— Гуннар превосходит всех. Как ты можешь равнять с ним Сигурда? — молвила Брюнхильд.
— Он убил дракона Фафнира и завладел его кладом, — сказала Гудрун.
— Гуннар проскакал сквозь огненную стену. Разве ты станешь утверждать, будто Сигурд совершил что-нибудь подобное? — воскликнула Брюнхильд.
— Да! — вспылила Гудрун. — Сквозь огненную стену проскакал вовсе не Гуннар, а Сигурд в обличье Гуннара. И он снял кольцо с твоего пальца. Гляди, оно теперь у меня.
И Гудрун протянула руку, на которой блистало кольцо Андвари. Тогда Брюнхильд поняла, что Гудрун говорит правду. Сигурд преодолел огненную преграду как в первый, так и во второй раз. Он боролся с ней и сорвал с ее руки кольцо, он презрел ее настолько, что взял невестой не для себя, а для другого.
Ее завоевали хитростью. Она, валькирия Одина, вышла замуж не за величайшего в мире героя, она, которой не могла коснуться ложь, была обманута. Брюнхильд промолчала, и вся гордость, заключенная в ней, обратилась в ненависть к Сигурду.
Она пошла к Гуннару, своему супругу, и заявила ему, что так велик ее позор, что никогда больше не знать ей покоя в его доме и никогда больше ему не видеть ее ни пьющей вино, ни вышивающей золотыми нитками, ни ведущей дружескую беседу. Проговорив все это, она порвала полотно, которое ткала, и огласила палаты такими громкими стенаниями, что все услышали их и поразились тому, как рыдает гордая государыня.
Тогда Сигурд предложил ей во искупление своей вины весь клад Фафнира. Он рассказал, как потерял память о ней, и умолял простить его за то, что завоевал ее обманом. Но Брюнхильд ответила:
— Слишком поздно ты явился ко мне, Сигурд. В моем сердце уже нет ничего, кроме великого гнева.
Оставшись наедине с Гуннаром, она пообещала ему простить его и любить, как никогда прежде, если он убьет Сигурда. Но хотя Гуннар страстно желал любви Брюнхильд, он отказался, потому что Сигурд был его названым братом.
Тогда она отправилась к Хёгни и попросила его убить Сигурда, якобы затем, чтобы весь клад Фафнира достался Нибелунгам. Но Хёгни тоже отказался, потому что Сигурд и он были побратимами.
Но один из Нибелунгов не побратался с Сигурдом. Это был Готторм, единоутробный брат Гуннара и Хёгни. Брюнхильд пошла к нему. Готторм тоже не хотел убивать Сигурда, но Брюнхильд поняла, что он слаб волей и податлив рассудком. Значит, Готторма она и использует для убийства Сигурда. Про себя Брюнхильд твердо решила, что и он и она должны покинуть мир людей.
Смешав змеиный яд с волчьим мясом, она приготовила для Готторма кушанье безумия, и когда Готторм съел это кушанье, рассудок его помрачился, и он внял речам Брюнхильд. А она велела ему идти в спальню Сигурда и вонзить в него меч.
Готторм так и поступил. Но Сигурд, прежде чем испустить последний вздох, бросил Грам, свой богатырский меч, вслед Готторму и разрубил его пополам.
Брюнхильд же, зная, какое дело свершилось, побежала туда, где стоял Грани, гордый скакун Сигурда. Она обвила руками шею Грани, и так они застыли — валькирия и конь, рожденный от коня Одина. Грани настороженно ловил ухом какой-то звук. Он услыхал причитания Гудрун над Сигурдом, и сердце его разорвалось.
Сигурда вынесли из палат, и, подойдя к его ложу, Брюнхильд взяла меч и всадила себе в сердце. Так умерла Брюнхильд, превращенная в смертную женщину за неповиновение Одину и ставшая жертвой обмана.
Сигурда, его коня Грани, его шлем и золотые латы положили на огромную расписную ладью. И, конечно, Брюнхильд тоже положили рядом с Сигурдом, Брюнхильд с дивными волосами и суровым прекрасным лицом. Их оставили там вдвоем, столкнули ладью в море и подожгли, и пламя вновь окружило Брюнхильд.
Так Сигурд и Брюнхильд вместе отправились в обитель Хель, чтобы присоединиться к Бальдру и Нанне.
