Узнал про это Сосан-Дэса, позвал одного из своих учеников и говорит:
— Жду я нынче гостя из монастыря, что в горах Мехян. Пойди и встреть его.
Удивился ученик и отвечает:
— Как же я его встречу, если ни разу не видел?
— А очень просто, — говорит Сосан-Дэса. — Как только он явится, вода в реке потечет вспять.
Не поверил учителю ученик, но встречать гостя пошел. Идет он вдоль берега, вдруг смотрит — вода в реке потекла вспять, и в тот же миг к нему подошел буддийский монах. Понял тут ученик, что это и есть гость из монастыря, поклонился и говорит:
— Я живу в монастыре Чжанан в Алмазных горах и пришел сюда встретить вас.
Удивился Самендан, но виду не подал и говорит вежливо:
— Весьма благодарен вам за ваше внимание. — Сказал и вместе с учеником пошел в монастырь.
Увидел он Сосан-Дэса, поймал пролетавшую птичку, положил на ладонь и спросил:
— Живая или мертвая?
Пошел Сосан-Дэса навстречу гостю, переступил порог и тоже спросил:
— Я вхожу в комнату или выхожу?
Рассмеялись гость и хозяин, поздоровались. Сели.
Велел Сосан-Дэса чашу с водой принести, в воде рыбки плавают. И говорит Самендану:
— Мы с вами буддисты, и рыбу нам есть не положено. Но можно ее проглотить и живую выплюнуть.
Стали волшебники рыбок глотать. У Сосан-Дэса все рыбки живые, а у Самендана — мертвые.
Принялись они пирамиду из яиц строить. Самендан снизу вверх складывает, Сосан-Дэса — сверху вниз. Уже время обеда наступило, а они все состязаются. Говорит гостю хозяин:
— Отведай моего супа с лапшой, — а сам миску иголок ему подает. Не может Самендан иголки глотать, а Сосан-Дэса ест да нахваливает.
С той поры не считал больше Самендан себя самым лучшим волшебником, в ученики к Сосан-Дэса записался.
Перевод А. Иргебаева
Есть в провинции Северная Хванхэдо, в уезде Суан, деревушка Тохари. Стоит за этой деревней не то гора, не то скала, на ширму похожа. В скале пещера. Называют ее жители окрестных деревень пещерой Масипкуль. Входишь в нее — даже высокому можно не пригибаться. Дальше пойдешь — не только согнешься, ползком поползешь. Никому еще не удавалось до конца эту пещеру пройти. Растянулась она, говорят, на целых полсотни ли. Потому и называют ее еще Пещерой Осимни — пятидесяти ли.
Вот что рассказывают про эту пещеру люди. Давным-давно жили в деревне Тохари муж и жена. Бедные, бедней некуда. Добрым был муж, простодушным. Чтобы обидеть кого — такое ему и во сне не могло присниться. И прозвали его за то Масип-дурачок.
Не обижался Масип. Когда пришла пора ему жениться, стали старики судить да рядить.
Одни говорят:
— Кто за него пойдет?
Другие возражают:
— Отчего же не пойти, душа у него добрая.
Третьи спрашивают:
— Кого, интересно, он в жены возьмет?
А был Масип высокий да плечистый. И силы ему не занимать. Кого хочешь одолеет. И в работе равных ему нет. Знают Масипа не только в родной деревне, но и в окрестных. Не каждый, может, видел Масипа-дурачка, зато слышали о нем все. А о девушках и говорить не приходится. Очень им хотелось на него поглядеть!
Идет, бывало, Масип по деревне, и мальчишки ему кричат вслед:
— Эй, Масип! Ты кого в жены возьмешь?
— Самую красивую девушку на свете, — добродушно отвечает Масип. А мальчишки хохочут:
— Вы только послушайте, что говорит этот простофиля! Да какая красавица за тебя, дурня, пойдет?
И вдруг прошел слух, что Масип жену себе взял из соседней деревни. Заговорили все, зашумели:
— Что за девушка за него замуж пошла?
— Кто такая?
— Рябая небось или хромая.
А надобно вам сказать, что взял себе Масип в жены редкой красоты девушку. Лицо — белый снег, белее цветов тыквы-горлянки. Так и светится! Сама статная! И хоть бедно одета, а хороша — глаз не отведешь. Живут молодые, с травы на воду перебиваются, а любят друг друга — как мандаринские уточки-неразлучницы. Думали поначалу односельчане — неровня они, а как увидали, до чего дружно живут, то сами завидовать стали. Опять пошли толки да пересуды.
— Как же это случилось — такая красавица из всех парней дурака выбрала? — говорили одни.
— Да, много непонятного творится на свете, — подхватывали другие.
Жена Масипа вела себя скромно и ничуть не гордилась своей красотой.
