И его мать в роли камео. Стоящий у нее за спиной хмурый Фадд, скрипит кожаными перчатками, сжимая, разжимая кулаки. Ты хорошо заботилась о моем мальчике, дамочка? - каркает старуха-сновидение. - Хорошо заботилась о моем мальчике? Хорошо заботилась…
Каждый кошмар заканчивался одинаково. Мертвый Родерик широко разевает черный рот, заполненный гноем и личинками, и хрипит замогильным голосом: Я бы все отдал ради тебя.
Уорделл стал ее машиной для забвения. Она трахала и сосала его до тех пор, пока маленький засранец не исчезал из ее головы. И это работало. Пока истощенная, она, в конце концов, не проваливалась в сон. Там ждал ее Родерик.
Я бы все отдал ради тебя.
Однажды утром, когда Уорделл был в душе, насвистывая «Люби меня нежно», зазвонил телефон. Клэр схватила трубку.
- Родерик, прекрати меня доставать!
- Клэр, ну пожалуйста, - заскулил он. - Давай поговорим. Я сейчас приеду.
- Нет!
- Постой! Не вешай трубку! Мать с Фаддом на две недели улетели в Париж. Дом будет лишь для нас двоих. Прошу, приезжай!
- Я не приеду. Я не хочу тебя больше видеть! Понимаешь?
- Бла, бла, бла… я ведь так тебя люблю! Ну, хоть скажи мне, почему…
- Потому, что ты толстый, устроит?
- Я похудею.
- Ты бледный как альбинос.
- Я куплю солярий.
- В твоем теле нет ни грамма мышц.
- Буду ходить в тренажерный зал. Начну качаться. Обещаю.
Как горох об стену. У меня просто нет выбора, - решила она.
- Ты кончаешь меньше чем за десять секунд, и у тебя маленький член!
Жестоко? Да. А что ей еще оставалось делать?
- Сексопатолог. Я запишусь к сексопатологу! И закажу один из тех имплантатов…
Клэр хотелось выть. Она знала, что услышит дальше.
- Потому что, любовь моя, я бы все отдал ради…
Трубку вырвали у нее из рук. Уорделл голый и мокрый стоял рядом, его член подпрыгивал как трамплин.
- Слушай сюда, маленький тупоголовый педик. Забудь этот номер, сечёшь? Или получишь под сраку так, что твои яички у тебя из ушей выпрыгнут. Я приду в этот твой богатенький дом, сожгу его на хрен дотла и обоссу весь пепел. Потом зарою тебя в нем по шею и насру тебе на голову. А когда твоя старая ослиная мамаша отсосет у меня хер, я закопаю ее рядом с тобой и насру на голову ей. Ты меня понял, выкидыш?
Боже. Клэр надеялась, что он понял.
Уорделл швырнул трубку.
* * *
На следующий день Уорделл «сорвал» свой «большой куш» и они улетели в Канкун тем же вечером. Месяц в раю. Клэр надеялась поработать над загаром, но скоро выяснилось, что работать она будет исключительно на свое либидо. В принципе, она не возражала. Член Уорделла всегда стоял как бетонный столб, а его яйца были настоящей фабрикой спермы, работающей круглые сутки без перерыва на обед.
Кошмары прекратились.
И исчезли все мысли о Родерике. Клэр осознала это в одну из ночей, когда член Уорделла таранил ее горло, и его яйца лежали у нее на глазах, как солнцезащитные очки. Секс освободил ее. И она не могла нарадоваться такому откровению.
Если разнообразие жизни можно было попробовать на вкус, то каждый день и каждая ночь их каникул предлагали Клэр досыта наесться большими красными перцами. И, если уж быть метафоричным до конца, Уорделл никогда не отказывался подлить своих горячих сливок в чашечку кофе Клэр. Откуда у него столько сил? - поражалась она.
Но лучшим из всего было то, что Родерик, наконец, пропал из ее головы. Из ее снов.
Навсегда!
Уорделлу пришлось прервать отпуск на неделю раньше - внезапно возник новый «бизнес-план». Один «клиент» заинтересовался его «продуктом». Клэр в одиночестве проводила на пляже дни. Ночами мастурбировала в своей постели. Все, о чем она могла думать так это о постоянно твердом члене своего возлюбленного, его шарах полных горячей спермы и его неистовом сексе с ней. Желание быть трахнутой Уорделлом стало для нее сродни коробки дорогих конфет брошенной на колени шоколадному наркоману.
