поэтическом обращении в виде благопожелания отражена обыденная многотрудная жизнь кочевников-монголов, неустанный труд скотоводов ради увеличения своего главного богатства — поголовья скота. В этом смысле Заягач тэнгри является особенным образом монгольской мифологии, настоящим творением разума простых монгольских кочевников.
Древние мифы указывают на «старшинство» Дархан Гужир тэнгри среди 99 божеств-тэнгриев «второго поколения». Добавление же к его первоначальному титулу имени одного из девяти Грозных божеств буддистского пантеона — Гомбо Махакали («Великого Грозного») — является свидетельством влияния на шаманизм и монгольскую традиционную мифологию идеологии буддизма в эпоху ее активного распространения на территории Монголии.
На самом деле образ Дархан Гужир тэнгри, что в переводе с монгольского означает «Могучий мастер — божество кузнечного дела», появился достаточно поздно: во времена начала обработки бронзы и железа. И это важное событие в развитии производительных сил, повлекшее за собой развитие и совершенствование процесса производства орудий труда и военного оружия, не могло не отразиться в монгольской мифологии. Монгольские мастера кузнечного дела, изготовлявшие оружие и воинское снаряжение, попали под покровительство божества Дархан Гужир тэнгри, который «выковывает из крепкого железа колчаны, выковывает из твердого железа кольчуги и шлемы» [97].
Примечательно, что в бурятской мифологии небесный кузнец Божинтой по велению Дархан Цагаан тэнгри посылает на землю девять своих сыновей для обу- чения людей кузнечному искусству. Они стали гениями — покровителями девяти разных атрибутов кузнечного дела: мехов, горна, наковальни, кувалды, тисков, больших и маленьких клещей и т. д.
Что же касается добавления к первоначальному титулу монгольского божества («Могучий мастер — божество кузнечного дела») имени одного из девяти Грозных божеств буддистского пантеона Гомбо Махакали («Великого Грозного»), то оно было сделано в период ожесточенной борьбы между буддийскими проповедниками и шаманистами; тогда чужая религия шла на компромисс с целью глубже проникнуть в сознание народа. Буддисты неоднократно намеренно отождествляли имена некоторых божеств-тэнгриев монгольского шаманизма и мифологического пантеона с ламаистскими докшитами (т. е. гневными воплощениями бодхисаттвы). Примером этого является отождествление Грозного Махакали с Дархан Гужир тэнгри.
Многие другие божества-тэнгрии так же, как рассмотренные нами выше пять божеств, взяли под свое покровительство какое-нибудь явление природной или социальной жизни. Как явствует из памятников монгольской мифологии, кочевники-монголы, желавшие преумножить свое имущество, молились Элбэсхою тэнгри; те, кто хотел увеличить свою физическую силу, — Висману тэнгри; те, кто стремился добиться симпатии со стороны ханов и ноёнов, — Хормусте тэнгри; те, кто желал поразить всех своей красотой, —
