Однако слова утешения не подействовали. Выслушав их, Жером заорал благим матом и помчался по дороге в деревню, разбив приклад ружья о голову первого попавшегося крестьянина.
Но каков заяц! К опустошению бретонских деревень, похоже, приложил руку не только Жиль де Рэ.
Море Содомское извергнет рыб, будет издавать ночью голос, неведомый для многих; однако же все услышат голос его.
3 Езд.5:7
В среде ценителей кельтских традиций чрезвычайно популярен миф о счастливых островах, располагающихся на западе (или на севере), достичь которых можно только после долгого морского плавания. Из трех локусов, ассоциирующихся с иным миром, по классификации Гюйонварха и Леру, два принадлежат морю — далекие острова и дно моря или озера с дворцами из золота и хрусталя, доступ к которым открывается порой случайно. 1ельтскии инои мир, по заключению этих ученых, напоминает германо-скандинавскую Вальгаллу и даже мусульманский рай (!) с их радостями и наслаждениями, изысканной пищей и любовницами необыкновенной красоты. А откуда являются в мир живых чудовища? Или это те, кому недодали кушаний и обделили женщинами?
По замечанию Бондаренко, иной мир кельтов — «это не только и не столько мир мертвых, а в первую очередь мир сверхъестественных существ и сверхъестественных ситуаций». Еду и женские ласки к сверхъестественному точно не отнесешь. Мертвецы же, утратив земную оболочку, вполне могут быть приняты за волшебных существ. Море, а следовательно, иной мир древнеирландской литературы буквально кишит монстрами. Морская стихия представляет собой темную хтоническую силу, жилище фоморов и других тварей, улавливающих людей в свою утробу, — кельтский вариант архаической пасти.
Сурово и недружелюбно море Бретани. Оно не в последнюю очередь формирует облик бывшего кельтского полуострова. Топоним «Арморика» происходит от галльской фразы «аге-mori» («на море») и суффикса «іка», использовавшегося для географических названий. Таким образом Арморика — это «страна у моря».
Острова и корабли мертвых
Откуда взялись современные фантазии об «островах блаженства»? Александрийский поэт Клавдиан, уточняя местоположение кельтского иного мира, писал о нем: «Там, где простирается самое удаленное побережье Галлии, есть место, окруженное водами океана, и где, говорят, Уисс кровавыми возлияниями привел в движение молчаливый народ мертвых. Там слышится слабое посвистывание, жалобное стенание, которое издают тени. Крестьяне видят, как проходят бедные призраки, стада мертвых».
Из всех мест, связанных с островами мертвых, наибольшей известностью в древности пользовалось именно «самое удаленное побережье Галлии», то есть Бретань. Прокопий Кесарийский оставил подробное описание ночного плавания на эти острова (Война с готами, 4: 20). О том же, по-видимому, говорил Плутарх, на чьи слова ссылался византийский филолог Иоанн Цец. В художественную форму свидетельства этих авторов облек сэр Вальтер Скотт в романе «Граф Роберт Парижский».
По информации Прокопия, бретонцы, живущие в деревнях «на берегу океана, обращенного к острову Бриттия» (Британским островам), хотя и были подчинены франкам, дани им не платили. На них была возложена обязанность по перевозке душ умерших. Те из местных жителей, кому назначено ночное дежурство, ложатся спать пораньше, а глубокой ночью пробуждаются от оглушительного стука в дверь. Чей-то хриплый голос призывает их на работу. Они следуют за невидимкой на берег, где видят чужие корабли, осевшие в воду «до края палубы и до самых уключин», но совершенно пустые. Целый час они гребут на них, пока не пристают к Бриттии (Прокопий думал, что Британия — это и есть остров мертвых), где ждут, когда мертвецы высадятся, и уплывают обратно на судах, освободившихся от груза.
Это далеко не худший расклад. Случается, корабли мертвецам не предоставляют, и они усаживаются в пришвартованные к берегу рыбацкие баркасы. Тогда несчастные рыбаки вынуждены тратить сутки на перевозку. Они никого не видят, а только слышат сонное бормотание и жуткий голос, отдающий команды мертвецам. «Рыбак пересекает пролив, отделяющий материк от острова, испытывая непонятный ужас, всегда охватывающий живых, когда они ощущают присутствие мертвых. Он добирается до противоположного берега, где белые меловые скалы образуют поразительный контраст с вечным мраком, царящим там, причаливает всегда в одном и том же месте, но сам из лодки не вылезает, ибо на эту землю никогда не ступала нога живого человека. Тени умерших, сойдя на берег, отправляются в назначенный им путь, а лодочник медленно возвращается на свою сторону пролива, выполнив, таким образом, повинность, которая дает ему возможность ловить рыбу сетями и жить в этом удивительном месте»[54].