Клэр не выдержала и покинула Канкун, когда до конца отпуска оставалось еще четыре дня.
Весь перелет обратно она была так возбуждена, что еле сдерживала себя, чтоб не залезть рукой под юбку. Когда самолет приземлился, и Клэр добралась до своей машины, она, наконец, смогла это сделать.
Автомобиль Уорделла стоял у ее дома на том же самом месте, где и всегда. Схватив в охапку сумки, Клэр бросилась в квартиру.
- Уорделл? Сладенький?
Тишина.
- Твои Сдобные Булочки вернулись домой.
Бросив сумки, она помчалась в спальню. Увидела его. Закричала.
Уорделл с лицом темно-бордового цвета лежал на кровати.
- Парашютная стропа лучше всего, - Фадд, в своей неизменной кожаной куртке и перчатках, возник перед ней из-за угла. - От рояльной струны порой бывает грязновато. А нейлоновая леска не надежна. Я использовал ее на той шлюхе, что была у Родерика до тебя, и проклятая тварь оцарапала мне лицо. Назад он получил ее такой, что без слез и не взглянешь.
Клэр смотрела на глубокую странгуляционную борозду, врезавшуюся в шею ее любовника. Лицо Уорделла раздулось и стало похожим на уродливый шар.
- Ты должна была слушать свой автоответчик, - сказал Фадд. - Старушка, мягко говоря, от всего не в восторге.
Он шагнул к ней, и Клэр закричала снова.
Я использовал ее на той шлюхе, что была у Родерика до тебя…
Но это была не удавка. Это был платок, пропитанный хлороформом.
* * *
Очнулась Клэр в комнате Родерика. Она узнала ее мгновенно. Несмотря на то, что мысли в ее голове кружились как осенние листья на ветру.
- Ох, дамочка, - его мать сидела напротив в антикварном кресле, выпрямив сухую, как тростина спину. Фадд стоял позади. - Ты ведь должна была заботиться о моем мальчике.
- Мы… мы расстались, - Клэр с трудом ворочала языком.
- Расстались? Да ты бросила его, тупая, эгоистичная дырка! Мой Родерик - просто подарок для дамочек на вроде тебя! Знаешь, не ты первая кто поступает с моим сыном подобным образом, и Фадд всегда был достаточно любезен, чтобы, в конце концов, дать им всем то, чего они заслуживали. Но ты? Так уж сложилось, что у меня нет сердца. Но Родерик и вправду тебя любит, - oна вздохнула, обвислая грудь шевельнулась под старомодным платьем. - Ты должна была слушать свой автоответчик, дамочка.
Клэр начало трясти.
- Я… я была в отпуске.
- Знаю. Резвилась с этим отвратительным наркодилером. К сожалению, мы с Фаддом тоже отсутствовали. Но если бы ты слушала автоответчик, ничего бы этого не случилось.
- Этого - чего?
- Бедный Родерик. Он милый мальчик, да, возможно, немного эксцентричный в некоторых способах доказать свою любовь. Фадд нашел его там… во дворе.
Разум Клэр начал медленно погружаться во тьму. Кошмары вернулись. Родерик застрелился. Принял яд. Повесился.
- Он… мертв?
- Нет, - старуха улыбнулась какой-то странной улыбкой. - Слава Богу, нет.
Хмурый Фадд вставил кассету в магнитофон стоящий на серванте и вышел в соседнюю комнату.
«Привет, это Клэр! Сейчас меня нет дома, поэтому оставьте…»
Потом голос Родерика: «Клэр! Любовь моя! Ну почему ты мне не веришь? Хочешь, я докажу тебе? Докажу, как сильно я тебя люблю! Докажу, что все готов отдать ради тебя! Слушай!»
Пауза. Хруст. Короткий вопль.
- Это, - прокомментировала старуха, - мой сын отрезал себе мизинец ножницами по металлу.
Кассета продолжала крутиться. Родерик рыдал. «Вот! Вот мое доказательство! И каждый день, что прожит без тебя, я буду отрезать себе по части тела. Пока, Клэр».
Клэр вспомнила уроки математики и побледнела. Ее не было больше трех недель.
Фадд вернулся с каким-то свертком в руках, положил его на кровать, развернул и отступил в сторону.
У Клэр спёрло дыхание. Мир вокруг застыл. Потом ее согнуло пополам, и она вырвала прямо на дорогой персидский ковер.
