Работа кипела, металл плавился, печь раскалилась докрасна. Семь дней и семь ночей Люй Дун-бинь не смыкал глаз. А на рассвете восьмого дня раздался приятный для уха звук, и сверкающий медный колокол был готов.
Люй Дун-бинь обратился к Яо Шунь-мину:
— Я должен покинуть эти места. А тебя прошу возжечь ароматные палочки — пять пучков, — и только после того, как они прогорят, можно будет бить в колокол. И слышно его будет на пять ли в округе.
Проводив Люя, Яо вошел в зал с изображением Будды и приступил к возжиганию благовоний: первый пучок, второй В нетерпении он воткнул в пепел и третий пучок, который быстро прогорел. В душе Яо зародилось сомнение:
— Уж не "немой" ли этот колокол? А что, если литейщик был плохим мастером и специально заставил меня сжечь пять пучков, чтобы успеть ускользнуть за это время?
Размышляя и сомневаясь, Яо ухватился двумя руками за деревянную колотушку и ударил по колоколу.
"Дан-н-н" — раздался звук, который разнесся за три версты в округе, "бу-у-у" — прозвучало следом, и на месте удара образовалась вмятина.
Оказывается, монета, которую Люй Дун-бинь просил Яо заменить, побывала в руках министра-интригана Цинь Хуя. Монах и монету не заменил, — колокол оказался поврежденным, и пять пучков благовоний не сжег, поторопился. Колокол еще не окреп, и слышимость оказалась лишь на три версты.
В то время, когда Яо Шунь-мин бил в колокол, бывший министр Цинь Хуй как раз пировал и веселился в столице. Со звуком колокола как будто нож вонзился ему в спину. И началось какое-то странное заболевание позвоночника. Болело так, что несчастный министр кричал благим матом, взывал к Небу и к Земле. Ни днем, ни ночью не было ему покоя. Промучился он так три месяца и испустил дух. А вот если бы Яо Шунь-мин сжег пять пучков благовоний, то негодяй за свои злодеяния промучился бы на два месяца больше!
Испытание
Жил некогда человек, который мечтал стать святым-небожителем, поскольку он слышал от людей, что святым не приходится заботиться о еде, они весело проводят время, передвигаются, оседлав облака, гонимые ветром; живут высоко в горах, уходящих вершинами в небо, короче, жизнь их беззаботна, беспечна, и ничто их не связывает. Настоящее блаженство!
А еще он слышал, что стать небожителем вовсе не трудно. Надо лишь быть добропорядочным, не совершать злых дел, поступков. Кроме того, надо искренне молиться, класть поклоны святым, и тогда они, тронутые мольбой, спустятся на землю, а затем вместе с вами вознесутся на небо.
Твердо решив добиться своего, он не пожалел тридцати лянов серебра, наняв мастера-скульптора, чтобы тот изготовил ему из глины статуэтку Люй Дун-биня. Это изображение он установил в центре киота и ежедневно утром и вечером, вымыв руки и надев чистую одежду, усердно молился. Это продолжалось в течение трех с половиной лет.
Однажды утром, когда он как раз совершал молебен, в дом к нему вошел какой-то старик-нищий. На голове у него были нарывы, ступни разнесло, как водянкой, да еще одна нога была хромой. На нем была драная одежда, а в руках — потрепанная корзина. Бедолага подошел к молящемуся и слабым голосом попросил:
— Добрый господин, сжальтесь! Дайте немного еды, ибо у меня и крошки не было во рту в течение трех дней.
Увидев нищего, услышав его просьбу, наш герой страшно рассердился, и с ним чуть было не приключился припадок бешенства. Однако он вовремя вспомнил, что, желая стать небожителем, он обязан совершать добрые поступки и избегать злых. Поэтому, с трудом подавив гнев, ответствовал:
— Я как раз молюсь своему святому, а ты тут отвлекаешь. Ступай скорее отсюда, иначе моего святого может затошнить от твоего вида!
Вздохнул нищий и вышел наружу. Там он сел на камень у ворот, прислонившись к стене, и прикрыл глаза, приготовившись терпеливо ждать. Сидел, сидел, пока не пришло время завтракать. И лишь после того, как хозяин дома завершил трапезу, нищий вновь осмелился попросить:
— Господин, проявите милосердие, дайте поесть!
Увидев, что попрошайка до сих пор не ушел, герой подумал:
— Ну и докучливый же, настырный старик!
Только хотел, было, разразиться ругательствами, да опять вспомнил, что стремится стать небожителем, поэтому, едва сдержав себя, вынес нищему чашку прокисшего, с тухлятинкой, риса и грубо сказал, вывалив содержимое старику в его плошку:
— Вот тебе! А теперь проваливай скорее!
Нищий принял подаяние и стал жадно заглатывать рис большими порциями. То ли потому что рис был несвежим, то ли оттого, что бедолага был слишком старым, несчастный подавился. Рис застрял в горле и не проходил внутрь. Глаза у старика закатились, видны были лишь белки; он вдохнул воздух, а выдохнуть не мог, с трудом прохрипел:
— Господин, дай немного овощного отвара
И тут "господин" не выдержал, его прорвало:
— Ах ты, старый попрошайка! Дал риса, так тебе мало, подавай еще и овощей! Вот уже несколько часов надоедаешь мне! А ну, проваливай, пока я не спустил собаку!
— Ой, ой! Собака может покусать Люй Дун-биня; она же не знает, что я хороший человек! Ухожу, ухожу!
Старик вышел за ворота ограды; внезапно подул ветер, и его не стало, он будто растворился в воздухе. Изумленный хозяин подошел к воротам и вдруг увидел на них надпись тушью, которая еще не успела просохнуть:
Люди не способны отличить фальшивое от подлинного.
Изо дня в день молятся Дун-биню,
а пожаловал небожитель собственной персоной,
оказалось, у господина доброты в душе —
лишь с крошечную капельку.
И только тут хозяин понял, что это Люй под видом нищего приходил, чтобы испытать его сердце. Но сожалеть о чем-либо было уже поздно.
Одним испытанием разоблачить трех фальшивых добродетелей
Однажды Люй Дун-бинь спустился не землю в поисках высоконравственных людей. Но прежде он отправился к настоятелю храма
