Ознакомительная версия.
Ведьмы, говорят, поднимались на вершины гор с помощью магии, прилетая на кошках или метлах, как мы говорили в главе о кошках и шабаше. Так что мы можем догадаться, что кошка была с ними, когда они приветствовали восход бога солнца.
И страшно подумать, как часто кошку приносили в жертву и сжигали заживо в костре, посвященном солнцу, и праздновали смерть смерти. Пережитки этого кровавого ритуала сохранялись во Франции до того времени, пока его не отменили специальным законом во времена правления короля Людовика XIV. Так, в Иванов день живых кошек, волков и лис, посаженных в корзины, сжигали на верхушке холма в присутствии шерифов и мэров городов. Иванов день, или день летнего солнцестояния, был вторым из четырех великих дней в году, отмечавших воскресение, мощь и угасание солнца, но друидский ритуал требовал жертвоприношений на каждом из этих празднеств, и, естественно, они не забывали и о Первом Мая, самом важном из всех этих праздников.
Мы не можем вспоминать Майский день и не упомянуть о Майском дереве, сохранившемся с древних времен фаллическом символе, в котором столб и колесо символизировали двойственный созидательный принцип природы. Простое ли это совпадение, что кошка, бывшая сама фаллическим символом, стала считаться приметой, приносящей несчастье, если она рождается в мае, и что май «плохой месяц для свадеб», как замечает Храгрейв Дженнингс, «хотя это «женский» месяц или месяц, когда празднуют Майский день и всюду устанавливают Майские деревья»?
Суеверия, или «то, что осталось» (буквальное значение слова «суеверие»), древности умирают с большим трудом. «Апрель, месяц свадеб. Поспешите к алтарю до наступления мая», — писали в «Дейли ньюс» 3 апреля 1929 года, добавляя, что «традиционное суеверие, что май — несчастливый месяц для свадеб, сохранилось до 1929 года, что привело к совершенно беспрецедентному количеству поспешивших пойти к алтарю в апреле».
Мы заметили, что кошка — это не только фаллический символ, но и пример явного парадокса, так как она также олицетворяет непорочное зачатие. «Май» (may) и «девушка» (maiden) в английском языке являются однокоренными словами. Вероятно, запрет на майские свадьбы можно объяснить желанием продемонстрировать уважение деве-богине.
Радость нашего сердца, о, позволь нам отплатить тебе твоим собственным сладчайшим месяцем маем, поется в очень популярном в католических странах детском гимне, адресованном Деве Марии. Мария унаследовала все атрибуты божественных Дев-Матерей, и Скотт сообщает нам, что в древности существовало убеждение, что в мае выходили замуж только дурные женщины: «Malae nubent Maia»[17]. Может показаться, что кошка, рожденная в мае, — это признанный символ священного непорочного зачатия, но та же кошка, рожденная в другое время, — это фаллический символ, как Майское дерево.
Идея табу глубоко связана с идеей наказания, следующего за любым его нарушением. С течением времени причина табу могла быть забыта, но понятие несчастья, связываемого с его нарушением, не только оставалось в памяти, но и стало символичным в представлениях народа. Следовательно, это может быть еще одной причиной сохранения до наших дней отвращения и нелюбви к майским котятам.
До самого недавнего времени в европейских легендах сохранялось множество духов или малых божеств, каждый из которых отвечал за какой-то злак; он подкармливал и охранял растущее зерно до его созревания. Когда приходило время сбора урожая и зерно было срезано и убрано, этот защитный гений удалялся в специально сделанный для него сноп и оставался там до возвращения весны и начала пахоты, когда семена вывозят на поля и приходит время снова заботиться о них.
Дух зерна обычно принимает вид какого-то животного, и выбранные им обличья разнятся в зависимости от района. Но вероятно, самым интересным и приемлемым из этого множества была кошка, поскольку в оккультном знании она считается символом как солнца, так и луны; и с самых ранних времен человеческая мысль связывала оба эти светила с ростом растений. Солнечная сфера так близко связывалась с зерном, бывшим для человека «источником жизни», что бог солнца почитался как «Зерно» в Вавилоне, а в Египте был известен как «Семя». Так, бог солнца Осирис, отождествленный с Ра (чьим символом был кот), в одной из своих ипостасей был божеством растениеводства. Как рассказывает нам Джеймс Фрейзер, «в легенде говорится, что он первым научил человека сеять зерно; и по обычаю ежегодный праздник в его честь начинали с пахоты земли». В одном из залов, посвященных Осирису в великом храме Исиды в Филе, тело умершего Осириса было представлено в виде снопов с колосьями, и жрец совершал омовение снопов из кувшина, который держал в руках. Соответствующая легенда говорила о том, что «это одно из проявлений того, кого нельзя называть, Осирис из мистерий возникает из вернувшихся вод». Не найти более живописного образа для изображения Осириса, чем его отождествление с зерном; хотя надпись к этой картине доказывает, что это олицетворение было центральным в мистерии, посвященной этому богу, главный секрет был открыт только посвященным. Оценивая мистический характер Осириса, огромный вес должно отдать этому памятнику. История о том, что его разрубленное на куски тело было разбросано по всей земле, может быть мистическим выражением либо процесса сева, либо процесса веяния зерна. Более поздние интерпретации подтверждаются историей об Исиде, собравшей разрозненные члены Осириса в решето. Кроме того, эта легенда может быть реминисценцией обычая приносить человеческую жертву вместо духа зерна и распределения плоти жертвы или развеевания пепла после ее сожжения над полями, чтобы сделать их более плодородными.
