Дива, опять же…
Вот кто почти не изменился, так это дива. Ходит, как прежде, задумчивая, будто не от мира сего. Улыбается. Не людям, нет. Мыслям собственным. А люди все так же ее сторонятся.
Идиоты.
Ниночка пощипала щеки, в слабой надежде вернуть им прежний румянец. Вот… и почему тетушка раньше не предупредила? Могла бы… многое могла бы… что ей стоило поговорить с Ниночкой откровенно? Сказать, что времени на глупости у Ниночки не осталось? И устроить…
…нет, с работой проблем не будет. Госпиталь уже заявку направил, и ковен ее подпишет, сколько бы ни морщилась новая верховная, которую, как Ниночка и предположила, из Москвы то ли направили, то ли сослали. Судя по тому, как поглядывала многоуважаемая гражданка Кудрявцева на окружающих, скорее всего именно сослали.
Заявила, что тетушка относилась к обязанностям своим халатно.
Собраний не проводила.
За моральным обликом подопечных не следила… смешно. Какой у ведьм моральный облик? Но нет… тут же распоряжение за распоряжением, собрание за собранием, будто Кудрявцева вознамерилась провести все за предыдущую пятилетку, да и за следующую тоже.
Ну и ладно…
…Ниночкино разрешение на практику подписала и хватит. А что в ковен принять отказалась, сославшись, что кандидатура Ниночкина вызывает сомнения своей недостаточной зрелостью и политической сознательности в Ниночке мало, то и плевать.
Квартирку ей выделили.
Вот просто так взяли и выделили. Вроде как в расширение. Или в компенсацию? Или еще по какой причине. Разве важно? Ниночка вот повзрослела, поумнела, а потому лишних вопросов не задавала. Только порадовалась этакому своему везению.
Квартирка есть?
Пусть однокомнатная, но своя, с собственною кухней и туалетом, который не по расписанию. И с ванной. И вообще… счастье.
Она улыбнулась.
А где квартирка…
…Гришка опять приходил, воспрявши духом. Мол, матушка его, услышав про Ниночкино везение, решила, что можно и передумать, дать свое высочайшее благословение. Только… к чему оно?
Ниночка так и сказала.
А Гришка, помявшись, тоже сказал, что, конечно, теперь-то Ниночка изрядно подурнела, но так оно и лучше, потому как замужней бабе вовсе даже не надо раскрасавицею быть. Главное, чтоб хозяйственною. А тут Ниночка научится.
Матушка поможет.
И главное, так и не понял, с чего это Ниночка озлилась. А она мало удержалась, чтоб не наградить дурака этакого проклятьем. Только и утешилась, что его уже боги наградили матушкою, с которой никакое проклятье не сравнится.
Пускай себе.
— Нина Васильевна, — в дверь постучали.
— Да.
До сих пор не привычно, когда к ней вот так, с уважением. А дверь приоткрылась:
— Вас Анатолий Львович спрашивают, — молоденькая медсестричка смотрела на Ниночку без восторга, скорее с некоторою опаской. А ведь Ниночка никому-то дурного не делала.
Пока.
— Что-то случилось?
— Пациентка одна… сложная, — девушка поморщилась. — Требует проклятье снять.
Проклятье?
Уже интересно.
…а Кудрявцева, подписывая разрешения, намекнула, что в ковене Ниночке вовсе даже не рады будут. И что вовсе ей бы уехать куда подальше, освободивши место при госпитале для тех, кому оно нужнее.
Обойдутся.
Место это, между прочим, с полгода пустовало, аккурат после смерти Цицинской. Могли бы и подсуетиться, когда б на самом деле нужно было.
А нет?
То и пускай теперь локти кусают.
— Иду, — Ниночка пригладила волосы, которые теперь зачесывала гладко, потому как сделались те жестковатыми, неподатливыми.
Зеркало осталось лежать на столе.
Подумалось, что стоит бы и очки приобрести, какие-нибудь пострашнее, чтоб внушать особо скандальным пациенткам, вроде этой дамочки в мехах, страх и уважение. Впрочем… Ниночка и без очков справилась.
…появилось в ней после того… случая, о котором настоятельно не рекомендовано было вспоминать, ибо нечего вспоминать о кратком разума помрачении… появилось нечто такое, непонятное.
