Глава II
СИЛЬНЫЙ “МЛАДШИЙ ГЕРОЙ”
Прежде чем заниматься непосредственным анализом этого образа, следует оговорить принципиальный момент, от которого зависит всё построение дальнейших рассуждений. Если мы сосредоточим свое внимание на собственно образе “младшего героя”, то мы получим представление о его происхождении, возрасте, отношении к вождю и дружинникам – и не более. Статичное, изолированное рассмотрение “младшего героя” нисколько не прольет света на вопрос, почему, собственно, он “младший”. И потому в центре нашего исследования будут взаимоотношения главного и “младшего” героев, то есть система мотивов, в которой действующими лицами являются эти два персонажа.
Даже беглый абрис круга былин о бое Ильи с войском Калина-царя приводит к выводу, что эти сказания строятся на трех мотивах:
- удаление главного героя от битвы (его распространенный вариант: ссора героя с эпическим государем),
- бой с войском,
- гибель “младшего героя” при попустительстве главного.
(Относительно гибели уточним: в том случае, когда в роли “младшего героя” оказывается Илья Муромец, мы имеем дело с тем, что П.А. Гринцер назвал “едва-не-гибель” героя. Впрочем, и в былине о Ермаке смерть юного богатыря не устраивает большинство сказителей. Поэтому для нас собственно трагический финал истории “младшего героя” – это лишь частный случай сюжета, где он может погибнуть. Правильнее было бы при определении мотива писать “едва-не-гибель”, однако это сделает название слишком громоздким. Поэтому мы в дальнейшем будем употреблять этот термин в тех случаях, когда гибель героя возможна, но не происходит.)
Итак, возникают вопросы: 1) сколь часто эти три мотива встречаются в мировом эпосе – как устном, так и литературном; 2) по каким законам (при каких условиях) возможно их объединение в цельный сюжет; 3) почему образ “младшего героя” устойчиво связан именно с этой триадой. Ответ на эти вопросы поможет нам выявить место былины о Ермаке в мировом эпосе.
* * *
Мы начинаем наш анализ образа “младшего героя” с Ермака. Былину о нем невольно хочется назвать “падчерицей отечественного эпосоведения”. Ее анализирует, кажется, только В.Я. Пропп [Пропп. 1955. С. 331-333] – и то не как самостоятельный текст, а как эпизод былины об Илье и Калине. И всё же В.Я. Пропп – единственным из ученых – не закрывает глаза на смерть Ермака, считая ее закономерной и даже отмечая, что гибель юного героя “подробно рисуется при описании боя” [Пропп. 1955. С. 333]. Но, несмотря на это утверждение, анализа подробной обрисовки кончины юноши у В.Я. Проппа нет, видеть в Илье Муромце хотя бы невольного убийцу Ермака ученый не желает.
Совершенно игнорирует эту былину А.М. Астахова, не упоминая ее в своей книге “Русский былинный эпос на Севере” (при том, что на материале этой былины четко видны региональные отличия – былина специфически олонецкая) и не включая ее в сборник “Илья Муромец”. В комментариях к этому сборнику былине уделена всего одна фраза – А.М. Астахова отмечает устойчивость сюжета и утверждает, что роль Муромца сводится к тому, что “он вовремя удерживает увлекшегося боем молодого богатыря” [Астахова. 1958. С. 463]. Такой подход и во времена А.М. Астаховой был не нов – еще комментатор сборника Киреевского решительно не приемлет трагический финал былины: “...Вспомним, как больше всех товарищей щадит он <Илья Муромец> всякую новую и молодую силу, как бережет и лелеет Ермака, которого, как младшего и позднейшего богатыря, творчество подводит к нему ребенком” [Кир. С. XXXV]. Близкой точки зрения придерживался и А.Н. Веселовский – в седьмом разделе своей работы “Южнорусские былины” он пишет: “Эпизод о гибели богатырей перенесся механически в соответствующее место песни о Ермаке, изнемогшем от вражьей силы” [Веселовский. С. 281-282].
Такая точка зрения ошибочна, и мы попытаемся доказать это настоящим исследованием. Былина о Ермаке является типичнейшим сказанием о “младшем герое”, своего рода эталоном такого сюжета. Но прежде чем сопоставлять былину с произведениями мирового эпоса, мы рассмотрим ее во всем многообразии вариантов.
