Джон охнул.
- Вот тебе и да, - сказал я.
Нил попросил жареных кальмаров, и Анна пошла с заказом на кухню. Мы уставились на нее. Анна и сама была вполне привлекательной, но ее трогать нельзя. Нельзя связываться со своей официанткой.
- Ну? И что там? - спросил Джон.
- Что?
- И о чем они рассказывают? В этих «Мертвых чатах»? Что там такого интересного?
- Ну. Возьмем вчерашнего парня. Девяносто два года, умер от голода в собственной квартире. Встал однажды утром с постели, оделся, захотел отлить, но дверь спальни не открывается. Тогда он орет своему племяннику, который живет с ним. Племяннику всего шестьдесят один. Никто не отвечает. И вот старик открывает окно своей спальни, ссыт с четвертого этажа, потом возвращается дальше долбить по двери и зовет племянника. Который по-прежнему не отвечает.
- А где племянник?
- Сейчас расскажу. Так вот, этот бедняга заперт в своей спальне, без телефона, еды, без ничего - в компании одного романа Джона Гришэма. Можете себе представить? Он пробыл в заточении с Джоном Гришэмом неделю. В конце концов лег на кровать и умер.
- А потом он воскресает, да?
- Да. И, вы же знаете, говорят, что после смерти иногда они становятся сильнее. Он толкает дверь, и она открывается. Оказалось, дверь держал племянник. Умер от сердечного приступа и лежал на полу.
- И как так получилось, что он не воскрес, как старик?
- Мозгов не было.
- В смысле?
- Понимаешь, у племянника в голове была пластинка. Ранило на войне. Короче, когда он упал, то ударился головой о батарею. Пластинка вылетела из черепа с половиной содержимого. Крысы быстро разобрались с тем, что осталось.
Джон засмеялся.
- Даже не знаю, повезло ему или нет. Племяннику, имею в виду.
- Ну, зависит от того, чего ты хочешь от жизни, но многие из них, мне кажется, довольны. Хотя бы погулять могут.
- Нале-е-ево! Черт, горячая штучка, да?
Мы с Джоном посмотрели и расхохотались.
- Горячая, на котлетки пойдет, - сказал Джон.
- Фу!
Это была жертва автомобильной аварии, она тащила на себе около трехсот фунтов гниющей плоти. Один глаз отвалился, как и нижняя губа. Хоть прическа у нее была нормальная. Нил от души посмеялся, глядя на нас с Джоном.
- Вот это и называется «посмотрел - и сразу полшестого», - сказал Джон.
Я не смог на это смотреть.
- Боже, из нее наверняка что-нибудь сочится, капает. Должен же быть закон против таких.
- Мертвые не ядовиты, помнишь? - сказал Нил. - Никто не знает, почему, но они не ядовиты. Поэтому нет ни единой причины, чтобы принять такой закон, понял. Ты слишком нетерпимый. Мертвецы тоже люди.
Он передразнивал меня. Я, наверное, этого заслуживал. Иногда я слишком много разглагольствовал о мертвецах. Были законы, защищающие мертвецов, и я с ними соглашался. Многие - нет. Но иногда это было слишком даже для меня - видеть таких, жутко искалеченных или гниющих. Однажды я встретил парня, разгуливавшего по Бродвею с плетеной корзиной, которую он нес перед собой, сложив в нее собственные кишки.
Зрелище не из приятных.
- Ты же что-то рассказывал о Густаво? О цветочном магазине.
Кальмары Нила прибыли, и он по кусочку отгрызал мучную корочку с одного из них, чтобы обнажить темно-серое щупальце. Тоже не самое приятное зрелище.
- Ах, да. В прошлую субботу он сидел здесь, в баре, опрокинул несколько стаканчиков текилы и увидел, как тут тормознула пара патрульных машин. Они подъехали с выключенными фарами, но Густаво их как-то заметил. Он сидит, общается с какой-то бабой, но глаз не сводит с машин. Это у него из-за детства в испанском Гарлеме - всегда следит за копами. В общем, как только они вышли из тачек, к ним подошла старушка - хозяйка цветочного магазина - она раскричалась и показала на квартиру на четвертом этаже над магазином.
- Эта квартира уже не первый год пустует, - сказал Джон.
- Да, точно.
- И что дальше? — спросил я.
