Вечер этого же дня. Дарья.
С рыбой я закончила. Сейчас правильно уложу её в контейнеры и бочку для засолки. Жулька лежит рядом, собака объелась так, что ей не дойти до будки. Кот Васька завалился к ней под бок и мурлычет как трактор, у зверей день желудка и вот думаю, мне их нести на руках или они переварят еду и придут сами.
- Зверье мое, вы собираетесь здесь до утра лежать или все-таки пойдете выполнять свои обязанности? - Ни одна зверюшка даже ухом не дернула. - Понятно, сегодня столовую охраняем я и Петрович.
- Докатилась Даша, уже с животными разговариваешь, - раздается тихий голос за спиной, я вздрагиваю от неожиданности, разворачиваюсь, на берегу сидит Вадим.
- Ты давно здесь сидишь? И почему мои сторожа на тебя не среагировали?
- Они сейчас не сторожа, хороший сторож должен быть полуголодным, а ты их закормила.
- А сам не пробовал быть полуголодным, как оно работается в таком состоянии?
- Плохо работается, так я не сторож на четырех ногах, у меня работа тяжелее и интеллектуальнее.
- Так мы отошли от темы, давно ты здесь сидишь и что конкретно хочешь высидеть?
- Брат в армию после посевной уходит, хотел спросить можно тебя нанять приготовить на стол.
- Если сразу после посевной, то я буду отдыхать двое суток и буду способна только на механическую работу и засыпать в любом положении.
- Точное число я не скажу, да и военком его не знает, как разнарядку получит, так и повестку пришлет, но я так понял, что через двое суток после посевной к тебе можно подходить с предложением о работе.
- Лучше через трое.
- А ещё лучше через четверо или пятеро, - смеется он.
- Чем больше, тем лучше, и после посевной у меня отдыха не будет, так же нужно готовить обеды и ещё детишек кормить три раза в день, плюс хлеб, но если готовить поэтапно, то за три дня можно собрать хороший стол.
- Значит, ты не отказываешь?
- Если только по объективным причинам, и я надеюсь, что за работу мне предложат достойную оплату.
- Не обидим, не переживай, - Вадим встает и уходит.
Ни здравствуй, ни до свидания, странный он, нелюдимый, вся семья у них необщительная, хотя кто я такая, чтобы осуждать за такое поведение.
Вижу Петровича, бегущего ко мне с тележкой, на которой мы возим кастрюли с обедами, они же неподъемные, когда полные.
- Чего Варин бывший хотел? - Петрович любопытный, как все деревенские, но интриговать нельзя начнет выдвигать версии одна фантастичнее другой.
- Среднего сына кузнеца забирают в армию после посевной, пришел договариваться со мной, проводы нужно организовывать, а они мужчины, видимо, в этом не преуспели: с железом хорошо работают, а с продуктами нет.
- Заплатить обещал?
- Обещал не обидеть.
- Сразу сумму обговаривай, а то не оплатят, - Петрович преувеличивает, а может, и нет, я с кузнецом и его семьей мало знакома, хотя и работаю в столовой уже два года, сразу после училища пришла.
А бывшим Варвары или Вари Вадима называют потому, что у них чуть до свадьбы дело не дошло. Она его из армии дождалась, хорошая девушка, трудолюбивая он пришел и сразу к ней. Вся деревня месяц жила предвкушением свадьбы, а потом они разбежались и никто не знает почему. Кумушки судачили, что Вадим в армии подженился, но никто другую женщину не видел, просто разошлись парень с девушкой, перегорели, а может, и любви той не было, повзрослели и поняли, что семью создавать рано, да и причин особых нет. И после этого Вадима стали называть бывший Варин, хотя у него после Варвары ещё девушка была, совсем недолго и месяца не прошло, как они разбежались, а Варвара замуж вышла, у неё уже ребеночек есть, очаровательный мальчишка на отца очень похож, сивенький и голубоглазый.
- Хватит сплетничать, собираем контейнеры и везем в столовую, а наши охранники своими ногами не дойдут, вон, как объелись, даже глаз не открывают.
- Переварят - придут, когда ещё им такое благоденствие представится, - Петрович грузит на тележку контейнеры, заглядывает в бочку, - ты у кого научилась тараньку солить? Или этому в училище учат?