Как мы уже указывали во “Вступлении”, завязка этой былины – отказ богатырей выступить на защиту Киева, которому грозит Калин-царь. Причина отказа – богатыри устали от сражений (Рыбн. № 120, Гильф. № 121, Сок.- Чич. № 5, № 38, № 62, № 102, Пар.- Сойм. № 132). Отметим, что, хотя подобная завязка весьма распространена в эпических сказаниях, она не логична: защитники родной земли отказываются выступить против врага. Однако подобные логические неувязки в эпосе чрезвычайно часто встречаются; кроме того, патриотизм эпических героев – черта классического эпоса [Баркова. Мифология.1998. С. 11-12], архаический герой движим личной враждебностью или местью, в противном случае он может побрататься даже с чудовищем - отголоски этого нередки даже в классическом эпосе. (Примером первого является Илья в былине о Сокольнике (богатырь щадит его как врага Руси, но затем убивает как сына, поднявшего руку на отца); примером второго – Добрыня в былине о бое со Змеем (первый бой завершается побратимством).)
Возможны и другие варианты завязки, например, причины отсутствия богатырей в Киеве неизвестны или неясны (Рыбн. № 7, Рыбн. № 39, Гильф. № 92, Гильф. № 138, Пар.– Сойм. № 20), либо Илья отправляется отвезти Калину откуп (Гильф. № 69, № 105, Кир. I, с. 58 (Здесь и далее ссылки на строки даются без буквенного указателя, на строфы – с указателем “стф.”, на страницы – с указателем “с.”.)).
Удаление богатырей служит внутренней мотивацией для выхода на битву Ермака: только в этом случае Владимир позволит биться почти мальчику, которому двенадцать лет. Следующий эпизод чрезвычайно важен для дальнейшего исследования. Выехав из Киева, Ермак едет отнюдь не в бой (Случаи, когда Ермак сразу едет биться, единичны [Гильф. № 105, Пар.– Сойм. № 20]) – он прибывает на богатырскую заставу, где богатыри посылают его подсчитать вражье воинство. Этот эпизод устойчиво связан с “младшим героем” сильного типа, который практически никогда не выполняет этот приказ, а немедленно начинает биться в одиночку (Рыбн. № 39, № 120, Гильф. № 92, № 121, № 138, Кир. I, с. 58, Пар.–Сойм. № 32, Сок.–Чич. № 5, № 62, № 131). В одном из текстов прямо указывается, что юный герой вступает в битву ради собственной чести (Сок.– Чич. № 5, 215-216).
Как мы отмечали в начальном пересказе былины, Илья Муромец и другие богатыри отнюдь не спешат на помощь Ермаку, а вступают в бой лишь тогда, когда обнаруживают угрозу их собственной славе: так, Илья стремится укротить Ермака, наложив на него “храпы”, но не вместе с юным героем одолеть врага. Особенно ярко это видно в версии Рябинина (Рыбн. № 7), где Муромец сначала посылает Алешу наложить “храпы”, Ермак их рвет, затем Илья посылает Добрыню, Ермак опять разрывает путы, – тогда сам Илья накладывает их – и Ермак умирает. Лишь после этого богатыри вступают в бой с татарами! В одной из записей Илья иносказательно г Пропп. 1955. С. 333.оворит юному герою, что тот должен поделиться с ними славой победы: “Ты сегодня пообедал, / Дай нам хоть поужинать!” (Сок.– Чич. № 131, 121-122).
Мы полагаем, что смерть молодого героя изначальна в этой былине; все прочие варианты судьбы Ермака мы склонны считать позднейшими. Однако это не устраивает большинство сказителей. В одних былинах Ермак гибнет (Рыбн. № 7, Сок.– Чич. № 38), в других – остается в живых (Рыбн. № 120, Гильф. № 69, № 105, Кир. I, с. 58, Пар.–Сойм. № 20, № 32, Сок.–Чич. № 5, № 106, № 131), в некоторых – его судьба неизвестна (Рыбн. № 39, № 74, Гильф. № 121, Сок.–Чич. № 62). Невольно напрашивается сравнение с другой былиной о смерти богатыря – “Три поездки Ильи Муромца”, которую тоже большинство сказителей не знает до конца (О том, что былина “Три поездки...” посвящена именно смерти Ильи, см.: [Баркова. “Мифология”. С.39]).
Финал былины: удар богатырей по татарам, пленение Калина-царя, которого в некоторых вариантах обязывают самого платить дань Киеву (Рыбн. № 7, № 120, Гильф. № 75, Сок.– Чич. № 5, № 106). Иногда встречаются другие варианты финала, чаще всего это сюжет “как перевелись богатыри на Руси”, где похвальба богатырей одолеть “силу небесную” воскрешает татар, причем из каждого убитого возникают двое, и богатыри гибнут в бою (Рыбн № 74, Гильф. № 121, № 138, Сок.– Чич. № 131).
