— Да простит меня великодушно ваше величество. Говорят, многие пытались совратить Тохваран, но ни разу не поддалась она искушению, не нарушила супружеской верности. Как же ее сюда приведешь?
Расхохотался король, спрашивает:
— Неужто и мне откажет?
— Да простит меня ваше величество, только вряд ли королевское повеление заставит ее нарушить обет.
— Чем упорствовать, отправь-ка к ней лучше кого-нибудь от имени короля. Тогда и посмотрим, придет она или не придет.
Передал гонец королевское повеление Тохваран, но во дворец вернулся один.
— Разрешите доложить, ваше величество. Вот что просила вам Тохваран передать. Она весьма сожалеет, что слухи о презренной рабыне проникли через все девять врат дворца и осквернили королевский слух. Она не посмеет предстать пред королевскими очами. А за то, что дерзнула нарушить высочайшее повеление, готова сто раз умереть. Тохваран не верит, что справедливый король мог оказаться столь жестоким к своей рабыне. Она скорее умрет, чем нарушит обет супружеской верности.
Выслушал король гонца и говорит:
— Теперь я вижу, сколь добродетельна Тохваран.
Досадно королю, но еще больше полюбил он красавицу и спрашивает:
— А не будь у Тохваран мужа, она все равно противилась бы?
Опять помчался гонец к Тохваран. Растерялась Тохваран, не знает, что и сказать, а потом нашлась и говорит:
— Не будь у меня мужа, подчинилась бы королю, стала бы ему женой. Кто посмел бы меня осудить?
Вернулся гонец, слово в слово передал королю, что сказала Тохваран.
Еще больше полюбилась королю Тохваран, хотя он ни разу ее не видел. Надо бы избавиться от ее мужа. Но просто так его не убьешь.
Никогда еще в королевстве Силла не было такого нерешительного и малодушного правителя, как Диндиван.
От тоски ли по красавице или по какой другой причине, но вскорости захворал король и умер. Ненадолго пережил его и муж Тохваран.
Среди придворных слух прошел, что это король его к себе призвал.
Осталась Тохваран вдовой. Дни и ночи плачет красавица. Но делать нечего. Похоронила мужа, поминки справила.
И вот однажды вечером, когда Тохваран сетовала на свою горькую долю, вспоминала счастливые дни и молилась об упокоении души умершего, предстал перед ней Диндиван в золотой короне.
Ни жива ни мертва Тохваран от страха. А король ей и говорит:
— Я дух Диндивана. Помнишь, ты сказала, что покорилась бы мне, да муж мешает. Теперь твой муж мертв, и ты должна исполнить свое обещание.
— Слов своих я не забыла, но подчиняюсь нынче воле родителей. Как они скажут, так я и сделаю.
— Что же, испросим тогда родительского благословения.
Пришлось Тохваран обо всем рассказать родителям.
— Да разве можно ослушаться короля? — сказали они и благословили дочь.
Говорят, опочивальня короля, когда туда вошла Тохваран, наполнилась чудесным благовонием, а крыша засияла всеми цветами радуги.
Скоро Тохваран понесла, а через десять месяцев родила прекрасного, как яшма, сына. Назвала она сына Пи Хен. Растет мальчик, сила в нем не по дням, по часам прибавляется, все только диву даются да шепчутся: неспроста это, от нечистой силы мальчик рожден.
Далеко вокруг разнеслась слава о Пи Хене, до дворца дошла. Взял король Динпхеван мальчика во дворец, стал воспитывать, как-никак королевский отпрыск.
Каких только наук не знал Пи Хен в свои пятнадцать лет, уже и должностью дипсагвана[44] пожалован был.
Пронесся вдруг по дворцу слух, будто с наступлением ночи уходит Пи Хен за дворцовые ворота, а к утру возвращается, прямо на прием к королю[45].
Не поверил король, пятьдесят самых сильных стражников выставил, приказал не выпускать из дворца Пи Хена. Но тот по-прежнему исчезал. Перелетит через крепостную стену — только его и видели.
Понял король, что не обходится тут без нечистой силы, и велел проследить, куда исчезает Пи Хен.
И вот как-то ночью стражники укрылись в лесу и стали наблюдать за юношей.
Прямо из дворца Пи Хен пошел к реке Мунчхон. Текла река вдоль западной стены дворца. Собрал Пи Хен там чертей, и стали они веселиться. А на рассвете, при первом же звуке колокола, вернулся юноша во дворец, так чтобы никто не заметил его отсутствия.
Увидели это стражники, королю доложили. Разобрало короля любопытство, он юношу и спрашивает:
— Это правда, что по ночам ты веселишься с чертями?