Легенда об убийстве египетского бога присутствует и разыгрывается в ритуале, посвященном сбору урожая, где роль Осириса играет кошка. Иногда участники празднества удовлетворяются воображаемым принесением в жертву духа-зерна и, как во Франции, называют сбор урожая «убийством кошек». Или они могут думать, что даже это воображаемое кровопролитие слишком жестоко и, как в Вогезах, описывают завершение сбора урожая или окончание сенокоса метафорой — «ловлей кошки». Они описывают кошку как постную или жирную в соответствии с тем, был ли урожай плохим или хорошим. Человек, скосивший последний пучок травы, был героем дня, так как именно его считали «ловцом зерновой кошки». Его все поздравляли и давали нести букет цветов или в некоторых случаях небольшую елку, украшенную по этому поводу разноцветными ленточками. Существует множество разновидностей этого праздника и формул поздравлений, и было бы интересно на некоторые из них бегло взглянуть.
В Шотландии пригоршню зрелого зерна или соломы клали на землю, не связывая в сноп, который называли «кошка»; но хотя это название говорит само за себя, кажется, его сейчас уже не связывают ни с какими ритуальными обычаями. Тем не менее мы можем пролить свет на первоначальную важность этого титула, сравнив его с шотландским словом «tat», имеющим то же значение, что и староанглийское слово «tath», то есть «то, что посеяно, рассыпано». «Tat», «Tait» или «Taith» почитался древними ирландцами и шотландцами как бог сельского хозяйства, и назвали в его честь первый день месяца сбора урожая — августа. Этот бог, как говорят, отождествлялся с египетским богом Тотом, время от времени служившим воплощением солнца. Значение слова «tath» заставляет нас вспомнить легенду об Осирисе, и нам представляется совершенно ясным, что шотландская зерновая кошка — это результат контакта шотландцев с египетским учением, следы которого можно найти во многих древнеевропейских обычаях.
Мы можем привести пример сборщиков урожая окрестностей Висула, которые, собрав последнее зерно, кричали с триумфом: «Мы поймали кошку за хвост!» Или ритуал в Бриансоне в Дофине, где, как только начинал созревать урожай, кошек украшали лентами, цветами и колосками и делали «Кошку в бальном наряде». В том случае, если сборщик урожая поранится во время жатвы, приносили кошку, чтобы она зализала его рану. Когда урожай был собран, кошку снова украшали лентами и колосками, а работники танцевали и веселились. Во время танцев девушки торжественно снимали украшения с кошки.
Еще один интересный пример можно было увидеть на полях в Силезии. Здесь работника, срезавшего последний колосок, называли котом Томом. Его товарищи обертывали его снопами ржи и зелеными ивовыми прутьями и приделывали ему длинный плетеный хвост. Иногда также наряжали и второго мужчину и называли его кошкой. Их задача была нападать и бить всех, кто попадется на пути. Вероятно, этот обычай прослеживается в предупреждении, которое дают детям в окрестностях города Киля, не ходить на поля. «Там сидит кошка», — говорят они, тогда как в земле Айзернах угрозы звучат сильнее: «зерновая кошка придет и утащит». Но в других местностях ритуал принимал более буквальную и менее веселую форму. Приносили в жертву настоящую кошку, чтобы обеспечить богатый урожай на следующий год. Сэр Джеймс Фрейзер, у которого мы позаимствовали большинство из вышеприведенных примеров, рассказал нам, что около Амьена фраза, указывающая, что жатва почти завершена, звучит так: «Они собираются убить кошку», и, когда последний колос срезан, сборщики урожая ремонтируют фермерский двор и там действительно убивают кошку. В некоторых частях Франции ритуал более сложный проливает больше света на его происхождение и значение. Живую кошку помещают под последний сноп, предназначенный для молотьбы, и забивают до смерти цепами. Ее тело оставляют на месте до следующего воскресенья, когда его жарят и поедают как праздничное блюдо. Ясно, что раньше это считалось таинством. Убитый бог солнца Осирис, теперь представленный священной кошкой, символически поедается его преданными слугами в день, посвященный ему, когда труды, которые он так давно благословлял и охранял, завершены на зерновом поле. Мы должны помнить, что египетский символизм почти всегда имел двойное значение, как сокровенное, так и внешнее объяснение. И когда бог солнца Осирис получает воплощение на земле, цель этого воплощения не просто в том, чтобы пожертвовать жизнью ради человека, но и чтобы послужить мистической пищей для их души.
Ознакомительная версия.