И вот однажды, дело было зимой, пришла в дом беда. Горы стояли в снегу, лишь на солнечной стороне — там, где снег местами растаял, — виднелись темные пятна. Солнце пригревало, но ветер по-зимнему бесновался. Пошел Масип в горы за хворостом. Вдруг смотрит — юноша на снегу лежит.
«Странно, как он сюда попал?» — думает Масип. Окликнул он юношу:
— Кто вы?
Молчит юноша.
Подошел Масип ближе, рукою юношу потрогал, снова окликнул:
— Послушайте!
Лежит юноша, не шелохнется. Приложил Масип руку к его груди: теплый еще. Взвалил Масип юношу на спину и домой понес.
— Ты кого принес? — спрашивает жена.
— Не знаю. Он в горах на снегу лежал. Охотник, наверное. Приготовь ему поскорее рисового отвара.
Ушла жена на кухню отвар готовить, а Масип отнес юношу в теплую комнату, принялся руки и ноги ему растирать. Выпил юноша отвар, глаза открыл. И по лицу и по одежде видно, что не бедняк.
Заговорил наконец юноша:
— Не знаю, кто вы, но благодарю за спасение. В долгу не останусь, сторицей отплачу.
— Стоит ли об этом говорить, — отвечает Масип. — Слава Богу, вы живы, а ведь могла случиться беда. Где дом ваш? Как вы попали в наши края?
— Я — сын здешнего правителя. Вышел поохотиться и отстал от своих. Долго блуждал, ослабел от голода и свалился на землю.
— Сын правителя? — прошептали Масип с женой и в испуге переглянулись. Что и говорить, познакомиться с сыном самого правителя — честь немалая. Однако на душе у них было тревожно. Вспомнил тут Масип, что люди о новом правителе говорят. Недаром гласит пословица: «Убежал от волка — наскочил на тигра». Новый правитель хуже прежнего оказался. Так что добра от него ждать не приходится. Говорят, большой он охотник до вдов. К тому же коварный и жадный. Только приехал, начал народ обирать. Над вдовами измываться. И очень скоро дурная слава о нем разнеслась во всей стране. Вспомнил Масип все, что о правителе ему говорили. А в сыне вот ничего не приметил.
Приняли Масип с женой сына правителя как самого дорогого гостя. И пекутся о нем, и кусок подают самый лучший, хоть и бедны. Живет юноша у Масипа день, живет другой, целых десять дней прожил, выздоровел, а уходить не собирается.
Удивляются Масип с женой, не поймут, в чем тут дело. Но ведь не выгонишь человека из дому. А дело было вот в чем: приглянулась юноше жена Масипа.
Никогда еще никто так не пекся о нем, не ухаживал. Видит юноша, что женщина на его любовь не отвечает, и из себя выходит, злость его разбирает. Вначале стеснялся, ведь Масип жизнь ему спас, а потом и думать об этом забыл. Саму мысль о благодарности прочь отбросил, как старые туфли. Недаром он сын правителя! Чего захочет, того и добьется.
Видит юноша, что жена у Масипа верная и ума ей не занимать, и решил богатством ее прельстить, а Масипа-дурака припугнуть хорошенько.
Отлучился как-то Масип из дома, а сын правителя и говорит его жене:
— Ты — цветка краше. Зачем же тебе в нужде-бедности жить? Я полюбил тебя. Пойдем ко мне!
Растерялась женщина поначалу. Обидно ей, что выходила такого неблагодарного, глядеть на него тошно. Только виду не подала и как ни в чем не бывало ответила:
— Так издавна повелось, что не бывает у добродетельной женщины двух мужей сразу. Как же я могу выйти за вас, если у меня муж есть?
Смутился было сын правителя, но тут же подумал, что это — уловка, начиталась жена Масипа книг, вот и хитрит.
Схватил сын правителя женщину за руку и опять за свое:
— Душа у тебя так же прекрасна, как и лицо. За это я тебя еще больше люблю!
— И не стыдно вам к чужой жене приставать, — отвечает женщина. — Вы ведь из благородных!
Задумался сын правителя, а после опять говорит:
— Зря ты отказываешься! Осыплю я тебя золотом, будешь в роскоши жить.
Не выдержала тут женщина и крикнула:
— Не желаю я слушать подобных речей! Убирайтесь вон!
Не мог сын правителя такого позора стерпеть, выбежал, разъяренный, из дому, решил жене Масипа отомстить.
Через несколько дней привел стражников. Не успел Масип опомниться, как его связали, а на жену покрывало набросили и унесли. Видит, как бесчинствуют стражники, а заступиться не может. Приметил тут Масип в толпе стражников сына правителя и закричал:
— Где это видано, чтобы у человека жену отнимали? За что вы обидели меня? В чем мое преступление?
— В том, презренный раб и дурак, что у тебя жена — красавица!
