Веспасиан решил твердо установить династию, считая передачу власти по наследству единственным спасением от всех бед. «Наследовать мне будет либо мой сын, либо никто», — заявил император. Тит возглавил преторианскую гвардию, сделался еще при жизни отца практически его соправителем. В конце правления Веспасиана был подавлен заговор Марцелла и Цецины. Цецина, вовремя изменивший Вителлию, сумел подружиться с Титом, но чем-то он не угодил новым хозяевам Рима и был убит. Марцелла обвинили в заговоре, и сенат осудил его, после чего Марцелл покончил с собой.
Веспасиан умер своей смертью в 79 г., не дожив до своего 70-летия (простудился во время купания в холодной воде на своей вилле).
Императором стал его сын Тит. Тит, любимец легионов. Никто не оспаривал его право быть новым правителем Рима.
В молодости он снискал себе славу, воюя войсковым трибуном в Британии и Германии. В 67 г. он командовал легионом в составе войск, посланных на подавление Иудейского восстания. После того, как Веспасиана провозгласили императором, подавлением Иудейского восстания занялся Тит. В мае 70 г. Тит подступил к Иерусалиму и после четырехмесячной осады взял город. Во время штурма Второй Храм Иерусалима сгорел дотла — в память об этой трагедии день 9 аба является у евреев постом.
Историк Иосиф Флавий, один из руководителей восстания, сдавшийся римлянам, перешедший на их сторону, чтобы потом верно служить Флавиям, утверждал, что Тит не хотел уничтожать Храм. Так это или нет, старается ли Иосиф обелить Тита — неизвестно. Как бы то ни было, но Храм был разрушен.
С пленными повстанцами Тит обошелся не более милосердно. В Кесарии, справляя день рождения своего брата Домициана, Тит устроил гладиаторские игры и сражения со зверями. На играх было убито 2500 пленных. Таким же образом Тит отметил и день рождения своего отца.
В Риме Тит справил триумф. Арка Тита, с барельефами, на которых изображены солдаты, несущие святыни Храма, стоит до сих пор.
По иронии судьбы Тит, подавивший Иудейское восстание, был влюблен в иудейскую царицу Беренику, сестру и соправительницу Агриппы II, который владел Южной Сирией и Северной Палестиной. И Агриппа, и его сестра пытались предотвратить восстание, прекрасно понимая, какой трагедией это может закончиться. Береника трижды была замужем, одним из ее мужей был Александр, префект Египта, поддержавший Веспасиана в его притязаниях на императорский титул. Но после того как восставшие перебили римский гарнизон, который обещали выпустить из Иерусалима, речи о примирении быть уже не могло.
В 75 г. Береника вместе с братом приехала в Рим и открыто жила с Титом, однако эта связь шокировала столицу: после недавнего восстания были очень сильны анти-иудейские настроения. Так что Тит вынужден был вскоре выслать Беренику. В 79 г., когда Тит стал императором, Береника вновь появилась в Риме, но Тит почти тотчас велел ей уехать. Он любил Беренику и то, что он не может соединиться со своей любимой, было трагедией его жизни и источником творчества поэтов.
Тит закончил строительство амфитеатра (Колизея) и терм, которые были названы его именем, и устроил в честь этого грандиозные гладиаторские игры, длившиеся 100 дней. 100 дней на арене нового амфитеатра убивали друг друга гладиаторы. В последний день празднеств он неожиданно расплакался на виду у людей. Причину этих слез никто разгадать не мог — не о гладиаторах же рыдал римский император.
С доносчиками Тит поступил вот так: велел бить плетьми и частью продать в рабство, частью сослать на далекие острова. Заговоры против императора? Ну и что из того! Пусть он сам лучше погибнет, чем погубит других. На недолгое правление Тита пришлось немало бедствий — землетрясение и эпидемии, извержение Везувия, уничтожившее Помпеи и Геркуланум, трехдневный пожар Рима, моровая язва, какой до этого никогда не бывало.
На восстановление Рима Тит отдал все убранство своих усадеб.
Тит умер своей смертью, а правил он всего два года и два месяца — слишком малый срок, чтобы власть начала действовать на него разлагающе.
Его брат Домициан был неплохим администратором и сторонником абсолютизма. Сенат он не считал даже за консультативный орган. Принимая решения, он советовался лишь со своими приближенными и попросту заставлял сенат голосовать за нужные ему законы. Зато он всячески подчеркивал достоинство сенаторского сословия, усиливая иерархию и в без того сословном римском обществе.
