А черный Ворон сорвался с плеча Луга и с громким карканьем воспарил над разгоравшейся битвой. И это грозное карканье предвещало смерть врагам кельтов и богов. Но до победы было еще далеко.
Кинулись вперед разъяренные фоморы, потерявшие своего предводителя. Разразилась такая битва, что самая ужасная гроза с ее громом и молнией не сравнилась бы с ней. Звенели мечи. Трещали копья. Дождем падали дротики. Свистели стрелы. Свирепый боевой клич нападавших смешался со стонами раненых. Но ни на шаг не отступили воины богини Дану. Выставив красные щиты, они не дрогнули под напором врага. Огненным строем звалась их шеренга. А фоморы, как гласила старинная легенда, похожи были на отчаявшегося воина, налетающего на скалу, на храбреца, кидающегося в бушующее пламя, и на глупца, ныряющего в гнездо змей.
Реки крови лились по полю. И надо всем этим кружил вещий Ворон. На самом деле в его обличье парила над сражающимися всемогущая богиня-воительница Морригу.
И выкрикивал Ворон устами грозной богини пророчество об исходе сражения:
– Карр! Погибель ждет фоморр-ров!..
И делал новый круг над битвой:
– Карр! Погибнет их больше, чем на небе звезд!..
И новый круг:
– Карр! Больше, чем песчинок на берегу морском!..
И снова каркал:
– Карр! Больше, чем снежных хлопьев, летящих на зимнюю землю!..
И опять слышалось карканье Ворона:
– Карр! Больше, чем травинок, истоптанных копытами коней!..
А битва разгоралась. Богатырь Огма разил врагов направо и налево. Его тяжкая дубинка обрушивалась на их головы, сминая и раскалывая железные шлемы, как орехи. Но пал, пронзенный копьем фомора, король Нуада Серебряная Рука. Не помог ему и волшебный меч, от которого никто не мог спастись. Так близко сошлись воины, что уже трудно было взмахнуть мечом, кинуть копье или метнуть дротик. И тогда настало время кинжалов и ножей. И только сгустившиеся сумерки прекратили сражение. Одинокая луна взошла над молчаливым полем боя, усеянным неподвижными телами, омытым кровью, вспаханным копытами коней.
Не один день длилась битва. Падали замертво воины, ломались копья, тупились мечи, иссякал запас дротиков. Но странное дело, если ряды фоморов редели, то бойцы племени богини Дану, раненые или даже убитые, вскоре вновь появлялись на поле боя и с новыми силами бросались на врага.
Не знали фоморы, что, подчиняясь единому мановению бога-врачевателя, забил из земли целительный источник, который Диан Кехту и назвал «Родник Здоровья». Омытые его чудотворной водой убитые или раненые воины мгновенно оживали, раны их затягивались, а силы и мужество удваивались. Оружие, сломанное накануне, уж вскоре снова сверкало в руках воинов из племени богини Дану. Это кузнец Гоибниу тремя ударами молота выпрямлял наконечники копий, а плотник Лухта тремя взмахами топора вырубал древки для копий, вырезал тонкие стрелы.
Молодой вождь фоморов Октриаллах проведал о волшебном источнике и вместе со своим оруженосцем прокрался к нему. Уже смеркалось, и никто их не заметил. Подойдя к роднику, они завалили его громадными камнями. Высокая каменная пирамида выросла на том месте, где только что бил светлый родник.
Обрадованные удачей, опрометью бросились бежать к своему войску двое фоморов. Но не успели они раствориться в темноте, как крепкий кулачок родника – раз-два-три! – пробил насквозь гранитную пирамиду и фонтаном ударил в небо. И живая вода снова стала врачевать раны, поднимать и возвращать в строй погибших воинов.
Не смогли фоморы одолеть воинов племени богини Дану. Уцелевшие вернулись в свои мрачные глубины. А погибших забрал в свою пещеру Кромм Круах, или Кромм Кровавый. Эта пещера была скрыта в глубокой впадине на Равнине Поклонений и служила входом в нижний мир. У входа в нее стояли свирепые стражи. Выйти оттуда мог лишь тот, кто знал сокровенное заклинание. Но пока еще никому не удавалось обойти все запреты и ловушки.
А погибшие в битве земные воины из стана победителей волей богов были перенесены на Стеклянный остров в Страну Сновидений.
Много легенд сложено об этой неведомой людям стране. Вот только две из них.
Провожая умерших в Страну Сновидений, люди надеялись, что там они удостоятся лучшей жизни, чем на Земле. И скорбь потери смягчалась представлением о чудесном мире, в который попадет ушедший от них дорогой человек. Древние сказители сложили об этой стране песнь, которая передавалась из уст в уста и дошла до нас:
Среди Океана в начале времен
В Стране Благодатной был Остров рожден.
