Тит Ливий пишет, что род Фабиев в количестве 306 человек вызвался охранять границы с Вейями и защищать римские земли от набегов соседей — этрусков из города Вейи. Куда правдоподобнее кажется версия, что Фабии вынуждены были покинуть Город в результате распрей между ними и другими патрициями. Представленный как добровольный после их гибели уход, скорее всего, был вынужденным. Вышли они из Города по улице, получившей название после их гибели Несчастливой, через арку Карментальских ворот, добрались до реки Кремеры — притока Тибра, у впадения Кремеры в Тибр стоял город Фидены. Из Фиден вейяне вели боевые действия против римлян, и здесь построили свои укрепления Фабии для несения пограничной службы. Поскольку государство жалованья им не платило, пограничники жили тем, что добудут, — разоряли близлежащие поля соседей и угоняли скот, стараясь по мере сил охранять римские посевы. Постепенно уверившись в своей безнаказанности, они удалились слишком далеко от своих укреплений в погоне за большим и упитанным стадом и не заметили, что это умело подстроенная ловушка. Тут этруски и напали на бравых пограничников. Фабии заняли круговую оборону, но их было слишком мало, чтобы отражать нападения врагов. Пртедюу Фабии построились клином и попытались прорваться к своим укреплениям. Им почти удалось добраться до ближайшего холма, где можно было занять выгодную позицию для обороны, но этруски их опередили. И Фабии все погибли вместе со своими клиентами.
Уцелел лишь один, видимо, не принимавший участия в битве. Только в 467 г. до н. э., десять лет спустя после злополучного сражения, мы находим имя Квинта Фабия в консульских фастах[20].
Решение начать войну
Сенат лишь предлагал свои рекомендации о начале войны, а последнее слово было за народным собранием. То есть сам народ (разумеется, только граждане, и только взрослые мужчины) решали: быть войне! Обычно ответ всегда был положительным.
Глава 6
Закон XII таблиц, или Беззаконие законодателей 462–449 гг. до н. э
Итак, ей смерть — единственный исход!
В. ШекспирВ 462 г. до н. э. народный трибун Гай Терентилий Гарса предложил принять закон об избрании пяти уполномоченных для составления законов.
Какое здравое предложение! Думаете, оно было встречено с восторгом? Как бы не так! Консулы пришли в ярость, сенаторы закричали: угроза государству, гибельный путь! Сколько лет старались плебеи добиться кодификации законов и какие препоны встречали со стороны власть имущих! Из года в год в Риме вспыхивают беспорядки и смуты, из года в год сенаторы упрямо твердили «нет». Отказ от частицы собственной власти казался им крушением всего государства. Народные трибуны всегда «непатриоты», они не думают о величии Рима. Зато какие «патриоты» сенаторы и патриции, всеми силами наводящие порядок. Их патриотизм заключался обычно в том, чтобы как можно дольше продержать легионы на войне, дабы плебеи не успели принять свой закон. Наконец в спорах изнемогли и те и другие. В 456 г. до н. э. дело сдвинулось с мертвой точки. Решено было отправить в Грецию послов — переписать знаменитые законы Солона, чтобы взять их за основу.
Спустя четыре года послы возвратились со списками аттических законов. Были выбраны децемвиры (коллегия из десяти человек) для написания законов римских. И среди них Аппий Клавдий, самый молодой из законодателей. После избрания децемвиров к ним перешла практически абсолютная власть: не стало ни консулов, ни трибунов, запрещено было обжаловать приговоры децемвиров перед народом — роковая ошибка, за которую пришлось заплатить. Перед соблазном неограниченной власти никто устоять не может. Так в 451 г. до н. э. фактически переменилась власть в Риме.
Первый год, однако, все шло как будто гладко. Децемвиры вели себя сдержанно, дела решали справедливо, уважали решения друг друга. Написано было 10 таблиц законов и предложены народу для обсуждения и внесения поправок, дабы потом утвердить их в народном собрании. Но тут выяснилось, что законов мало, надо бы добавить еще пару таблиц, а для этого хорошо бы избрать десять децемвиров еще на один год. Аппий Клавдий сделал все, чтобы самому оказаться выбранным на второй срок, да еще протащить с собой своих друзей и родственников, людей не самых достойных.
Второй год «законотворчества» в корне отличался от первого. Децемвиры вошли во вкус и занялись самоуправством. «Разбирательству подвергались люди, а не дела», — пишет Тит Ливий.
