дворе черти есть. Коли хочет пан, так я их выгоню.
Доложили тотчас пану. Тот зовет мужика и дает ему пятьсот целковых золота, лишь бы он выгнал со двора чертей. Мужик пошел к черту. Черт ему и говорит:
— Ну, мужик, я пойду других панов выгоню, но ты уже туда не иди, а то я тебя задушу там!
Повыгонял черт других панов со двора и стал там жить. Пан нашел мужика и говорит:
— Это ты, такой-сякой, загнал чертей мне во двор. Коли выгонишь — тысячу целковых получишь, а нет, так со света сживу!
Что тут делать мужику? И черт сказал, чтоб не показывался на глаза, и пан со света сживет. Вот поймал он большую мышь и пошел к черту. Как пришел, так сразу мышь пустил между двойными рамами. Идет к черту, а тот на мужика:
— Чего ты пришел, или я не говорил тебе?
— Да я пришел сказать, что баба та сюда бежит: коли поймаю, говорит, черта, то будет ему еще хлеще, чем в колодце.
— Ах, спасибо тебе, мужик, что ты мне сказал!
А мышь тут скреб-скреб по окну.
— Это кто скребется?
— Да это баба уже прибежала!
Черт опрометью со двора. А мужик спрашивает:
— Куда же ты теперь побежишь?
— Побегу к ксендзу во двор. А коли она узнает да будет искать меня, ты прибеги да скажи!
Побежал черт к ксендзу, выгнал его вон, а сам стал жить в ксендзовом доме. Наговорили паны ксендзу: это, мол, мужик нагнал к тебе чертей. Припугни его, так он их выгонит. Ксендз отыскал мужика и говорит:
— Ты на что нагнал мне чертей? Не жить же тебе на свете, если не выгонишь! А выгонишь, тысячу целковых заплачу.
Мужик снова поймал мышь, пустил ее между окон, а сам пошел к черту. Черт как его увидел, испугался:
— Чего ты прибежал?
— Как чего, быстрей убегай: баба бежит к тебе. «Коли будет, — сказала, — прятаться по дворам, то изведу старого черта!»
— Спасибо тебе, мужик, что ты предупредил меня. Я теперь побегу в болото: там она меня не найдет!
А мышь тут скреб-скреб по окну да как запищит. Мужик говорит:
— Скорей убегай, а то баба бежит и кричит.
Черт как пустится в болото! Только его мужик и
видел. Так мужик перехитрил черта и заработал несколько тысяч денег.
Жил в одном селе колдун-ведьмак. Откуда только к нему не ходили люди! Он и завидки вырывал, и от всяких хвороб вылечивал, и отколдовывал, коли кому какое лихо сделано, и волков насылал, и молоко у коров отбирал. Все его боялись и угождали ему. Куда ни придет колдун-знахарь: на свадьбу ли, на крестины, — всюду его сажают в красный угол, потчуют, шапки снимают, как перед попом. А он сидит, надвинувши шапку да только глазами сверкает, как волк.
Вот раз у одного человека заболела корова. Жена хотела попросить колдуна-знахаря, чтоб пошептал, а хозяин не послушал жены — корова утром и сдохла. Горюет мужик: нету детям ни капли молока, а купить другую корову — денег нет.
Пошел мужик с горя в корчму, хотел выпить бутылку горилки. Приходит туда, а там уж сидит за столом колдун-знахарь, сидит, люльку покуривает, ждет, покуда кто полбутылки поставит.
— Что, — говорит колдун-знахарь, — несчастье, Степан?
— Несчастье.
— Это, наверное, подстроено, надо на звезды поглядеть.
— Глянь на бога, Никифор, погляди на звезды, кто это мне подстроил, чтоб тому добра не было!
— Ничего, не бойся, я отколдую, — говорит колдун- знахарь.
Поставил тут ему Степан полбутылки, а другую взял в карман и повел Никифора в свой дом. Зажарила жена яичницу, потчуют колдуна-знахаря. Напился Никифор, наелся и лег спать. Но в самую полночь встал и спрашивает Степана, спит ли он. Степан отозвался: нет, мол, не сплю.
— Спи, — говорит Никифор, — спи, ничего не бойся, — а сам пошел из хаты глядеть на звезды.
Вот назавтра чуть свет слышат: у соседей бабы голосят: самая лучшая здоровая корова вечером чего-то наелась, а к утру и подохла.
— Ну что, — говорит колдун-знахарь, — вот и отколдовал.
Тут давай эти соседи просить Никифора к себе: ласкают, угождают, потчуют. Вот так же, как и у Степана, напился, наелся у них Никифор да и лег спать. Ночью встал и спрашивает:
— Спите?
— Нет, — говорят, — не спим.
— Спите, спите, ничего не бойтесь, я только погляжу на звезды. И шмыгнул из хаты во двор. А на печке лежал хлопчик лет двенадцати, очень любопытный. Захотелось ему знать, как это Никифор глядит на звезды. Вылез он из-за печки, потихоньку вышел из хаты да притаился за углом. Видит: Никифор постоял-постоял на улице да и пошел, озираючись, к соседу во двор. Долго стоял хлопчик, хотел уже идти в хату, да слышит: что-то у соседа в хлеву очень сильно стучит. Побежал хлопчик к соседу под окно, побарабанил в раму и говорит:
— Дядька Никита, дядька Никита, погляди-ка, что в твоем хлеву так сильно стучит?
Запалил Никита лучину, поднял работника, и пошли они в хлев. Видят: Никифор сидит на самом лучшем волу да затягивает ему горло, а вол лежит и только ногами дрыгает.
— Что ты, гад, делаешь? Вот ты как отколдовываешь? — И давай его лупцевать чем попало. Подняли крик, сбежалось полсела. Насилу спасли вола, а Никифора, колдуна-знахаря, так прибили, что думали, он уж больше не встанет. Но живуч он, гад, как кот: полежал малость без памяти, а потом очухался, достал из кармана бутылку водки, потянул из горлышка и на ноги поднялся. Видит: выкинули его за плетень, как падаль, вот и пополз он потихоньку восвояси. Там, наверное, отлежался и совсем поправился. Да только с той поры хватит колдовать да отколдовывать. Вот как Никифор — колдун-знахарь глядел на звезды, заколдовывал да отколдовывал.
Монах говорит: сатана соблазнил (яйцо на свече испечь), а черт говорит: и сам впервые вижу.
Не наше дело попа учить, пусть его черт учит.
Святой да божий, на черта похожий.
Богу свечка, а черту две.
И черт под старость в монахи пошел.
Мужик хитрее черта.
Поп свое, а черт свое.
Никто беса не видел, а все его ругают.
Заступил черту дверь, а он в
