Ознакомительная версия.
Когда вернулся я домой, спросил у матер своей, что бы это значило, откуда озеро крови в тех краях.
Не ответила мне мать, лишь горько заплакала. Растерялся и я, не знал, что сказать, что спросить, что за тайные причины побудили матушку расплакаться. И потом, сколько ни странствовал я по свету, никто не мог ответить мне на этот вопрос — ни стар, ни млад. Лишь один старик седобородый, что в землю смотрел от старости и спины разогнуть не мог, сказал мне:
— Сынок, твой отец для нас все равно что бог, и честь его мы бережем как свою. Ты его сын, ты и наш сын. Но и мать твоя нам не чужая. А без согласия ее не откроем мы тайны, поклялись мы в том нашей честью. Возвращайся к матери, сынок, и если откроет она тебе эту тайну — об остальном ты и сам догадаешься.
Но мать не хотела со мной говорить, как ни просил я, как ни умолял.
Она всегда, укладывая меня, напевала колыбельную, от которой я сладко засыпал. И вот однажды я решил не спать, порезал руку и на рану насыпал соли. Болела рана, и, как ни баюкала меня мать, я не уснул, а только притворился, что сплю. Я думал, может быть, она о чем–нибудь проговорится, пока я сплю.
Долго ли сидела мать надо мной или нет, только видя, что я уснул, она стала горько плакать, роняя слезы на мою руку. Задумалась она, склонив голову, стала сама с собой разговаривать.
— Уехал возлюбленный мой Урал, оставил меня одну. Вернется ли когда домой — не знаю. Вот и сын его вырос, сел на коня, а отец его и не ведает о том. А ведь сын — то один к одному отец — сердце у него двойное, храбрости и отваги ему не занимать. От своего никогда не отступится. Как же мне рассказать о том, что кровь эту пролил его отец? Расскажу — начнет искать его по свету, покинет меня, оставит одну. Потеряла мужа, потеряю и сына. Горько мне, горько.
Поднялся я на заре, отправился к той луже крови и сказал:
— Вот ты какая, оказывается, кровь, пролил тебя мой отец, не потому ли земля не хочет тебя принять, что рука батыра коснулась тебя?
Забурлила кровь, нахлынула на белый камень и раздались такие слова:
— Твой дед Катил — падишах пленил нас, четырех батыров, по его приказу вступили мы в бой с твоим отцом, и вот теперь мучаемся многие годы. Поезжай к своему отцу, расскажи ему о нашем горе. Пусть найдет, как нас воскресить, чтобы мы смогли встать на его сторону, в бою искупить свои прегрешения!
Вернулся я домой, рассказал матери, что отправляюсь к отцу, что тайна ее мне теперь известна. Не стала перечить мать, не стала отговаривать, только попросила обождать несколько дней. А сама обратилась к вещему ворону, отправила его в путь, а куда — мне неизвестно.
Каждый день выходила она встречать его, и вот на третий день вернулся ворон, принес в клюве немного воды. Тогда мать велела мне плеснуть той воды в лужу крови. Вспенилась лужа, собралась в комок и вышли из того кома четыре батыра, живых и невредимых. С ними мать и отправила меня в путь — дорогу, просила передать тебе привет, если встречу в конце долгого пути. И вот я здесь, прими меня в свои помощники, — сказал Яик, весь сияя от того, что все–таки отыскал отца.
Улыбнулся Урал — батыр, и теплое, доселе неведомое ему чувство гордости нахлынуло на него. Вспомнил он, как смотрел на него отец, когда он отличался в чем–нибудь и понял, каково счастье отцовства.
— Позволь и мне рассказать о своих скитаниях, — взволнованно поднял лицо второй сын, Нугуш. Видя, что отец улыбается ему, он продолжил свою речь:
— Мать моя, Гулистан, в думах о тебе, отец, увяла и уже не могла стоять на ногах, только лежала и тихо стонала во сне. А когда мне было шесть лет, напали на нашу страну Заркум и Шульген. В ужасе бежали от них люди. А змеи затопили нашу землю водой, убивая всех, кого они могли найти. Тогда я сделал лодки, посадил на них всех, кто спасся, а сам смело вступил в битву со змеями. Змеи и дивы решили, что невесть откуда появилась целая армия. Они же не думали, что это я убиваю их одного за другим.
И вот однажды я встретил Заркума. Он не обратил на меня внимания, ведь я показался ему маленьким ребенком. Но я смело вступил с ним в бой и победил его, искрошил его на мелкие кусочки. Вот так, одного за другим, истребил я множество змей, а прочие, испугавшись, сами убежали из моей страны.
С победой вернулся я домой. Мать, с трудом поднявшись, вышла мне навстречу. Положила она руку мне на плечо и сказал такие слова, огнем горят они в моем сердце:
— Нугуш, имя твоего отца — Урал. Батыром он рожден, а теперь вижу я, что сила его передалась тебе. Оседлай тулпара, мой сын, найди своего отца, стань ему помощником в битве, стань ему опорой в трудах его. Указала она дорогу, и вот я здесь.
