(Смотри затруднительное положение и великую скорбь блаженнейшего архиепископа кир Арсения)
Спустя два месяца блаженнейший архиепископ архангельский кир Арсений, страшно изнемогая от великой скорби и голода и сокрушаясь, чтобы не сделаться пищею воинов, оплакивая и сетуя на свое несчастие и бедствие, молился всемогущему Богу и Пречистой Его Матери, призывая и всех святых на посещение и помощь и сохранение свое. И молясь продолжительное время после повечерия, от великого труда и большой скорби он погрузился в сон. После полуночи явился ему, архиепископу кир Арсению, весьма святому и дивному мужу, некий богоносный муж, священнолепный монах, держа в руке своей посох, [и] стуча в дверь, сказал: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас”. Иерарх же от великого голода не мог ответить “Аминь”. Ударивши во второй и третий раз, он сказал то же слово. И едва святейший иерарх ответил “Аминь”, будучи полумертвым, невидимо отворилась дверь, и вошел внутрь священнолепный тот муж, монах ангелоподобный, и, приблизившись к ложу иерарха, коснулся рукою его, говоря: “Восстани, радуйся, ибо услышана молитва твоя господом Саваофом, поелику Пресвятая Богородица и просиявшие в Москве святые иерархи, преосвященнейшие митрополиты - святой Петр, Алексей и Иона, величайшие чудотворцы, усердно умолившие всещедрого и многомилостивого Бога, и Он услышал молитву Пречистой Его Матери и служителей Его святых, и сделался милостивым, и помиловал и избавил вас, христолюбивых и благочестивых христиан, от рабства и тирании противоборников латинян, и предал их вам в граде вашем в руки ваши, и се возвеселится сердце ваше. И если захочешь узнать мое имя, то потщися, и скоро можешь узнать”. Сказал и другие духовные изречения и, сказав это, сделался невидим ему. Иерарх, пробудившись от сна и [восстав] с ложа, воздал славу святому Богу и Пречистой Богородице и в Москве и во всей великой России просиявшим святым чудотворцам. И рассказав келейнику, послушнику своему, монаху Кириллу, о видении, оба дивились, и, исследовавши, они по характеру и признакам узнали, что ему открылся великий, в чудесах просиявший преподобный Сергий, богоносный отец наш и игумен великой лавры святой Троицы.
На рассвете дня, в четверг, в шестом часу того дня, легко, без большого боя, великие бояре и князья русские с немногими воинами взяли срединную крепость и перебили всех польских воинов. Великий же староста Струсь, остававшийся во внутренней крепости с немногими солдатами, попросил о мире под тем условием, чтобы они не предавали смерти ни его, ни находившихся с ним. Великие бояре и князья, смилостивившись, выслушали их просьбу, и, отворивши ворота крепости, оба великие боярина с русскими солдатами вошли внутрь центральной крепости и в царские палаты. Старосту Струся они вывели из большого дома царя Бориса и заключили его в метохе святого Кирилла, а капитана Симона Харлампиевича - в келлии великого Чудовского монастыря, остальных же [товарищей их] отправили в ссылку по городам России для сохранения и для обмена на бояр, посланных к великому королю за сыном его Владиславом просить его, чтобы он царствовал над ними. О, несчастие! Что сделал великий король, послушавшись совета дурных вредных людей! Он послужил виновником многих бед, потерявши все богатство свое, многих бояр своих и бесчисленное количество воинов, и лишил сына своего такого великого царства, и, почти [можно] сказать, не только сжег Москву и отяготил великую Россию, но и своих собственных бояр и воинов предал смерти, и все свое царство Польское и Литовское обременил и довел до нищеты.
(Прибытие великого короля в Россию)
Спустя немного времени, 6 ноября, прибыл в пределы России лично великий король с сыном своим Владиславом, с многими воинами и боярами; с ним прибыли и патриарх Игнатий и многие русские бояре, полагая, что Москва находится в руках его войска, - чтобы короновать сына своего царем Москвы и всей Руси, но тщетно было [его] намерение, потому что он раньше должен был делать это, не полагаясь на ум свой [по пословице]: и быстрота приносит пользу. Итак, русские, услышавши о прибытии короля, заперлись по городам, по непроходимым местам и деревням, и ни один не встретил прибытие короля и его сына. Увидевши это, великий король сильно был огорчен и недоумевал, что делать, потому что воины его не только страдали от голода, но и от русских, которые каждый день захватывали их и убивали мечом. Великий король, увидав непокорность русских, пришел в большой страх, и, со всею силою своею и воинами попытавшись овладеть одною небольшою крепостью, по имени Волоколамск, потерпел дважды и трижды великое поражение, и из его войска пали многие не только поляки, но и немцы и венгры. Находившиеся в крепости русские захватили пушки и большую добычу. Увидавши это, великий король, убоявшись большего, удалился назад. Быстро, с великим стыдом, сам и сын его и находящиеся с ним возвратились в Польшу, говоря друг другу: “Если такая и ничтожная крепость не была взята нами и оказалась столь крепкою и одержала над нами великую победу, то, следовательно, как мы пойдем в другие большие, сильные и известные крепости”. Итак, великий король и его свита успокоились; и возвратился он домой со всем войском, питая в сердце своем сильное негодование и большую вражду против великой России.
