окно.
Мужик лишь пиво заварил, а черт с ведром.
Бес беса хвалит.
Ни богу свечка, ни черту кочерга.
Копил, копил да черта и купил.
Богу молись, а черта не гневи.
Не так черт страшен, как его малюют.
На черта только слава, а монах поросенка съел.
Что поп, что черт — один сорт.
Что поп, что ксендз, что нечистая сила: все из мужика тянут.
Сверху святой и божий, а внутри на черта похожий.
Поп в форточку, а черт в дырочку.
Куда поп с крестом, туда черт с копытом.
Богу клянется, а черту душу продает.
Варил черт с попом пиво, да и от пивной гущи отказался.
Глуп мужик, как ворона, а хитер, как черт.
— Кто идет? — Черт, — Хорошо, что не поп.
Пусть то бог ест, что черт даст.
Попы и черти — одной шерсти.
Чертову грязь и святые не высушат.
Колдун не лечит, а калечит.
Один солдат прослужил двадцать пять лет, а отставки ему нет как нет! Стал он думать да гадать: «Что такое значит? Прослужил я богу и великому государю двадцать пять лет, в штрафах не бывал, а в отставку не пущают; дай пойду куда глаза глядят!»
Думал-думал и убежал. Вот ходил он день, и другой, и третий и повстречался с господом. Господь его спрашивает:
— Куда идешь, служба?
— Господи, прослужил я двадцать пять лет верою и правдою, вижу: отставки не дают — вот я и убежал; иду теперь куда глаза глядят!
— Ну, коли ты прослужил двадцать пять лет верою и правдою, так ступай в рай — в царство небесное.
Солдат замолчал. Опять ходил он, ходил по райским местам, подошел в другой раз к святым отцам и спрашивает:
— Не продают ли где близко вина?
— Ах ты, служба-служба! Какое тут вино! Здесь рай, царство небесное!..
— Какой тут рай: ни табаку, ни вина! — сказал солдат и ушел вон из рая.
Идет себе да идет, и попался опять навстречу господу.
— В какой — говорит, — рай послал ты меня, господи? Ни табаку, ни вина нет!
— Ну, ступай по левую руку, — отвечает господь, — там все есть!.
Солдат повернулся налево и пустился в дорогу. Бежит нечистая сила:
— Что угодно, господин служба?
— Погоди спрашивать; дай прежде место, тогда и разговаривай.
Вот привели солдата в пекло.
— А что, табак есть? — спрашивает он у нечистой силы.
— Есть, служивый!
— А вино есть?
— И вино есть!
— Подавай всего!
Подали ему нечистые трубку с табаком и полуштоф перцовки.
Солдат пьет-гуляет, трубку покуривает, радехонек стал: вот взаправду рай так рай!
Да недолго, погулял, солдат: Стали его черти со всех сторон прижимать, тошно ему пришлося!: Что делать? Пустился на выдумки, сделал сажень, настрогал колышков и давай мерить: отмерит сажень — и. вобьет колышек. Подскочил к нему черт:
— Что ты, служба, делаешь?
— Разве ты ослеп? Не видишь, что ли? Хочу монастырь построить.
Как бросился черт своему дедушке:.
— Погляди-тка, дедушка, солдат хочет у нас. монастырь строить!
Дед вскочил и сам? побежал к солдату.
— Что, — говорит, — ты делаешь?
— Разве не видишь? Хочу монастырь строить.
Дед испугался и побежал прямо к богу:
— Господи, какого солдата прислал ты. в: пекло: хочет монастырь у нас построить!
— А мне что за дело! Зачем таких к себе принимаете?
— Господи! Возьми его оттедова.
— А как его взять-то! Сам пожелал.
— Ахти! — завопил дед. — Что же нам, бедным, с ним делать?
— Ступай сдери с чертенка кожу и натяни барабан да после выйди из пекла и бей тревогу: он сам уйдет!
Воротился дед, поймал чертенка, содрал с него кожу, натянул барабан.
— Смотрите же, — наказывает чертям, — как выскочит солдат из пекла, сейчас же запирайте ворота крепко-накрепко, а то как бы опять сюда не ворвался!
Вышел дед за ворота и забил тревогу; солдат, как услыхал барабанный бой, пустился бежать из ада сломя голову, словно бешеный; всех чертей распугал и выскочил за ворота. Только выскочил, ворота — хлоп и заперлися крепко-накрепко. Солдат осмотрелся кругом: никого не видать, и тревоги не слыхать; пошел назад и давай стучаться в пекло.
— Отворяйте, скорее! — кричит во все горло. — Не то ворота сломаю!
— Нет, брат, не сломаешь! — говорят черти. — Ступай себе куда хочешь, а мы тебя не пустим; мы и так насилу тебя выжили!
Повесил солдат голову и побрел куда глаза глядят. Шел-шел и повстречал господа.
— Куда идешь, служба?
— И сам не знаю!
— Ну, куда я тебя дену? Послал в рай — нехорошо! Послал в ад — и там не ужился!
— Господи, поставь меня у своих дверей на часах.
— Ну, становись.
Стал солдат на часы. Вот пришла Смерть.
— Куда идешь? — спрашивает часовой.
Смерть отвечает:
— Иду к господу за повелением, кого морить мне прикажет.
— Погоди, я пойду спрошу.
Пошел и спрашивает:
— Господи! Смерть пришла, кого морить укажешь?
— Скажи ей, чтоб три года морила самый старый люд.
Солдат думает себе: «Эдак, пожалуй, она отца моего и мать уморит: ведь они старики».
Вышел и говорит Смерти:
— Ступай по лесам и три года точи самые старые дубы.
Заплакала Смерть:
— За что господь на меня прогневался, посылает дубы точить!
И побрела по лесам, три года точила самые старые дубы; а как изошло время — воротилась опять к богу за повелением.
— Зачем притащилась? — спрашивает солдат.
— За повелением, кого морить господь прикажет.
— Погоди, я пойду спрошу.
Опять пошел и спрашивает:
— Господи! Смерть пришла, кого морить укажешь?
— Скажи ей, чтоб три года морила молодой народ.
Солдат думает себе: «Эдак, пожалуй, она братьев
моих уморит!»
Вышел и говорит Смерти:
— Ступай опять по тем же лесам и целых три года точи молодые дубы; так господь приказал!
— За что это господь на меня прогневался!
Заплакала Смерть и пошла по лесам, три года точила все молодые дубы, а как изошло время