Там чудные песни издревле звучали.
Там смерти не знали, не знали печали.
Там добела скалы солнце калило.
Там счастье сияло, там радость бурлила.
Там громкое ржанье незримых коней
Умножено эхом в просторах полей.
Там чайки кружатся под небом высоким.
Там реки струятся медвяным потоком.
Там кроны деревьев клубятся туманом,
Там птицы мелькают виденьем обманным.
Там светлые девы напевом покоя
В Серебряной башне приветят героя.
Остров чудесный плывет и поныне
В волнах Океана к неведомой сини.
Его охраняют приливы-отливы,
Его не отыщет корабль пытливый.
Он вечно парит на хрустальных столбах
И острой вершиной увяз в облаках.
И мчат его вдаль все быстрей и быстрей
Гривастые волны, кони морей.
Золотая чаша короля Кормака
А вот и вторая легенда, похожая скорее на сказку. Однажды во дворец короля Ирландии Кормака явился некий муж. Тело его покрывала сорочка, сотканная из золотых нитей. На плечи был накинут пурпурный плащ, отороченный бахромой. Сапоги его были подбиты бронзовыми подошвами.
В руке незнакомец держал серебряную ветвь с тремя золотыми яблоками. Сладко позванивали серебряные листочки, чудесную музыку исторгали, ударяясь одно о другое, золотые яблоки. И музыка эта исцеляла от тоски, горести и немочи.
– Откуда ты, воин? – спросил король Кормак.
– Из Страны Сновидений, – ответствовал тот. – Оттуда, где царит вечный покой, где нет ни старости, ни печали, ни зависти, ни злобы.
– Дай мне твою ветвь, – попросил король Кормак.
– Хорошо, – согласился незнакомец. – Только взамен дашь ты мне три дара, которые я попрошу.
Согласился король Кормак и получил желанную серебряную ветвь. Прошел месяц, и вновь явился седовласый муж требовать один из обещанных даров.
– Отдай мне твою дочь, – потребовал он.
Ничего не оставалось делать королю Ирландии, как выполнить данное слово. Увел воин королевскую дочь, а через месяц явился опять.
– Отдай мне и второй из обещанных даров, – сказал он и увел с собой королевского сына.
И в третий раз пришел он ко дворцу и увел с собой королеву, жену Кормака.
Два раза стерпел Кормак, а на третий не мог этого перенести. Отправился он на поиски Страны Сновидений. Шел он, держа в руке серебряную ветвь с золотыми яблоками. В первый месяц пути упало одно яблоко. Во второй месяц скатилось на землю второе яблоко. И когда уронила серебряная ветвь третье золотое яблоко, оказался король среди великой равнины. Посреди нее стоял замок, окруженный бронзовой стеной. Отворились ворота, и увидел Кормак, король Ирландский, дворец из светлого серебра, крытый перьями белых птиц. Мимо прошел Кормак и остановился перед золотым дворцом. Бил из-под земли перед дворцом светлый, сверкающий источник, который струился пятью потоками.
Вошел Кормак во дворец и увидел там того самого воина, который увел его дочь, сына и жену. В руке держал воин золотую чашу, по обводу которой было выточено множество изумительных фигур. Никогда прежде не видел король Кормак такой необычайно красивой работы.
– Эта чаша и впрямь необычная, – молвил воин. – Если сказать перед ней слова лжи, она расколется на множество мелких кусков. Если же затем произнести слова правды, осколки соединятся, и чаша вновь обретет прежний вид. Ты сам нашел дорогу в Страну Сновидений и потому можешь получить эту чашу в дар.
Очень хотелось королю Ирландии получить волшебную чашу, но он и виду не показал.
– Не нужно мне твоей чудесной чаши, – слукавил Кормак, и в то же мгновение золотая чаша со звоном рассыпалась на множество осколков.
Не вызволил Кормак ни дочь свою, ни сына, да и сам навеки остался в Стране Сновидений, потому что, как сказано, никто еще, кроме богов и великих героев, не возвращался оттуда.
Битва была закончена. Но не мог Огма – бог песнопений – спеть победную песню, потому что украли его арфу уцелевшие и бежавшие с поля боя фоморы. Струны этой волшебной арфы были сделаны из сухожилий кита, а рама – из его скелета. И потому пела она голосом моря и ветра, в ее игре слышался шум прибоя, громовые удары волн о прибрежные скалы, но могла она и подражать ласковому плеску воды и напевам ветра в надутых парусах. И звалась эта арфа Четверозвучной Лестницей.