- А что учиться-то выпотрошил, обмыл, засолил и плотно уложил, через сутки развесил в тени и таранька готова, их бы листами хрена прикрыть, да где его взять весна на улице.
- А ты умеешь сельдь солить? - Ну Петрович, это же азы работы с рыбой и зачем спрашивает.
- Умею, десять способов знаю, нужно тетрадку из училища достать, там все записано.
- Прекрасно, председателю скажу, чтобы затарился свежей сельдью, пробную партию возьмем, засолим и в реализацию пустим, думаю, сельдь с луком под маслом прекрасно пойдет, да и сама рыба тоже, дачники же приедут они все сожрут, как будто их в городе не кормят.
- Коммерсант, нам бы посевную пережить, а потом будем думать о сельди с луком.
- Посевная, это жестко, нужно тщательно подготовиться, сил накопить, - Петрович толкает тележку к столовой, вижу, как Жулька, а за ней и Васька поднимаются на лапы и медленно бредут за нами, сторожа!
Пять суток спустя. Дарья.
От нервов и злости на весь белый свет не могу снять с себя мокрый халат, который, как мне кажется, вплавился в мое тело, пуговицы кое как расстегнула, а халат не снимается, нижнее белье тоже мокрое, но его я сниму дома, сейчас главное - халат. В хлебопекарном цехе сдохла вентиляция, она и так слабо работала, ремонтировали её ещё во времена застоя, вот и результат. На улице жарко, окна огромные и открываются только верхние фрамуги, до которых я без стремянки не могу дотянуться, ещё и горячий хлеб. В общем, все одно к одному, и я вспотела так, что халат и все, что под ним мокрые, волосы можно отжимать, с шапочки капает, но я её сняла, хотя оптимизма мне это не добавило. Тихо ругаюсь себе под нос, пытаясь стянуть с плеча халат и тут мне на шею ложиться шершавая горячая рука. Я замираю, а мой халат медленно стягивают с плеча, помогаю руками, мне уже все равно, кто пришел на помощь, лишь бы избавиться от мокрого халата, а судя по руке, за моей спиной стоит мужчина. И как хорошо, что сейчас посевная и в деревни только малые дети и пожилые люди и я очень надеюсь, что никто больше не зайдет в раздевалку. Правая рука свободна, я перехожу на другую руку, сейчас халат поддается лучше, и я выдыхаю с облегчением, когда снимаю его с обеих рук, он так прилип, что даже не застегнутый держится на пояснице.
- Спасибо, дальше я сама, - тихо говорю я, но мой помощник не уходит, теперь уже на моих плечах лежат две руки и начинают медленно спускаться к пояснице.
- Ты очень красивая Даша, - раздается голос Вадима, - хотя сама так не думаешь, ты недооцениваешь себя...
Его руки спускаются до поясницы, обхватывают меня за талию, и я чувствую, как его губы прижимаются к шее и вот сейчас мне становиться страшно, нет, я благодарна ему за помощь с халатом, но домогательство, да ещё и в раздевалке столовой, совсем не к месту.
- Вадим, ты чего хотел?
- Хлеба купить.
- Хлеба? Ваша семья никогда не покупала наш хлеб. Что изменилось?
- У меня изжога от магазинного хлеба, и я решил, что негоже страдать за свои деньги.
- Тогда отпусти меня, и я принесу тебе хлеб.
- Отпущу, а ты что подумала, я не насильник, Даша, все случиться только по согласию просто я пользуюсь возможностью, когда ещё представиться такой случай потрогать красивое женское тело.
- Ты извращенец?
- Нет и мне нравиться только твое тело, - а потом меня отпускают и хлопает дверь, вовремя он покидает поле битвы, я бы сейчас ему сказала пару ласковых, так напугать меня, а ещё говорит, что не извращенец.
Быстро снимаю с себя пресловутый халат, засовываю его в пакет, все равно стирать, туда же отправляю шапочку, обтираю себя полотенцем и натягиваю рубашку и комбинезон, только их и ношу последние годы, очень удобно. Выбегаю из раздевалки, Вадим спокойно стоит в коридоре, наверно, точно за хлебом пришел.
- Ты поможешь, мне открыть фрамуги в хлебопекарном цехе?
- Помогу, - удивляется он, - сама не справляешься?
