Опечаленный сын Дашаратхи вошел в хижину, взглянул на опустевшее ложе Ситы, и ноги Рамы подкосились от горя. Оп побыл в хижине недолго, а потом вышел на поляну и сказал сыну Сумитры: «Я доверился тебе, Лакшмана, поручил тебе охранять в лесу мою супругу. Как же ты смог ее оставить? Когда я увидел, что ты выходишь из леса, выходишь один, без Ситы, в голове у меня помутилось от обиды и сердце мое затрепетало».
И тогда Лакшмана, сам охваченный неизмеримой скорбью, ответил Раме: «Я не хотел уходить отсюда и не думал оставлять Ситу без охраны. Но она заставила меня идти к тебе на помощь. Крик Маричи дошел до ее слуха, и она задрожала от страха за твою жизнь. Горькие рыдания сотрясали ее плечи, соленые слезы бороздили ее щеки, и она сама хотела бежать вслед за тобою. Я старался ее успокоить, я говорил ей, что ничего не может с тобой случиться, что не твой крик до нее донесся, но Сита ничего не хотела слушать. Благоразумие совсем ее покинуло, и она сказала, нанося мне жестокую обиду: «Ты, Лакшмана, мечтаешь о гибели своего брата. Ты хочешь получить меня в супруги, но я ею никогда не стану. Если ты не хочешь идти на помощь Раме, значит, ты пошел с нами в изгнание с корыстной целью». После такой обиды я не мог оставаться в хижине и побежал вслед за тобою, дрожа от гнева».
И могучий Рама, подавленный несчастьем, ответил брату: «Ты поступил плохо, когда ушел и оставил Ситу без охраны. Ведь ты же знал, что со мною ничего плохого случиться не может. И ты, грозный воин, не должен был обращать внимания на гневные слова Ситы. Я недоволен тобой, сын Сумитры, ты поддался гневу и обиде и оставил жену мою без присмотра. Ты, Лакшмана, не смел ослушаться моего приказа! Золотой олень заманил меня в лес далеко, а когда я убил его своей стрелою, я увидел, что это был ракшас, страшный обличьем, — Марича. И когда этот ракшас расставался с жизнью, он моим голосом крикнул те слова, которые обманули Ситу и тебя вместе с нею».
Горе так истерзало Раму, что отказывались служить ноги и судорога свела левое веко. Сильная дрожь сотрясала его тело и никак не унималась. Как в тумане ходил вокруг хижины горестный Рама и повторял неустанно: «Что с Ситой?» Все окрестности обошел в тревоге сын Дашаратхи, но нигде вокруг не было Ситы, и отчаяние охватило Раму. Он снова и снова обходил все кругом, но нигде не было видно Ситы, и все казалось ему опустевшим, как водоем без лотосов зимою. И сам Рама с глазами, покрасневшими от горя, казался человеком, потерявшим разум. Он пошел в лес и обратился к деревьям: «О кадамба, не знаешь ли ты, где Сита? Если знаешь, скажи мне, где сейчас моя супруга? О билья, поведай, не видала ли ты где-нибудь Ситу? Она в желтой шелковой одежде, и дыхание ее, как твои плоды, благоуханно. Она очень тебя любила; скажи мне, жива ли стройная царевна Митхилы? О прекрасная ашока, говорят, ты печаль устраняешь! Докажи это мне, подавленному горем, дай увидеть мне Ситу! О карникара, ты прекрасен с твоими цветами! Скажи мне, не видал ли ты мою супругу? Она очень любила твои цветы!» Так спрашивал у деревьев Рама и бегал по лесу, как человек, которого оставил разум.
Рама спрашивал у животных: «О лань, не знаешь ли ты, где моя Сита? У моей жены глаза похожи на твои. О слон могучий, может быть, ты знаешь что-нибудь о Сите? Бедра ее прекрасны, как твой хобот. Скажи мне, не видал ли ты где-нибудь Ситы? О тигр, скажи мне без страха, может быть, ты видел мою любимую супругу? Она, как луна, прекрасна! О милая, о лотосоглазая, где ты? Увижу ли я тебя снова? Скажи мне, где ты укрылась? Нет у тебя жалости ко мне, Сита! Никогда раньше ты не смеялась так жестоко надо мною. Почему же теперь ты не бережешь мою душу от страданий? Я вижу, ты уходишь от меня все дальше и дальше. Не спеши, подожди немного, если ты меня еще хоть чуточку любишь! О Сита, о дева с милой улыбкой, неужели ты не та, что была прежде? О нет, наверное, с тобой случилось несчастье! Ведь не могла же ты шутя причинить мне такое горе! Злые ракшасы унесли тебя, наверное, в неведомые земли. Моя Сита, царевна Митхилы с прекрасным лицом и стройным телом, верно, стала добычей кровожадных ракшасов, врагов моих лютых. Шея ее как ствол сандала, украшенный ожерельем. И, быть может, прекрасная шея Ситы прокушена ракшасом-кровопийцей! О Сита, моя любимая супруга, я оставил тебя, слабую и беспомощную, на съедение бродящим в ночи убийцам. И осталась ты без охраны и оказалась у ракшасов во власти, будто ты была одинока, не имела ни друзей, ни мужа. О Лакшмана, о могучий воин, где моя Сита? О Сита, любимая, где ты? Что с тобой приключилось?»