Многих казнили, а имущество раздали прежде всего союзникам децемвиров из числа молодых патрициев. Патриции втайне радовались: ну как, плебеи, вы жаждали свободы? Ну и получили тиранию вместо свободы — в другой раз не станете бунтовать. Тактика знакомая до боли: любой самоуправец, любой начальничек прибегает к ней, едва кто-то возмутится его действиями.
Две дополнительные таблицы были тем временем составлены, пора бы принимать законы в центуриях, а децемвирам — слагать с себя полномочия и объявлять выборы консулов, возвращать власть трибунов. Но прошел год, наступили Майские иды[21] (15 мая) — в те годы консулы вступали в должность именно в этот день, — а новых консулов так и не выбрали. При этом полномочия децемвиров кончились, они стали частными людьми. Однако «законодатели» не собирались отказываться от власти. Но тут подоспела война с сабинянами и эквами — это обязательное меню в политическом рационе Рима. Прежде римляне отправили бы обоих консулов на войну: один пошел бы воевать с сабинянами, другой — с эквами. А тут было неясно, кому командовать войсками. И главное: кто будет проводить набор войска? Скрепя сердце децемвиры собрали сенат, которым пренебрегали целый год. В первый день в курию никто не явился, но на второй сенаторы все же пришли. Хотя по закону у децемвиров не было полномочий назначать заседание, большинство сенаторов подчинилось им. Но не все среди явившихся были безгласны: Марк Гораций Барбат и Луций Валерий Потит возмутились: мол, царя не хотели терпеть, так с какой стати терпеть децемвиров? Валерий даже пригрозил обратиться к народу (а кто еще мог защитить?). Децемвиров выбрали сочинять законы, а они присвоили себе власть, возмущались противники Клавдия и его сторонников.
Однако Валерий и Гораций оказались в меньшинстве. Сенаторы надеялись, что децемвиры упразднят народных трибунов — постоянную головную боль патрициев, ну а консульскую власть нобили как-нибудь себе вернут. Пока что пусть децемвиры творят что хотят. И сенаторы дали разрешение набирать войско.
«Законодатели» отправились воевать, но не все — Аппий Клавдий остался в Городе. Надо сказать, что из децемвиров получились неважные полководцы, прежде всего потому, что подчиненные их ненавидели. Сражения и с эквами, и с сабинянами они проиграли. И все, что сумели сделать, это убить одного из вожаков плебеев Луция Сикция Дендата. Он был послан в разведку, а вслед ему отправился отряд убийц. Но Сикций был человек богатырской силы и, прежде чем погибнуть, уложил несколько человек. Тело его вскоре нашли, причем в доспехах, а вокруг лежали тела римлян. И ни одного трупа противника. Если бы Сикция убили сабиняне, они бы непременно сняли доспехи. Так что стало сразу ясно, чьих рук это дело.
А тем временем Аппий Клавдий вершил дела в Риме. Децемвиру приглянулась ему девушка-плебейка, дочь прославленного центуриона Вергиния. И к тому же невеста бывшего народного трибуна Ицилия[22]. Увести к себе силой Аппий ее не мог — такого беззакония никто бы не потерпел. Тогда он придумал занятную историю, будто дочь центуриона вовсе Вергинию не дочь, а была украдена у рабыни, и, следовательно, по своему положению рабыня, и должна быть возвращена хозяину своей настоящей матери, а именно клиенту самого Аппия Марку Клавдию. Удивительное это вранье придумал сам Аппий и озвучил соответственно Марк. Отец девушки был в войсках, но вмешались ее жених и дядя, и дело чуть не дошло до драки. Наконец, Аппий, видя, что Ицилий готов на все, но девушку ему не отдаст, объявил, что откладывает рассмотрение дела на завтра. И потребовал, чтобы Вергиний явился в суд. А если не прибудет, тем хуже для него. Ици-лий тут же послал своего младшего брата за отцом девушки, но и Клавдий тоже послал гонца к друзьям своим децемвирам с просьбой не отпускать Вергиния из войска. Но гонец Аппия опоздал: Вергиний, получив известие, тут же помчался в Город. Присутствие отца не помогло справедливому решению дела. Клиент Марк Клавдий стоял на своем, Аппий же готов был утвердить приговор в его пользу. К тому же Вергиния обвиняли в тяжком преступлении: краже ребенка. Тогда центурион подбежал к мясной лавке, схватил с прилавка нож (лавки были тут же рядом, на форуме) и вонзил нож в сердце дочери. Другого выбора у него не было: уступить Аппию — значит обречь свою дочь на жизнь рабыни и позор. Пусть его девочка лучше умрет, чем будет служить похоти Клавдия. Позор для римлянина был страшнее смерти.
