Вдруг стукнула калитка и заскрипел песок под чьими-то нетерпеливыми шагами.
— Милош!..
— Да я, Люкерда!
Радостная и счастливая девушка перепрыгнула через грядки и бросилась к юноше, едва веря глазам своим.
— Вот твой перстень! — сказал Милош.
— Нет, погоди… Сначала расскажи, где ты был, что ты делал, почему никто из ваших не знал, жив ли ты, Милош?..
— Долго рассказывать придется! — ответил юноша и, взяв Люкерду за руку, на крыльцо с нею взошел. — Теперь все изменится! — радостно сказал он. — Теперь и я сам, и товарищи мои будем жить иначе. Хоть и ждет нас тяжелая и долгая работа, зато будет от нее и нам достаток!
— Как это? — обрадованно воскликнула девушка.
— А вот как, послушай!.. Большая Сова таит внутри себя немалые богатства, и один доброжелательный друг показал мне, как их отыскать. Я теперь знаю, каким путем можно подобраться к медной и свинцовой рудам. А это богатое дело! Завсегда мать-земля при них золото и серебро хранит. Стало быть, начнем добывать руду, а с нею и золото. Труд нас вознаградит, и жить станет легче для меня и для тебя…
— Если так, — взволнованно сказала Люкерда, — то ждет нас теперь утешение. Отец мой не воспротивится больше против тебя, Милош! Он позволит мне взять тебя в мужья, и кончится наше горе…
— Скажу обо всём твоему отцу. Буду просить его от всего сердца. Может не откажет нам, и обручение скорое устроит!
— Как я рада, Милош! — прошептала Люкерда и даже покраснела от смущения и радости.
А юноша попросил девушку никому пока не рассказывать о том, что сделал с ним в штольне подлый Сьлядек. Не хотел он этим горьким воспоминанием о низком человеке мутить счастливые минуты своего возвращения.
— Он, поди, куда ни то в далекий свет убежал! — прощаясь с Люкердой, засмеялся хлопец. — Да и где уж ему оставаться в нашей артели после такого злодейства!
Не думал Милош, что иначе всё было.
Покинув дом купца, отправился Милош в корчму «Под молотками», где за жбаном пива обычно собирались горняки. Сьлядек сидел за столом у самого окна. Время было летнее, жаркое, в корчме народу полно, шумно, тесно, вот хозяин и пооткрывал все окна.
Сьлядек вертел своей тонкой шеей то туда, то сюда — высматривал через окно, кто улицу переходит, кто в лавку зашел, кто чего покупает, что в мешок кладет? Все ему знать надо! Даже к голосам прислушивался: оттопыренными ушами своими каждое слово вокруг себя ловил. Пес хозяйский Бурек, что лежал под крыльцом и старательно обгрызал баранье ребро, почуяв на себе взгляд Сьлядека, заворчал грозно и, поджав косматый хвост, за угол скрылся — подальше от Сьлядека противного кость свою унести!
А тем временем Сьлядек увидел на базарной площади совершенно неожиданное для себя зрелище — даже глаза вытаращил. Сначала совсем было голову из окна высунул, потом вдруг назад отскочил, побледнел. И такой страх, такая тревога его охватила, что невольно он лысую свою башку в плечи втянул. Зых Кулимага и другие горняки, занятые обедом и любопытной беседой о работе, мало внимания обращали на Сьлядека. Поэтому и не заметили, как негодяй поднялся со скамьи и тихонько выскользнул из шумной корчмы…
В толпе, что была на рынке, Сьлядек внезапно увидел Милоша. Хлопец протискивался к корчме — веселый, улыбающийся; рад был товарищей своих увидеть. Вот этого-то зрелища и устрашился негодяй Сьлядек. Сам сатана в своем ужасном обличье так не испугал бы убийцу, как этот добрый светловолосый юноша, с улыбкой взирающий на свет божий и на людей.
«Кто бы мог подумать? — шептал в душе подлец, зарываясь в густые лопухи на задворках корчмы. — Кто бы мог поверить, что жив остался парень? Таким тяжелым долотом стукнул я его по голове, а он — на тебе! — по рынку разгуливает, здоровый и веселый!.. Что я буду делать, если он про всё артели расскажет? Как кары избежать?»
Не найдя ответа на эти свои вопросы, Сьлядек на четвереньках выполз из лопухов и, скользя по земле, словно гадюка, полуживой от страха, помчался к прибрежным зарослям — прямиком через огороды корчмаря…
Не описать той радости, не пересказать того веселья, с каким встретили горняки возвращение юноши. Зых громовым голосом гудел на всю корчму:
— Наш приятель лучший опять с нами! Давайте скорее мёду! Вина ему налейте!
— Повеселимся сегодня! — крепко обнимая юношу, кричали обрадованные горняки.