(Боярское правление великой Москвы)
После уничтожения поляков и освобождения великой России и Москвы два великие боярина князья - князь Димитрий Тимофеевич Трубецкой и князь Димитрий Михайлович Пожарский, взяли бразды правления в свои руки. Весь народ московский и все находящиеся в великой России архиереи, иереи, бояре и начальствующие, правящие народом в преподобии и правде, подчинились им. Эти благородные бояре и князья преисполнили всяким добром и блаженнейшего архиепископа архангельского кир Арсения и всех с ним заключенных, которые много пострадали от сильного голода и несчастия, врагов же государства и возлюбленных друзей великого короля Феодора Андронова и Ивана Безобразова подвергли многим пыткам, чтобы [разузнать] о царской казне, о сосудах и о сокровищах. Они указали великую казну и сокровища и открыли [место хранения] государственной короны, присланной царем - кесарем Алемании, 22 золотых кивотов с святыми мощами, драгоценного скипетра царя и великого князя Ивана Васильевича и двух драгоценных ожерелий благочестивейшей царицы и великой княгини Анастасии, матери благочестивейшего царя и великого князя Феодора Ивановича всея России. Цена одного этого ожерелья пятьсот тысяч флоринов, а другого - триста тысяч золотых флоринов. Указали они и многие другие драгоценнейшие предметы. Во время наказания их и пытки умерли из них трое: великий логофет царского судилища Тимофей Савинов, Степан Соловецкий и Замойский, присланные великим королем довереннейшие казначеи его к царской казне. Итак, открытые посредством пытки деньги и сосуды положили в царскую ризницу и из этих денег много раздали воинам и казакам, и весь народ успокоился. Эти же великие бояре с архиереями, боярами, со всем синклитом, со всем народом и воинством совещались о состоянии государства и относительно [избрания] царя. Оказался непокорным только Иван Заруцкий, потому что, от страха пред боярином князем Димитрием Михаиловичем Пожарским, он заранее убежал с немногими казаками и, придя в город Коломну, взял там царицу Марию и сына ее и удалился в пограничные города вблизи Татарии. Там казаки, бывшие при нем, силою утвердились, провозгласивши Марину царицею и сына ее, сына царя Димитрия, царем, но города и народ не подчинились им. Однако, после многих дней, Иван Заруцкий и Мария с сыном ее и приверженцами, обратившись в бегство, погибли, потому что Мирон, полководец и воевода рязанский, с своими солдатами преследовал его, Ивана Заруцкого, и Марию и их приверженцев до конца. И во святую четыредесятницу происходило рассуждение относительно [избрания] царя.
Избрание царя Михаила Феодоровича всем множеством народа
Во святую и великую четыредесятницу, в первое воскресение православия, в большом московском дворце, в присутствии внутри и вне всего народа из всех городов России, архиереи, бояре, князья, архимандриты, игумены, священники, иеродиаконы, дьяки, воины, казаки, купцы и весь народ, волею Божией, все, как бы едиными устами и в одно слово закричали, провозгласили и с радостию приветствовали царем, чтобы царствовал над ними благочестивейший царь и великий князь Михаил Феодорович, сын преосвященнейшего митрополита ростовского кир Филарета и госпожи Марфы Ивановны монахини. Этот Михаил Феодорович находился с матерью своею далеко от Москвы, в городе Костроме, в своей вотчине, будучи юношею, не более четырнадцати лет, благоразумным, скромным, рассудительным и похожим на тетку свою, благочестивейшую царицу и великую княгиню Анастасию. Отец же его, преосвященнейший митрополит кир Филарет, давно был отправлен в Польшу святейшим патриархом кир Гермогеном и собором к великому королю Сигизмунду вместе с великим боярином князем Василием Голицыным и со многими боярами и дьяками великого двора, с архимандритами, игуменами, иереями, иеродиаконами и купцами и со многими дарами, в бытность тогда великого короля под Смоленском, большим городом, при его осаде. И причина, почему они отправились, была следующая: чтобы просить сына его Владислава королевича, умоляя дать им его в цари над ними и над всею Россиею. Великий же король, поступив неблагоразумно, не только преосвященнейшего митрополита и с ним прибывших отослал в Польшу, но и сына своего Владислава лишил такого великого царства, и свое богатство и многих воинов потерял и, почти [можно] сказать, отяготил не только великую Россию, но разорил свое царство Литву и Польшу. О, несчастие! Что причинил неразумный совет!