Гуннар и Хёгни ужаснулись злу, какое таил в себе клад. Они перенесли сверкающую, искрящуюся груду к реке, возле которой много веков назад стояла кузница Хрейдмара и находился грот карлика Андвари. С островка посреди реки сбросили они золото и драгоценные камни в воду, и клад Андвари навеки скрылся в пучине. Сокровище вернулось к речным девам. Но недолго оставалось им стеречь его и петь над ним, потому что великанская зима Фимбульветер надвигалась на землю и близился день Рагнарёка, гибели богов.
Гибель богов
Снег падал на четыре стороны света. Ледяные ветры носились по земле. Солнце и луну заволокло мглой. Не наступала весна, не приходило лето, осень не приносила ни плодов, ни злаков, и зима опять перерастала в зиму.
Было три зимы, длившиеся три года. Первая называлась Зимой Ветров: ураганы свирепствовали, снег валил не переставая, и мороз стоял лютый. Много детей человеческих погибло в ту страшную зиму.
Вторая зима называлась Зимой Меча: оставшиеся в живых принялись грабить и убивать ради крохи пищи; брат поднимал руку на брата, и по всему миру кипели великие войны.
А третья зима называлась Зимой Волка. Тогда древняя колдунья, обитавшая в Ярнвиде, железном лесу, вскормила волка Манагарма трупами павших в бою и непогребенных людей. Огромным и могучим вырос волк, который должен был проглотить Мани, луну. И настал день, когда эйнхерии, пирующие в Вальхалле, увидели, что их скамьи забрызганы кровью, капавшей с его клыков. Это был знак богам, что близок час последней битвы.
И вот глубоко в недрах земли прокричал петух, ржаво-красный кочет владычицы Хель, и крик его всколыхнул нижние миры. В Ётунхейме прокричал багряный кочет Фьялар, и по его крику поднялись великаны. Высоко в Асгарде тоже прокричал петух, золотой кочет Гуллинкамби, и крик его пробудил воинов в Вальхалле.
Из-под земли донесся лай. Это в пещере Гнипахеллир лаял Гарм, пес с окровавленной пастью. Карлики, услышав его, застонали в своих каменных темницах. Древо Иггдрасиль заскрипело всеми своими ветвями. Раздался скрежет: то великаны сдвинули свой корабль; и раздался конский топот: то собиралось воинство Муспелльсхейма.
Но Ётунхейм, и Муспелльсхейм, и Хель напряженно ждали. А вдруг волк Фенрир не сумеет порвать узы, которыми связали его обитатели Асгарда? Без него победа над богами невозможна. И вот затрещала скала — Фенрир вырвался на свободу. Во второй раз пролаял пес Гарм в пещере Гнипахеллир.
Тут земля задрожала под копытами конницы Муспелльсхейма, и хохот Локи потряс воздух, и затрубил рог Хеймдалля, и с грохотом распахнулись пятьсот сорок дверей, чтобы выпустить по восемьсот готовых к бою героев.
Тем временем Один держал совет с головою Мимира. Он поднял ее из глубин источника мудрости и с помощью известных ему чар заставил говорить с ним. Где асам, ванам и эйнхериям, героям Мидгарда, лучше всего встретиться с ратями Муспелльсхейма, Ётунхейма и Хель и как лучше сразиться с ними? Голова Мимира посоветовала Одину сойтись с ними в долине Вигрид и биться так, чтобы силы зла были уничтожены навеки, пусть даже ценой гибели его собственного мира.
Всадники Муспелльсхейма достигли Биврёста, радужного моста. Вот-вот они ворвутся в селение богов и предадут его огню. Но Биврёст подломился под тяжестью воинов Муспелльсхейма, и они не добрались до Асгарда.
Ёрмунганд, опоясывающий мир змей, восстал из моря. Воды хлынули на землю и смыли ее последних обитателей. Мощная волна подхватила два корабля — Нагльфар, который так долго строили из ногтей великаны, и ладью царицы мертвых Хель. Направляемый великаном Хрюмом, Нагльфар со всем воинством Ётунхейма на борту поплыл к месту последней битвы. Туда же Локи повел ладью из царства Хель, на которой находился Фенрир.
Поскольку Биврёст рухнул, асы и ваны, асини и дочери ванов, эйнхерии и валькирии двинулись к долине Вигрид через реку Тунд. Предводительствовал ими Один в золотом шлеме на голове и с копьем Гунгнир в руке. Тор и Тюр ехали бок о бок с ним.
