В Гжатском уезде, в Рождественской волости, есть деревня Зубково. Заселена она сто с небольшим лет назад, а в прежнее время на этом месте был непроходимый лес и местность называлась Прокудино. В этом лесу жил со своей шайкой атаман-разбойник Аркадий, гроза местных жителей, приятель Емельки Пугачева. Однажды к Аркадию приехал гонец с письмом от Пугачева, который звал его к себе на помощь, погулять по Волге. Аркадий согласился и стал собираться в путь, а вместе с тем разорять свое жилище и прятать в землю сокровища, так как он надеялся возвратиться и вновь поселиться тут же. Положенным сокровищам он составил опись и тоже зарыл в землю. Один из разбойников притворился больным и остался на месте. Когда атаман Аркадий ушел, этот разбойник вырыл опись и в продолжение сорока лет отыскивал и рыл клады, но, вследствие сделанного заговора, так и умер, не сумев их выкопать. Перед смертью он рассказал о приметах соседским крестьянам, от которых перешло это предание в деревню Зубково.
Близ деревни есть бугорок; в этом месте однажды девочки вырыли, играя, чугунную чашку в виде сковороды, полную золотых монет; но затеяли спор о праве на находку и решить опять зарыть ее до утра следующего дня. Дожди, непогода и другие причины не позволили им вырыть, и чашка эта и поныне там. Об этом говорила мне одна из участниц, ныне уже женщина, и весною обещает указать это место.
В полуверсте от деревни, на земле хутора Блиново, показывают место, где была кузница и где были зарыты мехи, насыпанные золотом. При раскопке этого места сплошные кузнечные шлаки под слоем земли ясно указывают на существование тут кузницы.
Деревня Зубково разделяется рекою на две части; к реке, с обеих сторон, – скаты, и если идти вверх по течению реки от моста, то правый берег представит что-то искусственное, например выемку, сделанную симметрично; как бы естественную, и насыпь в виде стога. Вот этот-то стог лет сорок назад копали крестьяне, докопались до дубовых перекладин, При постукивании в землю отдавался гул пустоты; по устройству и насыпной земле, это должен быть погреб. Крестьяне, не зная, что гул может быть от пустоты, не рассчитав уровень воды, бросили рыть, а яму засыпали, и теперь близ нее стоит сарай, хозяин которого не прочь дозволить копать.
Близ этого места, направо, стояла лет восемь назад сосна, на коре которой была вырезана сабля, а с другой стороны – крест. Недалеко от этого дерева должен быть (и есть по приметам) погреб, в котором зарыты в 1812 году несколько бочек разных вин и вещи. Сосну, а ныне пень ее, хорошо знает бывший лесник, крестьянин деревни Тюрьмино Андрей Ильин.
А в версте от Зубкова, на пустоши Каргиной г. Колачевского, есть, говорит предание, семь гряд, восьмая кругом их; на три шага на восток, должен быть колодезь, сруб дубовый, треугольный. В этом колодце на перекладинах, положенных крест-накрест, висит бочонок на цепи, наполненный золотом. Отыскивая это место, я напал на другое, по выемке похожее на колодезь. Разрывая, мы отрыли дубовый сруб, четырехугольный. Это действительно колодезь. Из этого колодца проведена труба, аршин десяти. Более рыть мы не стали, так как вода мешала работать, а народу было мало, вследствие чего я прекратил работу, не убежденный, однако, в том, что там ничего нет; может быть, там и есть что-то.
Близ хутора Блиново, в березняке, одна женщина зацепилась за что-то ногой и, посмотрев, увидела кольцо. Приподняв на вершок, оттянула дверцу и видела собственными глазами ящик золотой монеты, а на нем положены крест и Евангелие. Закрыв, она передала об этом мужу, и, отправившись ночью тайком, чтобы взять сокровища, они места никак не могли найти. Об этом мне сообщил муж этой женщины, человек непьющий и правдивый, крестьянин из деревни Дорогини Савелий Захаров, и ныне живущий с женой в своей деревне. На это место, рассказывают, однажды напал и священник из села Семеновского и взял золота, сколько мог унести, но вновь этого места не нашел.
В той же волости, близ деревни Дубровицы, говорит предание, в плотине на реке зарыт котел с деньгами, а при слиянии двух речек – бочонок с золотом; а на горе, где были поповские огороды (лет восемьдесят назад), под камнем – котел с монетою. Камень, вероятно, зарос травою и землею, и потому его не найдут, но гряды еще довольно заметны. Весною на реке, почти ежегодно, вымываются и приносятся на берег серебряные монетки, которые находят крестьянские дети.