— Правда, ваше величество, — отвечает юноша.
— И что же, слушаются они тебя, эти черти?
— Слушаются, ваше величество, — отвечает юноша.
— А можете вы на реке Мунчхон мост построить? — спрашивает король. — Уж очень он нужен людям.
— Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество, — отвечает юноша. — Нынче же ночью постараюсь возвести мост.
Всю ночь стоял у реки страшный шум. Так только черти могут шуметь. Таскают они камни, обтесывают, потом в воду бросают и приговаривают:
— Камни берем, камни тесаем, камни в воду бросаем.
Всю ночь люди уснуть не могли от этого шума.
Но с первым же ударом колокола все стихло. Только речка тихонько журчала. Едва рассвело, Пи Хен привел на берег короля, и тот увидел мост из огромных, словно ворота, каменных плит.
Вскричал тут король:
— Ну и мост! В жизни такого не видал!
Стал король осматривать мост, хвалит да хвалит Пи Хена, и повелел король назвать мост «Токэби таэри» — Чертов мост.
Идут люди по мосту, добрым словом вспоминают Пи Хена, спасибо ему говорят. Ведь за одну ночь соорудил юноша такой замечательный каменный мост.
Только вскорости стали черти снова резвиться у моста. Припозднится путник, а они подшутят над ним, до смерти напугают. Перестали люди по мосту ходить, чертей боятся.
Прослышал об этом король, снова Пи Хена призвал и говорит ему:
— Не можешь ли ты чертей отвадить от моста, чтобы бесовские свои игры в другом месте устраивали, а прохожих не трогали? А то жалуется народ, сетует, — нет, мол, от чертей никакого покоя.
— Уж и не знаю, что вам сказать, ваше величество. Вряд ли согласятся на это черти, ведь мост они сами построили! Но коль скоро таково высочайшее повеление, постараюсь уговорить их!
Сказал так Пи Хен, а ночью к реке отправился, кликнул чертей.
— Так и так, — говорит, — повелел мне король вас от моста отвадить, чтобы в игры здесь не играли, путников не пугали.
— Слыханное ли это дело, — отвечают черти, — чтобы на мосту, который мы сами построили, нам играть не позволяли? Давайте перенесем его в другое место, не будет тогда король гневаться.
— Давайте! — загалдели черти.
А Пи Хену только этого и надо. Смекнул он, что не перенести чертям мост за одну ночь, и говорит:
— Ничего лучше не придумаешь. Беритесь за дело. Перетащите мост, и чтобы сюда больше ни ногой.
Подбежали черти к мосту, поднатужились и давай его раскачивать. Всю ночь раскачивали, но даже поднять не смогли, не то что унести. Уж больно тяжел! А тут светать стало, в колокола ударили. Исчезли черти и в этих местах больше не появлялись.
Укрепили люди мост, стали снова по нему ходить.
Похвалил король Пи Хена и говорит:
— Не найдешь ли ты мне черта для моей канцелярии?
— Есть такой, — отвечает юноша. — Киль Далем зовут. Самый умный он да смекалистый среди чертей.
Велит король черта призвать во дворец.
Обернулся Киль Даль человеком, в должность дипсагвана вступил. Дела исправно ведет, придворным всем угождает, хвалят его придворные. Черт ведь не человек, все может.
Был во дворце сановник по имени Лин Чжон. Ни сыновей у него, ни дочек. Горюет бедняга. Прослышал об этом король и позволил сановнику усыновить черта.
До того обрадовался Киль Даль, что и сказать трудно. Приказал он выстроить павильон у храма Хынрюнса, назвал его Южные ворота, поселился там. Просят его во дворец вернуться. Он ни в какую.
И стали люди называть павильон Южные ворота Воротами Киль Даля.
Живет Киль Даль среди людей год, живет два, долго прожил, и стало ему скучно без братьев чертей. Мирская суета опостылела. Только и думает, как бы удрать к своим.
Обернулся лисой и сбежал. Узнал об этом Пи Хен, разгневался, поймал Киль Даля, голову ему отрубил, чтобы другим чертям неповадно было, и говорит:
— Каждого, кто неблагодарным окажется, ждет такая же участь!
Затряслись черти от страха. С той поры одно только имя Пи Хена наводит на чертей ужас, и они бегут без оглядки.
Потому и появился в Корее обычай вывешивать на воротах табличку с именем Пи Хена, на табличке все заслуги его перечисляются, боятся черти таблички, к дому не приближаются.
А Чертов мост на реке Мунчхон, что течет к северо-западу от храма Синвонса, от времени развалился, остались от него только громадные камни. Сохранились они и поныне.
Перевод Вадима Пака