Домициан принял титул пожизненного цензора и, не скрываясь, объявил себя автократом. Император понимал, что власть его обеспечивает, прежде всего, поддержка армии. Первым после Августа он поднял жалованье легионерам, сам возглавил военные походы, однако римские войска потерпели два сокрушительных поражения в Дакии. Домициан решил, что пора сбросить ненужные республиканские декорации принципата и решил превратить свою власть во власть абсолютного монарха.
После мятежа Сатурнина, быстро подавленного, Домициан возобновил процессы о государственной измене. В 89 г. начались гонения на философов.
Последние три года своего правления Домициан сидел, запершись во дворце, а в столице одного за другим казнили представителей знати. В конце концов он оттолкнул от себя префектов претория, и это стоило императору жизни.
18 сентября 96 г. Домициан был убит в результате заговора, в котором приняли участие префекты преторианской гвардии. Ему было 45 лет, и император не оставил наследника.
Императором был провозглашен престарелый Нерва.
«Установление неприкрытого единовластия порождает ответную реакцию и борьбу за престол» (М. Грант).
При Веспасиане
«Латинским и греческим риторам он первый стал выплачивать жалованье из казны по 100 000 в год; выдающихся поэтов и художников, как, например, восстановителя Колосса и Венеры Косской, он наградил большими подарками…» (Светоний).
Рим и Иудея
Надо непременно подчеркнуть одну особенность взаимоотношений Рима и Иудеи. Рим выработал достаточно универсальную схему своих взаимоотношений с подчиненными народами. В провинциях почитали своих божеств, и это не возбранялось. Напротив, чужеземные культы проникали в Рим и более или менее дружественно уживались с римскими богами. «Античное язычество в Римском государстве стремилось быть всем для всех. Политеистическое по своей сути, оно было многоликим и многосторонним, очень далеким от замкнутости. Во всяком случае, оно отличалось терпимостью» (М. Грант). Римляне никогда не пытались доказать, что их боги лучше. Напротив, чужих богов римляне звали к себе в Рим, обещая большие почести. С другой стороны, в провинциях возводились храмы Капитолийской триаде, а также почитался культ гения императора. Но в эту схему никак не укладывалась Иудея. Монотеизм не признавал других богов, и никаких компромиссов здесь быть не могло. С другой стороны, фанатизм никогда не приветствовался в Риме. Не было основы для компромисса, зато была почва для постоянного конфликта. Наместники Иудеи со своей стороны не пытались искать какой-то особый подход к завоеванному народу и наилучшим методом «успокоения» мятежной провинции считали репрессии.
Гельвидий Приск, наследник Тразеи
«Но затем нашими собственными руками мы отвели в темницу Гельвидия…» (Тацит).
Самым непримиримым противником Флавиев был не претендент на престол, а зять Тразеи Пета, присутствовавший при самоубийстве тестя — Гай Гельвидий Приск. По делу Тразеи он был сослан, возвращен из ссылки уже императором Гальбой. Вернувшись, Гельвидий тут же выступил против доносчика Эприя Марцелла, погубившего Тразею Пета. Но эти действия не нашли горячей поддержки в сенате: слишком многие запачкались во времена Нерона. Эприй Марцелл защищался. Его речь стоит заучить всем доносчикам и карьеристам, поскольку она универсальна, одни и те же доводы используют во все времена:
«Я хорошо знаю, в какое время родился и какое государство создали наши отцы и деды. Древностью должно восхищаться, но сообразовываться приходится с нынешними условиями. Я молюсь, чтобы боги ниспослали нам хороших императоров, но смиряюсь с теми, какие есть. Тразея погиб не столько от моей речи, сколько по общему решению сената, — Нерон любил тешить свою жестокость такого рода зрелищами, и дружба его была для меня не менее ужасна, чем изгнание для других. Пусть
Гельвидий равняется мужеством и доблестью с Катонами и Брутами; я — всего лишь один из членов этого сената и пресмыкался и унижался вместе со всеми. Я даже дал бы Приску совет: пусть не ставит себя выше принцепса, не пытается навязывать Веспасиану свои мнения — он старик, триумфатор, отец взрослых детей. Плохим императорам нравится неограниченная власть, хорошим — умеренная свобода» (Тацит).