— Мяса и хлеба подайте, да поживей!
— Праздник нынче в нашей артели!
Шум этот до площади рыночной долетел, и вскоре у открытых окон много любопытных собралось. А Милош сидел среди развеселившихся товарищей своих, с аппетитом ел пшенную кашу с печенкой и запивал ее пивом хмельным.
— Братья… Братья… — сказал взволнованно. — Рад я, что снова мы вместе!
До полуночи гуляли горняки в корчме «Под молотками». Обсуждали, как будут сообща добывать из-под земли богатства ее, где раскопы делать, а в каком месте стволы вглубь гнать и новые штольни пробивать в горах.
— Будем мы теперь богатые и вольные горняки, — закончил свой рассказ Милош. — Никто до сих пор не называл своей Большую Сову, никто там руды не искал. Одному князю только будем подвластны, сами с ним говорить… Первыми там будем, а потому мать-земля станет к нам добрее и щедрее…
Зых Кулимага, а с ним и вся артель, так до конца беседы и не заметили, что нет за столом Сьлядека — никто не вспомнил о нем. Не вспомнил и Милош: не надеялся он, чтобы после такого злодейства отважился подлец засесть с товарищами своими за один стол.
Не таили горняки от народа ничего, что услышали от Милоша. Да и как тут было таить?
Зых Кулимага отправился в лес, чтобы раздобыть у охотников рога оленьи — на острые кайла. Иные горняки предпочли железные кирки и пошли к кузнецам. Да и лесорубов нужно было позвать на помощь: много древесины требовалось на закладку новой штольни — подумывали в артели новый ствол пробить у подножья горы, если добыча руды в штольне не гладко пойдет.
Вот таким-то манером весть о руде, шибче ласточки быстрокрылой, по всей округе пронеслась. Немало дивились люди тому, как это Милош узнал, где богатые клады земные залегают. Но напрасно они узнать старались, какой это добрый друг указал ему потаенное место: ничего не выяснили.
Мало говорил юноша. Известно: молчание — золото. Лишь одной Люкерде, когда сидел с нею на крылечке или в саду, рассказывал Милош обо всём: как их артель работать будет, каким способом руду отыскивать и добывать. Купец уже вернулся с дальней дороги и с изумлением немалым выслушал новость о счастливой перемене в Милошевой и всей артели судьбе.
Поначалу испугался — не колдовство ли тут замешано? Недоверчиво поглядывал на юношу. Однако потом, любя достаток и зажиточность, подобрее на хлопца смотреть начал, а неделю спустя и вовсе сдался: согласился день обручения назначить.
Только и разговоров было в городе, что об этом обручении Милоша с Люкердой.
Болтали сплетницы, что дивчина платье себе новое справила, юбку гарусом вышивает и еще чего-то. Что одних лишь дудочников с десяток играть будет в этот счастливый день — гостей купцовых веселить. А что хлеба там напечено, калачей, пряников, сколько освежевали баранов, поросят и птицы всякой — не счесть того и не рассказать!
Из темной кладовки, что стояла за старым амбаром, — туда купецкие работники складывали пустые мешки и ящики, — услышал эти разговоры притаившийся там Сьлядек. Скрывался он от Милоша и горняков: дрожал перед заслуженной карой. Однако жаль ему было работы в артели, особенно теперь, когда всё по-доброму складывалось для горняков: завистлив был негодяй. Поэтому оставил он тихое укрытие и, не зная, как его примет артель, украдкой пробрался по улицам к хатенке Кулимаги. Здесь он снова спрятался в тени старой вербы, что стояла на огороде: решил дождаться прихода Милоша, когда тот возвращаться будет от Люкерды.
Светлый и теплый стоял вечер, когда на тропу, что шла от усадьбы купца к хате Кулимаги, вышел навстречу юноше дрожащий и сгорбленный Сьлядек. Не сразу узнал его Милош: предстал убийца перед ним в самом жалком виде — исхудал, согнулся, на глаза надвинута пыльная и драная шапка, лохмотья покрывали дрожащее тело — кафтан свой продал Сьлядек старьевщику, чтобы хоть краюху хлеба купить…
— Милош! — начал Сьлядек. — Сжалься над моей бедой…
Юноша отскочил на край тропы и в изумлении посмотрел на Сьлядека — не верил, что видит его снова.
— Это я, Сьлядек… — бормотал злодей. — Плохо я поступил с тобой, брат! Но смилуйся и прости меня… Злоба тогда меня ослепила, разум отняла. Потому и ударил тебя долотом. Теперь скрываюсь… Боюсь людей… С голоду помирать, видно, придется, если так еще поживу немного… А то и в темницу угожу, если ты за свою обиду ответ с меня спросишь.
— Чего же ты хочешь? — хмуро спросил Милош.