В Средние века репутация обители мертвых, к которой направляются лодки бретонцев, закрепилась за островом Иль-де-Сен (Финистер). Правда, нога живых его основательно потоптала — остров обитаем, и на нем расположено кладбище, навещаемое родственниками усопших. Призрачные корабли дожидаются ночных перевозчиков в бухте Трепасе (Бухта умерших), расположенной вблизи мыса Рац на территории коммуны Плогоф. «Пустынные равнины этого мыса напротив острова Иль-де-Сен с его озером Кледен, вокруг которого каждую ночь танцуют скелеты утонувших моряков, и болотами, усеянными памятниками друидов, делают этот пейзаж подходящим для того, чтобы здесь собирались души перед своим призрачным путешествием» (Баринг-Гоулд).
Вдова Иль-де-Сен. Картина Э. Ренуфа (1880). Остров мертвых давно населен живыми людьми, но кладбище его по-прежнему навевает ужас
Существуют альтернативные версии такой перевозки. В Трегье (Кот-д'Армор) принято отвозить трупы на кладбище в лодке через реку, названную Проходом в преисподнюю, хотя путь по суше намного короче и удобнее. А море в тех местах очень опасно — песчаные мели выступают из воды, беря в плен шлюпки, а пожаловавшие из небытия гигантские спруты поджидают плывущие вдоль берега корабли, чтобы опутать их своими щупальцами и утащить в бездну.
Кроме ночных кораблей, обслуживаемых рыбаками, на северо-западном побережье Бретани не раз замечали корабль-призрак, так называемую Барку ночи (Баг-ноз). Он тоже нагружен мертвецами, более того — считается эквивалентом сухопутной перевозки Анку и оставляет не менее гнетущее впечатление. Близко подплыть к нему невозможно, но издали отчетливо слышны печальные стоны и крики членов экипажа. Свидетели видели на борту Барки ночи одинокую фигуру рулевого, претендующего на роль морского Анку и тоже принимаемого за умершего человека — последнего, кто утонул в текущем году. Очевидно, этот корабль предназначен для душ проклятых или умерших неестественной смертью.
Перевозимые по бретонскому морю души на счастливцев не похожи, а острова, служащие местами их посмертного обитания, мало напоминают пиршественные чертоги с гуриями. Тем не менее косвенные указания на загробные блаженства у нас имеются.
Помпоний Мела утверждал, что на том же острове Сен вещает некий оракул галльского божества, которому прислуживают девять жриц, давших обет девственности. Их называют галликены. Они наделены исключительной силой: «При помощи своей магии они могут поднимать ветры и моря, превращаться в любое животное, лечить ранения и болезни, которые другие не в состоянии исцелить, предсказывать будущее. Но все это они делают только для мореплавателей, которые отправляются туда специально, чтобы проконсультироваться с ними». Судя по тому, что Спенс сравнивает галликен с Корриганами, общение моряков с девами к консультациям не сводилось. Позднее галликены-консультантки размножились, заселили весь остров, а когда места стало не хватать, перебрались на материк и сделались родоначальницами лесных фей не только Франции, но и всей Европы.
Об острове женщин рассказывал Страбон (География, IV, 4: 6), ссылаясь на авторитет Посидония. Остров располагался к югу от Бретани, напротив устья Луары, а жили там самнитские вакханки. В отличие от галликен они не допускали на остров мужчин, но сами навещали их на материке. Также Страбон упоминал со слов Артемидора об острове «поблизости от Бретании, где совершают жертвоприношения, подобные приносимым на Самофракии в честь Деметры и Коры»[55].
Герой ирландской саги Руад, сын Ригдонна, отправился на трех лодках к берегам Северной Ирландии. Лодки сели на мель, и Руад вплавь добрался до берега, где встретил девять красивых и сильных женщин. С ними «провел он девять ночей подряд, без смущения, без слез раскаяния, под морем без волн, на девяти кроватях из бронзы». Одна из этих женщин впоследствии принесла ему ребенка. Женщины могли оказаться местными жрицами, хотя число «девять» само по себе ни о чем не говорит: ирландские саги изобилуют «компаниями из девяти человек», и в большинстве случаев девятка состоит из вожака и восьми равноправных членов (например, свита королевы Медб в саге «Похищение быка из Куальнге»).