- Копы - четверо в униформе - поднялись наверх, в квартиру. Тем временем старушка остается на улице и заламывает руки с таким видом, будто прямо здесь и сейчас у нее будет сердечный приступ. Тогда Густаво шлет все к чертям, ставит свой стакан, выходит и спрашивает у нее, в чем дело. Она говорит, что слышит, как там, наверху кто-то стучит день и ночь. Она боится. В квартире проблемы с электропроводкой, и там никого быть не должно. Она боится посмотреть сама, поэтому вызвала копов…
-…Наконец они вышли, у троих из них в руках дети, завернутые в одеяла. Маленькие дети. Через несколько минут приехала скорая. Оказывается, одному ребенку год, другому - два, а третьему - три. Два мальчика и девочка, самая старшая. Их родители воскресли два дня назад, умерли от передозировки героином, и их мозги зажарились так, что они совсем отупели, ходили туда-сюда, болтали и колотили по стенам. Они жили в этой квартире. Самовольно вселились и выползали оттуда только ночью.
- Значит, они умерли. И когда воскресли?
- Через пять дней. Но эти пять дней…
- Кошмар. И дети остались одни. Хорошо хоть не умерли с голоду.
- Ага. Квартира была вся в дерьме. Густаво поговорил с одним из копов - там было настоящее месиво. Кругом мусор, одежда, грязные подгузники и дерьмо. Девочка сказала копам, что они пили из унитаза. Раковина уже давно не работала.
- И что они cделали с родителями? - спросил Джон.
- С мертвыми нариками? Затолкали их в духовку. Можешь себе это представить? Чего только не творится прямо через дорогу!
- И кто же тогда стучал?
- А?
- Ну, кто стучал, что хозяйка перепугалась.
- А, Боже, да. Девочка хлопала тараканов молотком. Ими они питались.
Мой желудок чуть не вывернуло наизнанку. Джон покачал головой. Но это - другое дело. Некоторые люди - полные мудаки, живые они, или мертвые.
Даже после истории о детском питании из тараканов Нил не прекратил есть. Он заказал еще два блюда: устрицы и осьминога на гриле. Я заказал еще выпить.
Наверняка мы все неплохо набрались. «Счастливый час» давно прошел, и уже темнело. Мы слушали Джаггера, поющего «Midnight Rambler» в автомате. Бар заполнялся. Сейчас, когда солнце село, движуха только начиналась. У самого выхода Мэдэлайн сидела со своим новым дружком, и мы слышали, как она смеется над чем-то, что он говорит, своим обычным фальшивым смехом, которым она всегда пользовалась с ними - смехом адвоката, сухим, как десятистраничное изложение судебного дела. Мэделайн поила зомби. Ей это казалось смешным.
- Скажи честно, - сказал Джон, - ты когда-нибудь делал это с мертвой?
- С мертвой женщиной? - я покачал головой. - Никогда. Но Берт делал. Ты же знаешь Берта, он все что хочешь оттрахает.
Нил усмехнулся.
- Берт? Этот псих такой озабоченный, что наверняка трахнул бы эту тарелку с осьминогом.
- Значит, быстрей заканчивай, - сказал Джон, - вдруг придет. И что, ему понравилось?
- Сказал, что очень даже хорошо, на самом деле. Не то, что он ожидал - не чувствовал, что она мертва. Наверное, нашел посвежей. Конечно же, под матрасом у него на всякий случай лежал «кольт». Говорит, внутри они не такие холодные, как все думают. Комнатной температуры.
- Я так и думал, - сказал Джон.
- Сейчас там можно свариться, наверное, - сказал Нил.
- А зимой? Это же как сунуть свой колышек в банку пива из морозилки.
- Ну, точно не как в банку, но…- oн пожал плечами и присосался к устрице.
Тут он оживился и быстро глотнул.
- Налево, джентльмены, - сказал он. - У этой даже глаза на месте.
Мы повернулись.
- Господи, ты Боже мой, - сказал Джон. - Она так похожа на… на…
- Дэрил Ханну[31], - сказал я. - Боже!
На секунду я подумал, что эта высокая, стройная блондинка в окне и правда Дэрил Ханна. Сходство было просто поразительным. Эти длинные растрепанные волосы, эти полные губы, эта тонкая шея, эти большие бездонные глаза!
Нил чуть не уронил свой скотч.
