говорит:
— Стреляй, может и попадешь в меня.
Пан прицелился, выстрелил, вдруг осечка, нет огня.
А надо сказать, что у этого пана собирались строить конюшню и лежали на дворе дубовые тесаные бревна, цепи, петли, скобы и всякая всячина.
Вот взяли опришки самый большой дуб, взвалили его на телегу, привязали цепями и оставили конец в два метра. Подтащили поближе к усадьбе, разогнались и как бабахнут дубом тем в двери — разбились двери, развалились, вот они и вошли в дом. Явились к пану в светлицу, а Довбуш и говорит:
— Ну что, пан, будешь людей бить да заставлять их кукарекать?
Пан вмиг на колени:
— Ой, смилуйся, пан Олекса, надо мной, дам я тебе что хочешь, только меня не губи.
Постращал Довбуш пана, а потом говорит:
— Давай бочонок червонцев.
Вынесли ему из подвала. Ссыпали их опришки в бурдюки и потом двинулись дальше.
А Довбуш и говорит пану:
— Смотри, если будешь мучить людей — хоть в Туретчину убегай, а уж тогда по-иному с тобой поговорим.
И присмирел с той поры помещик.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Как Довбуш испытывал своих молодцев
⠀⠀ ⠀⠀
Рассказывают, что, когда Довбуш принимал кого-либо в свой отряд, он прежде испытывал этого человека. Он велел ему класть руку на дубовый пенек, а сам замахивался топором, будто собираясь отрубить ему руку. И кто руку отдергивал, он того прогонял, а кто за свою руку не боялся, того он принимал в товарищи.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Как Довбуш вынес однажды на гору дуб
⠀⠀ ⠀⠀
Рассказывают, что однажды какой-то крестьянин вез сырой дуб в гору, а волы его стали, никак втащить не могут. А крестьянин изо всех сил бьет волов, чтоб тащили они дуб в гору. Как раз в это самое время проходил Олекса Довбуш со своими хлопцами, увидел он это и говорит крестьянину:
— Эй, постой, человече. Грех так божью тварь мучить. Я тебе помогу втащить дуб в гору.
И Олекса Довбуш переложил этот дуб с саней себе на плечи, да и вынес его на самую вершину горы, а там как сбросил его, так полдуба в землю и вгрузло.
Вот был человечище.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Довбушева награда
⠀⠀ ⠀⠀
Пришел раз Довбуш с гор в Ляховец, обобрал он где-то помещиков. А на реке Быстрице ловил на ту пору рыбу Васыль Васылюк, ляховецкий крестьянин.
Подошел к нему Довбуш и говорит:
— Что, рыбу ловишь?
— Рыбу.
— А ты нас угостишь?
— Чего ж не угостить, угощу. У меня дома еще есть.
— Ну, так пойдем к тебе обедать.
И рыбак Васыль хорошо угостил их всех рыбой. А когда Довбуш уходил, то поблагодарил его и говорит:
— А сколько же тебе дать за это?
Тот отвечает:
— Ничего не надо.
Тогда Довбуш велел ему подставить шапку и отсыпал ему полную шапку червонцев. А были, надо сказать, в те времена шапки такие большие, что и полбочонка поместилось бы.
Когда у Довбуша бывали деньги, он всегда раздавал их крестьянам.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Про запорожцев
⠀⠀ ⠀⠀
риедут, бывало, запорожцы из Сечи [50] в Киев, человек десять, двадцать, да и начнут гулять. Вот понакупят бочек с дегтем, да и разольют их по базару. Понакупят сколько есть горшков на базаре и поразбивают их на черепки, купят сколько найдется возов с рыбой, да и поразбросают по всему городу: «Кушайте, мол, люди добрые!»
А потом на коней садятся, шапки на них аксамитные, червонные, а жупаны то синие, то красные, штаны такие, что и гривну бы дал, чтобы только полюбоваться. Музыканты играют, а они, взявшись в боки, и идут мимо бурсы, такие гетманы, что ну!.. Вот бурсаки, бывало, и выйдут за ворота, глазеют на них, да и плачут. А на другое лето глядь — половина бурсы на Сечи и окажется!
А уж какой запорожец доживет до глубокой старости, то и просит выделить ему деньги из кружки, а как выделят, то и прийдется на него пай тысяч в пять.
Вот набьет он черес [51] червонцами, захватит с собой приятелей — душ тридцать или сорок — и идет в Киев с миром прощаться. Вот уж тут и гуляют они недели две, такой пир зададут, что весь Киев сходится на них поглядеть: «Запорожец, запорожец с миром прощается»! И вот как идем, бывало, по улице, то весь народ у ворот. А они одеты-то как, словно мак в огороде!
Кони под ними словно орлы, так и играют, а золото и серебро в очах на солнце так сверкает, что и взглянуть невозможно. Тут и бандуры, тут и гусли, тут и песни, и пляски, и всякие выкрутасы! Вот так-то запорожец с миром прощается!
А погулявши этак недели две и наудивлявши весь Киев, идут затем в Межигорский монастырь [52]. Кто идет, а кто с тем самым, что прощается, до самого монастыря танцует.
Седой, как голубь седой, в дорогих кармазинах, отплясывает, идучи впереди, запорожец. А за ним народу, народу!.. Словно в день светлого воскресенья возле куличей или на иордани на льду. И за его счет всех поят, все танцуют, все веселятся, аж земля гудит!
А уж как подойдут к самому монастырю, то и стучит запорожец в ворота.
А там спрашивают:
— Кто такой?
— Запорожец.
— Чего?
— Спасаться.
Открываются ворота, он входит туда один, а товарыство с народом и музыкантами остается за воротами. А он только войдет в монастырь, сразу же черес с себя и отдает на церковь, жупаны кармазиновые с себя, а надевает иноческую власяницу, да и начинает спасаться.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Днепр и Десна
⠀⠀ ⠀⠀
непр и Десна — это брат и сестра,