Вот и дамочка, взглядом за Ниночку зацепившись, умолкла.
— И что у вас случилось? — Ниночкин голос зазвучал низко.
И сама-то она не заметила, как поежилась, отступила от Ниночки молоденькая медсестричка, а другая, только-только в госпиталь назначенная, сотворила обережный круг. А вот Анатолий Львович вздохнул с облегчением, подумавши, что идея-то привлечь в госпиталь ведьму оказалась на диво удачною.
…а ведь еще когда заявку оставлял.
— Понимаете, — женщина, привыкшая, что к ней везде-то относятся по-особому, вдруг оробела, чего с ней много лет уж как не случалось. — Вот такое вот чувство, что из меня силы тянут…
Анатолий Львович махнул медсестричкам. Необходимости в их присутствии и прежде-то не было, но велено было принять особую пациентку со всем почтением.
Принял.
Как же они надоели…
Но Ниночка справится. Ниночка умница, что бы там за спиной не говорили. А говорили много и всякого. Некоторые разговоры несказанно злили, хотя прежде Анатолий Львович считал себя человеком в высшей степени сдержанным.
Ниночка появилась на крыльце спустя час.
— Столько курить — вредно для здоровья, — сказала она и тотчас потребовала. — И меня угостите.
— Крепкие, — счел нужным предупредить Анатолий Львович, который к женскому курению относился до крайности отрицательно, но кто ж ведьме-то перечит.
Ниночка самокрутку взяла, размяла в пальчиках, а вот прикуривать не стала.
Балуется.
— И что там?
— Ничего. Здорова, как… не знаю кто. А проклятьице было и не одно. Неоформленное. Характер у нее дурной, вечно с людьми лается, вот и желают ей всякого.
Анатолий Львович кивнул.
Бывает и такое. Ничего. Главное, что по их профилю дамочка идти не собирается.
— Я ее в ковен отправила, — Ниночка очаровательно улыбнулась. — Весьма новую ведьму посоветовала. Сильная. Из самой Москвы прислали. Я сказала, что осмотр нужен регулярный. И процедуры…
…Кудрявцева обрадуется.
Или нет?
В конце концов, она же ведьма, должна воспользоваться ситуацией. А не сумеет? Так не Ниночка в том виновата. Определенно, не Ниночка…
Анатолий Львович откашлялся и неожиданно сам для себя предложил:
— А вы не хотели бы в кино сходить? Тут у меня билеты есть… на премьеру.
— Тогда хотела бы, — Ниночка выбросила сигаретку, которая так и осталась неприкуренной. — Но если вы сегодня к Астре заглянете, а то она сказывала, что бегать от нее вздумали.
— Я здоров.
— Конечно, — она сама подхватила Анатолия Львовича под локоток, подумавши, что теперь-то слухи робкие окрепнут и обрастут всякими подробностями, узнавать которые и самой-то Ниночке интересно будет. — А потому нет никаких причин откладывать визит.
— Она занята… у нее запись…
— Обождут, — сказала Ниночка решительно, смахнувши с белого халата соринку, а с ней и малое проклятьице. Дамочка была мало того, что скандалисткою, так еще и ведьмой незарегистрированной.
То-то Кудрявцева обрадуется.
А ведь обязана будет доложить. Дамочка же точно не захочет на учет становиться, не говоря уже о супруге ее. И вот Ниночка посмотрит, что там победит: здравый смысл или социальная сознательность вкупе с долгом перед родиной.
Улыбка ее сделалась шире. Радостней.
Быть ведьмой Ниночке определенно нравилось.
Эпилог
Эпилог
— А я тебе говорю, что так обои никто не клеит! — Ниночка уперла руки в бока. — Я тебе говорю, что мазать надо стену, а то бумага разлезется!
— Девочки, не ссорьтесь, — Калерия задумчиво разглядывала и стену, и обои, разостланные на полу, явно примеряясь, как бы все сделать быстро и ловко. — Можно и так, и этак.
— Только если стену, то удобнее! — Ниночка притопнула ножкой и добавила. — Этак мы до утра провозимся.
— Ведьма, — проворчала Антонина, раскатывая тяжелый рулон.
— А то, у меня и справка имеется.
Ведьмину свою суть Ниночка нисколько не отрицала.