В Гжатском уезде, близ деревни Соколово, протекает речка Могиленка, которая в одном месте образует угол; в этом углу, по преданию, зарыт гроб с золотом. В самой деревне, говорит предание, кладов бездна: есть, например, ключ, в который опущен кувшин с монетою каким-то поваром, унесшим деньги у барина. В недавнее время там выпахана ручка чугунного котла, а лет двадцать назад – котел с медною монетою. На погосте, между церковью и колокольней (где они стояли – неизвестно), были зарыты семь бочонков золота. Там уже рыли, но кроме гробов ничего не нашли. Отыскан еще и погреб, но и в нем ничего не найдено.
В версте от Соколова, говорит предание, есть колодезь с дубовым срубом; в нем сделаны палати, засыпанные сверху костями. Искатели клада нашли это место, докопались до костей, стали их выбрасывать, – вдруг что-то зашумело, – и из костей посыпались серебряные деньги. Они были спрятаны в подвязке из кожи, которая сгнила. По всей вероятности, эта находка со времен нашествия французов, – в колодец бросали их тела, не раздевая, и в подвязке, вместе с телом, брошены деньги. Я видел эти монеты, и несколько из них приобрел в свою собственность. Кроме рублей-крестовиков и – с портретом Екатерины II, все деньги иностранные. Найдено всего было семнадцать монет.
Много еще существует преданий о кладах, но все они кончаются тем, что клад по каким-то причинам не дается; то покажется и мчится на копателей тройка, то оторопь возьмет, то – вихрь и свист. Иногда клады будто бы вырывали, но, как только принесут домой, вместо денег оказывались уголья или пожухшие листья.
Один татарин зарыл клад навечно у себя на дворе с таким приговором:
– Как стрела высоко улетит, так пусть клад в землю уйдет!
Так словно кто его на месте по голове ударил: он час без памяти лежал, и его согнуло в турий рог с того времени.
(Д. Садовников)Когда русские басурманов прижали, говорят, их начальник велел в какой-то горе пещеру вырыть, а работать велел заставить, кого в плен забрал. Никуда их не пускал – кругом караул поставил.
Как кончили они рыть пещеру, он перво-наперво переколотил всех работников и туда же в пещеру заложил. Потом стал с караулом свое добро туда стаскивать. Почитай, полгода возили, вьючно все; много всякого добра было, а боле всего – золота да серебра. Сколько тыщ перевозили, что и не сосчитаешь.
Как свозили добро-то это, стал басурман думать: как бы ему караульные не напакостили, не растащили бы его добро – золото. И решил извести их всех. Пошел он в чисто поле, сбирал какой-то травы зловредной, наварил из нее похлебку да потом этой похлебкой-то и стал угощать своих караульных.
А самому чтобы не пропасть, стал он заместо хозяина будто угощать – обходить всех, вином поить. Недолго пришлось ему угощать: как поел народ, стало его корчить, и отдали все Богу души. Которые долго позамялись, тех басурман сам прикончил.
Как не осталось ни единого, давай он тихонько караульщиков в ту пещеру перетаскивать. Силен был он, хоть и басурман, не то что теперь народ, мухрый.
К вечеру покончил со всеми. Пещеру дерном завалил. Переночевал тут, а наутро все пообладил, чтобы неприметно было. Стала гора горой, ничем не разузнаешь. Побоялся басурман, как бы самому не забыть то место. Выкопал он в леске сосенку небольшенькую да и посадил у входа. А сосенка была корявая – сразу приметная.
Уехал басурман. Только, видно, Бог увидал, что много крови пролил басурман, и не дал веку сосенке. Сгинула она, засохла, ветром всю переломало, так что и неприметно стало, где росла.
Вот только соскучился басурманщик о своем добре и собрался поглядеть ту гору. Ездил, ездил он, не мог сыскать, а, говорят, около ее самой все кружал. Целый день кружал – ничего не вышло!
Тут он с горя да с досады и убился. Люди долго справлялись, куда делся он, – да так потом и забыли. А на месте-то, где сдохнул басурман, и трава не растет.
Кабы знать то место, может, и теперь сыскать можно было бы.
(С. Осокин)Портной один на краю города у реки Камы жил; вода под самые стены подходила. Были у него работники. Вот раз идет он по базару и попадается ему чувашенин.
– Слушай, – говорит, – у тебя, портной, в доме клад есть.
Тот смеется:
– Где это?