Умолк Нугуш, а вслед за ним начал свой рассказ Идель, самый младший из сыновей.
— Сколько помню себя, каждый день мать моя Хумай птицей взлетала в небо, словно высматривала кого–то. С высоты доносились ее причитания:
— Где же ты, мой Урал, что с тобой? Как одолеешь ты дивов и змей, как осушишь море, затопившее землю?
И вот однажды посмотрела она на меня и сказала:
— Ах, если бы пораньше ты родился, если бы ты был постарше, стал бы тогда опорой для своего отца, уставшего от многолетних битв.
В ту же ночь от страшного удара разлетелись двери нашего дворца, и к нам в покои ворвался свирепый див. Из стороны в сторону мотал он страшными головами, хрипел, бормотал:
— Ты ли это, Хумай, ты ли возлюбленная того, кто страну мою уничтожил, кто камень в скалы метнул, огнем опалив? Ты ли это, Хумай, давшая губителю нашему коня Акбузата, что воздвигает горы на своем пути? Ты ли это, Хумай, кто меч булатный дала нашему горю? Отвечай, да или нет? Я швырну твою голову под ноги Уралу, лишу его половины силы его.
Бросился было на мать этот див, но на полпути споткнулся, увидев меня.
Тогда зарычал он:
— Не это ли ребенок того, кто разрушил мою страну?
Мать, бледная, словно полотно, стояла, не в силах пошевелиться. А я, ни слова ни говоря, бросился на дива. Огнем хлестал он меня из одной головы, ядом брызгал из другой, но я одолел его, горло ему сдавил руками, колотил его кулаками. Упал див, изнемог, рухнул на землю и издох. Кровь того дива затопила весь дворец, до того он было огромный.
Мать моя тогда сказала, просияв от радости:
— Батыром ты рожден, сынок, от батыра–отца. Сердцем ты юн, но духом крепок. Отец твой сражается один, поезжай к нему, стань ему опорой. Пусть враги не достанут его в бою, стань ему соратником, оберегай его.
Сказал свое слово и Хакмар:
— Мать моя — Айхылу, отец мой — Шульген. Тебе он приходится братом. Много он крови пролил, встал на сторону змей, на сторону зла. Мать моя, став его женой, обрекла себя на позор. Однажды она призвала меня к себе, дала мне рыжего тулпара, и приказала идти к тебе вместе с Иделем, быть тебе помощником во всем.
Долго молчал Урал — батыр. Глаза его то загорались гневом, когда слышал он о тяжких испытаниях, что выпали на долю его детей, то лучились радостью от того, что дети его стали настоящими батырами, не посрамили его чести. Наконец обратился он к детям своим с такими словами:
— Рад я нашей встрече, дети мои. И вам рад, батыры, что пришли ко мне с дружбой, не помня зла. Но впереди ждут нас жестокие испытания, ждут нас битвы со страшным врагом, так пусть же радость встречи окрылит всех нас, пусть даст нам силы бороться и победить! Поразим врага, освободим землю от нечисти, победим Смерть и принесем спасение роду человеческому!
— Пусть так и будет! — воскликнули хором сыновья Урал — батыра и их спутники. — Да будет так! — эхом разнеслось по окрестностям. Вздрогнули дивы и змеи в своих пещерах и норах. Поняли они, что близится их смертный час, что не будем им теперь спасения.
Много лет уже Кахкаха разорял жилища человеческие, многих он погубил и нигде не встречал отпора. Слышал он, что погиб его соратник Азрака, слышал о том, что смерть настигла сына его Заркума. Удивлялся падишах змей, относил их гибель на слабость своих сподвижников. Проглядели, думал, опасность. Попали под огонь, что падет с неба, а то кто же мог их лишить жизни, ведь не Урал–батыр, о котором слышал падишах, что погиб он время страшного наводнения. Никто не возвращался к нему с донесениями о том, что целые страны уже свободны от дивов, потому и чувствовал он себя спокойно. Хотя нет–нет, да и грызла его тревога за тех змей, что отправились завоевывать дальние страны, но ни слуху от них, ни духу, ни ответа от них не было, ни привета, а гонцы, которых посылал падишах, не возвращались.
Решил тогда падишах змей покинуть свое подземное убежище, отправитьcя во главе небольшого войска посмотреть самому, как обстоят дела. Каково же было его удивление, когда вдалеке увидел он горы. Понял он, что не обошлось здесь без вмешательства Акбузата, что и Урал — батыр скорее всего жив. Решил он вернуться в свое убежище и, собрав все свои силы, напасть на Урал–батыра, но его уже заметили и не дали ему отступить. Со всех сторон напал на Кахкаху Урал — батыр и его соратники. В жестоком бою свалили они падишаха змей. Крича нечеловеческим голосом, барахтался в море Кахкаха, извиваясь всем своим могучим телом. Хвост его метался в небе, стараясь зацепить кого–нибудь из бойцов. Молнией ударял он в скалы, испуская пронзительный синий свет. И все же не удалось ему уйти, затоптали его тулпары, изрубили мечами воины. Так нашел свой конец падишах змей Кахкаха.
Ознакомительная версия.
