— И чо он сделал? Ошпарил кого-нибудь?
— Да какое там ошпарил! На видео снял.
— Прямо всё?
— Прямо всё! Уже в локалке лежит!
Сёма смотреть этот ролик не хотел, конечно — но на всякий случай скачал. Посмеялись во дворе над москвичами от души. Не смеялся только дед Макар: он загадочно улыбался. Ветеран WoW хорошо понимал вещь, пацанам в головы не пришедшую — что с них возьмёшь, пацаны и есть пацаны, мозгов пока не нажили.
Всё, что попадает в локалку, видит Сетевик.
***
Ульян Воротов проснулся с ужасающим похмельем — такого ещё никогда в жизни не испытывал. Жуткая головная боль и мерзотный привкус во рту требовали незамедлительного применения минералки, но ни капли воды поблизости не обнаружилось: зато почему-то всюду валялось сухое печенье.
Рядом с начальником инженеров лежала женщина, рассмотреть которую толком не удалось — глаза резало, будто после перцового баллончика. Туго соображая, Воротов сумел задать только предельно глупый вопрос:
— А ты чего не на работе?
— Да я, милок, давно на пенсии…
Воротов внезапно обрёл удивительную прыткость — буквально вылетел из комнаты, на ходу натягивая штаны. За дверью он обнаружил Витька: одетого, с ноутбуком на коленях и очень грустным выражением лица.
— Витёк… минералка есть?
— Да какая, Ульян Натанович, минералка… тут бы цианиду принять.
— Не драматизируй. С кем не случается?
— Я не драматизирую. Вот, посмотрите…
На местном полудохлом интернете видео «ВКонтакте» едва-едва загружалось. Однако Воротову вполне хватило и одного заголовка.
«18+! Ростелекомовцы развлекаются в Северске! ШОК!»
— Ёёё… это куда выложили? В местную группу?
— Нет у них, Ульян Натанович, местных групп. Не сидят они «ВКонтакте». Это всё на наших с вами страницах. И в рабочих чатах, и по личкам всем френдам раскидано…
Следующие пять минут Воротов мог только материться, зато от души и весьма обильно. Поток его брани не был простым выражением нахлынувших чувств: напротив, яркие словесные конструкции и эмоциональные междометия выражали вполне конкретные вопросы.
Кто и как получил доступ к соцсетям Воротова и его команды? Зачем он опубликовал эти ужасные кадры? Кто видео снял? Как вообще всё это могло произойти?
Ответы, как ни странно, начали поступать очень скоро. На экране ноутбука появилось диалоговое окно незнакомого Воротову мессенджера.
«Доброе утро, дорогие мои москвичи! Пишет вам Сетевик»
Что-то о каком-то Сетевике руководитель группы смутно помнил. Кто-то о нём недавно говорил… Хакер? Похоже на то.
«Нет, я не хакер» — ответил загадочный Сетевик на вопрос, который Воротов даже не озвучивал — «Я, скажем так, хранитель Северска. Один из многих. Вы, судя по всему, плохо слушали наших добрых граждан на недавнем митинге: никакая связь 6G этому прекрасному городу не нужна. У нас тут свой уклад. Он сложился давно и менять его, поверьте, никто не желает. Не мешайте нам жить: уезжайте. Придумайте для начальства какую-нибудь отговорку»
Хотя Воротов был порядком подавлен случившимся, мириться с подобным тоном разговора он не собирался.
— Витёк… набери ему ответ. Спроси: мол, иначе что? Скотина какая…
Молодой сотрудник не очень-то хотел дерзить Сетевику, однако воле начальника подчинился. Ответ пришёл в чат почти мгновенно.
«Иначе что? Вы, дорогие мои москвичи, кое-чего не поняли. Я в целом добрый. Клубник и Банник тем более добрые, шалости невинные у них. Даже Каретник только чуть-чуть с тачками вашими ночью позабавился: так, чтобы на ходу остались. Потому как уезжать вам нужно сегодня же. А если не уедете — из тундры придёт Песец. И он с вами разговаривать уже не станет…»
Прозвучало, конечно, странно — но на пустую угрозу совсем не походило.
***
Сборы у москвичей вышли недолгими. Строительство свернулось, даже не начавшись. Местные наблюдали за отбывающими машинами с гордостью истинных победителей.
— Быстро они сдулись. Ваще яиц нет… — Диман глотнул пива и передал бутылку Семёну.