Так кричал Рама и бродил по лесу, горько плача, и казалось, разум навсегда его покинул. Он не в силах был стоять на одном месте, он бегал по лесу и вдоль быстрой реки Годавари, подымался на холмы и пригорки и осматривал каждый куст в поисках любимой Ситы.
Тогда Лакшмана сказал старшему брату: «О Рама, у тебя могучий разум, не надо так предаваться печали. Будем вместе искать нашу Ситу. Ты видишь вдали за деревьями высокий холм — в нем много пещер, больших и глубоких. Может быть, Сита ждет нас в какой-нибудь пещере. Ведь она так любит любоваться лесом и бродить по нему, собирая цветы и травы. Сита очень любит лесные водоемы, в них много лотосов, белых и красных. Может быть, она сидит сейчас у водоема в какой-нибудь пещере и связывает лотосы в гирлянды. А может быть, она просто шутит и спряталась где-нибудь в лесу или у реки и хочет немного напугать нас и посмотреть, как мы ее ищем. Если ты думаешь, брат мой, что Сита непременно в лесу, мы обыщем каждый куст, каждый клочок земли. Не нужно, мой мудрый брат, отчаиваться напрасно».
И сыновья Дашаратхи принялись тщательно искать Ситу. Они заглянули повсюду, обошли все холмы и плоскогорья, обшарили все кусты и пещеры, осмотрели реки и озера, но нигде не нашли прекрасной Ситы, и снова отчаяние овладело Рамой. Его сознание помутилось от горя, стало ему чудиться, что Сита стоит рядом с ними, и стал Рама разговаривать с нею: «О моя милая! Ты так любишь цветы лесные. Ты украсила себя веточками ашоки, и еще больше возросло мое горе. Бедра твои как стволы банана, и сама ты спряталась в банановой роще. Но я найду тебя, любимая Сита, тебе не удастся от меня укрыться. Но только не шути со мною так больше. О милая, не доводи меня до смерти. Так шутить в обители негоже. Я-то хорошо знаю, что ты всегда любила игры и шутки. Но хижина эта без тебя пустынна, тебе следует скорей сюда вернуться».
А потом Рама очнулся от видений и сказал Лакшмане печально: «Я думаю, что злые ракшасы похитили Ситу. Не случись такого несчастья, Сита была бы с нами. Я ушел из Айодхьи с Ситой, а возвращаться придется одному. Как войду я без нее в свои покои? Все добрые люди меня осудят, и не станет у меня сил объяснять им, как это случилось. Что скажу я царю Митхилы, когда кончится мое изгнание? Нет, я не вернусь в Айодхью! Пусть правит там Бхарата. Так ты, Лакшмана, ему и скажешь. А теперь ты возвращайся в Айодхью, а я навсегда останусь в лесу. Я жить не могу без Ситы, и без нее мне нечего делать в Айодхье. Поклонись, Лакшмана, матерям нашим и береги их от напастей. А Каушалье, моей родной матери, расскажи, без утайки все, что случилось здесь, в глухом лесу, с нами и Ситой».
Побледнел Лакшмана, когда слушал Раму, и сердце его наполнилось печалью. А Рама продолжал горестные речи: «Кажется, полюбили меня все беды на свете. Все несчастья идут за мною следом. Но я не знаю за собой прегрешений. Видно, просто судьба меня невзлюбила. Я утратил власть и богатство, потерял родного отца, оставил мать и друзей своих в Айодхье. Жизнь в изгнании, лесные беды не причиняли мне тяжких страданий, но, когда я утратил Ситу, все несчастья мои поразили меня с новой силой, и, как огонь, жгут они мне тело и душу. Наверное, ракшасы схватили Ситу и унесли ее по воздуху отсюда. Ты помнишь, Лакшмана, Сита любила сидеть здесь с тобою и вести задушевные беседы. Ее доброта, ее ласковая улыбка украшали нам с тобою жизнь. Вот течет Годавари перед нами! Как любила глядеться в ее воды Сита! Может быть, Сита пошла по берегу речному? Но она сюда никогда одна не ходила. Может быть, царевна Митхилы пошла собирать лотосы для гирлянды? Но она никогда их без меня не собирала. Может быть, она пошла гулять в лес, полный цветов и трав ароматных? Но Сита боялась гулять без меня по лесу.
О солнце! Тебе все про людей известно. Скажи мне, убитому горем, жива иль мертва моя Сита? О великий ветер, от тебя на земле ничего не скроешь. Расскажи мне, что случилось с Ситой? Погибла ли моя супруга, оберегая доброе имя моих предков, или ушла куда-нибудь далеко?»
Так убивался, рыдая, великий Рама, и Лакшмана сказал ему, пытаясь утешить брата: «Не позволяй печали завладеть твоим сердцем. Ты лучше примись за поиски Ситы. Людей, у которых сильны разум и воля, трудности и несчастья не ввергают в отчаяние».
Тогда Рама послал Лакшману к реке Годавари спросить у нее, не знает ли она, где сейчас Сита. Но Лакшмана не получил ответа. Годавари боялась Равану и не посмела ничего ответить. Тогда сыновья Дашаратхи спросили лесных оленей, не видели ли они, куда пошла Сита. Ничего не сказали им олени, только подняли к небу свои морды, повернулись и побежали к югу — туда Равана унес прекрасную Ситу. Так олени поступили трижды, и Лакшмана догадался, что хотели поведать им добрые лесные звери. И он сказал своему горестному брату: «Ты видишь, Рама, что показывают нам олени? Нам следует пойти к югу, может быть, в пути мы что-нибудь узнаем о Сите».
