основоположника философского учения о Дао, и только потому, что он "воспользовался трупом, чтобы воскреснуть", его внешность стала столь отталкивающей.
В других источниках говорится, что его настоящее имя — Ли Сюань, т. е. Мистификатор. Иные утверждают, что его звали Ли Нин-ян (Ли-Затвердевшее солнце). Кроме прозвища Кривой было и еще одно: Ли-Дырявый глаз. И об этом факте рассказывается в "Записях о восьми бессмертных" и в "Полном собрании легенд обо всех небожителях". Вот как вкратце звучит описание того, как герой потерял свою привлекательную внешность.
Первоначально у Ли Тхе-гуая была представительная, мужественная наружность; это был мужчина богатырского сложения, широкоплечий, рослый.
Он был учеником философа Лао-цзы; постигая Дао-путь и стремясь стать бессмертным, он жил в пещере.
Однажды Ли Тхе-гуай решил отправиться вместе с Лао-цзы (который к тому времени был уже давно мертв, поэтому имеется в виду, наверное, дух Лао-цзы) и неким Вань Цю, своим учителем, в мир духов. Но прежде он условился со своим учеником-послушником о том, что если он не вернется через семь дней, то его тело можно будет сжечь.
Итак, Ли отправился в путешествие на Хуа-шань лишь душой, т. е. "вышел в астрал", как сейчас бы это назвали, тело же осталось на земле, и выглядело оно безжизненным. Ученик исправно молился, охраняя тело; однако на шестой день к нему прибежал старший брат с известием о том, что их мать при смерти и просит младшего сына вернуться как можно быстрее. Молодой монах почувствовал себя, как муравей на раскаленной сковородке. Он не мог тотчас же бежать к матери, поскольку надо было выполнить наказ учителя. Пришлось сидеть в Волшебном гроте еще одну ночь.
Но на седьмой день утром учитель все еще не вернулся. Ученик ждал до полудня — безрезультатно. У послушника не хватило терпения ждать дальше, и он, предав тело огню, побежал к матери, чтобы исполнить свой сыновний долг.
Ближе к вечеру после утомительного путешествия вернулся Ли, но не нашел в гроте своего тела. Душа его, оказавшись бесприютной, скиталась повсюду в поисках тела, и вдруг в лесу наткнулась на чужой труп. Не мешкая, душа проникла внутрь. Но когда Ли поднялся на ноги, он отчего-то испытал дискомфорт; оказывается, умерший человек был хромым. Ли проковылял к воде, чтобы посмотреть на свое отражение, и ужаснулся: он увидел замызганного старика со всклокоченными, давно не мытыми волосами и ввалившимися глазами. Смрадное тело было худым, как скелет. Страшно смотреть! Босые ноги, расстегнутая рубаха, обожженное дочерна солнцем лицо Увидев свое отражение в воде, Ли пришел в ужас и отчаяние, однако Лао-цзы сказал ему: "Ты, наверное, забыл, что познание Дао-пути — не во внешнем. У меня есть металлическая лента, чтобы связать твои лохматые волосы в пучок, и есть металлический костыль для опоры твоей хромой ноге. Ты от горя забыл все, чему я тебя учил. Неважно, как выглядит человек, лишь бы он был умелым, и поступки его были достойными. Даже человек со странной внешностью может быть истинным святым".
После слов Лао-цзы Ли почувствовал раскаяние и успокоился относительно своего безобразного вида. И вот с тех пор этот черный, уродливый, горбатый и хромой святой путешествует по свету, неся за спиной сосуд из тыквы-горлянки Он спасает людей от всяческих бед и, естественно, приносит им много радости.
Это наиболее распространенный вариант легенды, но есть и еще один. Ли Тхе-гуай, как и любой даос, занимался самосовершенствованием. Со временем он научился не испытывать ни холода, ни жары, и однажды решил проверить, обрел ли он чудодейственную силу. Он попросил невестку, жену старшего брата, понаблюдать за его действиями: есть ли результат? При этом посоветовал ей молчать, не произносить ни слова, что бы она ни увидела. Затем он одной ногой ступил прямо в огонь в печи и, стоя в пламени, начал готовить пищу.
Невестка, увидев такое, не смогла сдержаться и вскрикнула: "Что же ты делаешь с ногой?!" Прервав таким образом эксперимент, она вспугнула Ли Тхе-гуая, который находился в особом состоянии духа, и он с тех пор сделался хромым на одну ногу. Согласно преданию, матушка Си Ван-му, владычица Запада, вылила ему на больную ногу кипящее снадобье из тыквы-горлянки и исцелила раны. С тех пор эту тыкву он носит с собой, чтобы помогать другим (врачеватели-даосы носили в таких сосудах лекарства и эликсир бессмертия, а то и просто вино).
Благодаря целебному снадобью, которое Ли Тхе-гуай носил в тыкве-горлянке, он считается покровителем народной медицины. Никому не был известен состав его лекарств, поэтому в Китае существует недоговорка с дословным переводом: "Кто знает, что за снадобье он продает из тыквы-горлянки", а переносный смысл ее таков: “Кто знает, что у него на уме?” (в конце главы о ней будет сказано подробнее). Кроме того, полагают, что именно Ли Тхе-гуай открыл целебные свойства известного в Китае лечебного пластыря из собачьей кожи, и об этом тоже есть интересная легенда.
В пров. Хэ-нань жил некий Ван, хозяин аптечной лавки, который изготавливал мази. Он помогал людям, делал им много добра, занимался благотворительностью. Однажды он торопился на храмовый праздник и на полпути столкнулся с нищим в драной одежде, который попросил у него мази от нарывов на ногах. Ван тут же пришлепнул к его ноге лекарство со словами: "Завтра наверняка все пройдет!" Но время шло, нищий неоднократно наносил на ногу оставленное ему лекарство, а рана все гноилась и никак не заживала. Дошло до того, что разгневанный хромой с руганью пришел во двор к Вану.
Собака Вана набросилась на нищего и хотела его укусить, но хозяин, защищая человека, так ударил ее палкой, что убил. А нищий, дождавшись, когда аптекарь занялся приготовлением нового лекарства, зажарил на огне собачье мясо и с аппетитом съел его.
Когда ему вынесли лекарство, он намазал его на рану и прикрыл сверху куском собачьей кожи. Прошло немного времени, он снял кожу, и оказалось, что огромный нарыв, величиной с пиалу, бесследно исчез, а нога полностью зажила. Только тут Ван догадался, что хромой этот — святой, и явился он, чтобы научить его чудесному способу лечения. С тех пор мазь, нанесенная на пластырь из собачьей кожи, стала знаменитой, широко известной во всем Китае (не зря, наверное, у нас в народе