— Сказали, рельеф у нас тут неподходящий.
— Ага, рельеф. У Клавки с Зинкой рельеф им утром неподходящим показался!
Сёма сплюнул пивом со смеху. Вышло все и правда очень лихо. Когда-нибудь эта история станет городской легендой!
— Эй, а чо это шкет твой у интернетчиков трется?
Артём, семилетний брат Димана, рассматривал что-то в руках москвича.
— Эй, ё! Дядя, ты чего маленьких обижаешь!
Диман с грозным видом двинулся к рабочему. Тот поспешно ретировался в микроавтобус.
— Шкет, чё он тебе показывал?
— Да в телефоне… «Тик-Ток».
— Чё-чё?
— Педерастия какая-то. Под музыку рожи корчат.
Микроавтобус тронулся, увозя с собой и рабочих, и неведомый «Тик-Ток».
***
Северск ликовал. Во дворы выносили столы и стулья, пивные запасы «МАГАЗИНА» разобрали под ноль. Колонки выдавали забористый бит, под который молодежь будет колбасится при свете ночного солнца. Но это немного позже. Ведь любой праздник — прежде всего ритуал и благодарность!
А благодарить было кого и за что.
Большой сочный кусок сала и бутылку пива северчане оставили в парилке городской бани. Банник — он пиво любит и сальности.
Раковины единственного в городе клуба были украшены меловыми дорожками. Впрочем, в эту ночь все дворы Северска становились маленькими клубами — и в каждом для проказника оставили свое угощение. Пусть придёт, создаст движ и сам оторвется!
И конечно, не уважить Сетевика было решительно невозможно. Ведь из всех духов-хранителей Северска он сделал больше всех. Это он увидел угрозу и организовал отпор.
Семён с Диманом вели в серверную основательно упоенную Ленку. По-хорошему, уважить Сетевика следовало девственницей, но как такую в их дворе отыщешь?
— Ты, Лен, только сама весь самогон не выжри: Сетевику оставь.
— Глянуть бы на Сетевика хоть краем…
Семён осекся. На пороге стоял тот самый очкарик, что первым крикнул «ЭМ-СЭ-КА ПЭ-ЭН-ХА».
— Спасибо, хлопцы, уважили! — Сетевик принял из рук обомлевшего Семёна литрушку. — А вот девчонку лучше домой сведите. Мы традицию и старину уважаем!
— Традиции эт самое важное… А тырнет скоростной нам на хой не нужен! — прозвучал из тёмной глубины серверной голос бабушки Тамары.
Парни решили не выяснять, что она там делает.
Голубой огонёк
— При Сталине такой херни не было! — усмехнулся Вован, подытожив обсуждение ситуации.
Про Сталина он, кстати, не пошутил.
«Мерседес» качнулся на раздолбанной деревенской дороге. Ни фонарей, ни света в окнах: тьма стояла — хоть глаз выколи. Дискомфортно для меня, непривычно… никогда не думал, что начну бояться темноты. Но оставалось только терпеть. Многое изменилось за последние недели.
У меня были проблемы. Всё зашло слишком далеко — как нередко случается, если решительно действуешь, руководствуясь благими намерениями. Ими выложена дорога в Ад: афоризм до пошлости избитый, но в моём случае актуальный. Не впервые убеждаюсь в мудрости этих слов.
Вован остановил машину перед сетчатыми воротами. Ксеноновые фары залили участок холодным, призрачным светом — который не вырвал из темноты чего-то необычного. Огорода не было: только густые ягодные кусты да яблони. Знававший лучшие времена, но всё ещё крепкий деревянный дом. На окнах — резные наличники и трогательные расшитые занавески. У многих людей подобное место хранится среди вороха детских воспоминаний.
Не хотелось покидать мягкое кресло, выбираться из комфортного салона. Не хотелось, но пора: приехали. Пока Вован загонял машину в гараж, я осмотрелся.
Когда-то эта деревня наверняка была настоящей деревней: окаймлённой лесом, с сельпо да почтальоном в качестве примет цивилизации. Но теперь город подобрался вплотную — рядами окраинных новостроек. Словно наступающие цепью солдаты. Даже посреди ночи он освещал край горизонта: противное, болезненное желтовато-розовое марево тянулось по половине неба. Другая половина, к счастью, пока принадлежала звёздам.
