Как же тебе не стыдно именовать мучениками злодеев, не разбирая, кто за что пострадал? Апостол восклицал: «Тот, кто незаконно, то есть не за веру, подвергнется мученичеству, не достоин мученического венца»; божественный Златоуст и великий Афанасий в своем исповедании говорили: «Мучимы воры, разбойники, злодеи и прелюбодеи, но они не блаженны, ибо мучимы за свои грехи, а не во имя Бога». Божественный же апостол Петр говорил: «Лучше пострадать за добрые дела, чем за зло». Разве ты не видишь, что никто не восхваляет мучения творивших зло? Вы же, уподобляясь своим злобесным поведением ехидне, изрыгающей яд, не разбираете ни обстоятельств, ни покаяния, ни преступности человека, а хотите только с бесовской хитростью прикрыть свою коварную измену лживыми словами.
Разве же это «супротив разума» — сообразоваться с обстоятельствами и временем? Вспомни величайшего из царей, Константина: как он, ради царства, сына своего, им же рожденного, убил! И князь Федор Ростиславич, прародитель ваш, сколько крови пролил в Смоленске во время Пасхи! А ведь они причислены к святым. А как же Давид, возлюбленный Богом, как повелел тот Давид, чтобы всякий убивал иевусеев — и хромых, и слепых, ненавидящих душу Давидову, когда его не приняли в Иерусалиме? Или и тех причтешь к мученикам, хотя они не захотели принять данного Богом царя? Как же ты объяснишь, что такой благочестивый царь обрушил силу свою и гнев на немощных рабов? Но разве нынешние изменники не совершили такого же злодейства? Они еще хуже. Те только попытались помешать царю вступить в город, но не сумели этого сделать; эти же, нарушив клятву на кресте, отвергли уже принятого ими, данного им Богом и родившегося на царстве царя и сколько могли сделать зла — сделали: словом и делом и тайным умыслом. Почему же эти менее достойны злейших казней, чем те? Ты скажешь: «Те действовали явно, эти же тайно»; но потому-то ваш злобесный нрав еще хуже; люди видят доброхотство и службу, а из сердец ваших исходят злодейские замыслы и злодеяние, и стремление к гибели и разрушению; устами своими благословляете, а в сердце своем проклинаете. Немало и иных найдешь царей, которые спасли свои царства от всяческой смуты и отразили злодеяния и умыслы злобесных людей. Ибо всегда царям следует быть осмотрительными: иногда кроткими, иногда жестокими, добрым же — милосердие и кротость, злым же — жестокость и муки, если же нет этого, то он не царь. Царь страшен не для дел благих, а для зла. Хочешь не бояться власти, так делай добро, а если делаешь зло — бойся, ибо царь не напрасно меч носит — для устрашения злодеев и ободрения добродетельных. Если же ты добр и праведен, то почему, видя, как в царском совете разгорелся огонь, не погасил его, но еще сильнее разжег? Где тебе следовало разумным советом уничтожить злодейский замысел, там ты еще сыпал сорных трав. И сбылось на тебе пророческое слово: «Вы все разожгли огонь, и ходите в пламени огня вашего, который вы сами на себя разожгли». Разве ты не сходен с Иудой предателем? Так же как он ради денег разъярился на Владыку всех и отдал его на убиение, находясь среди его учеников, а веселясь с иудеями, так и ты, живя с нами, ел наш хлеб и нам служить обещался, а в душе копил злобу на нас. Так-то ты соблюл крестное целование желать нам добра во всем без всякой хитрости? Что же может быть подлее твоего коварного умысла? Как говорил премудрый: «Нет головы злее головы змеиной», также и нет злобы злее твоей.
Почему же ты взялся быть наставником моей душе и моему телу? Кто тебя поставил судьей или властителем надо мной? Или ты дашь ответ за мою душу в день Страшного Суда? Апостол Павел говорит: «Как веруют без проповедующего и как проповедуют, если не будут на то посланы?» Так было в пришествие Христово; ты же кем послан? И кто тебя сделал архиереем и позволил принять на себя учительский сан? Апостол Иаков это отвергает: «Не многие из вас, братья мои, пусть становятся учителями, зная, что этим совершает наибольший грех, ибо все мы грешны: кто словом не согрешит — тот уже достиг совершенства и способен обуздать и все тело свое. Вот мы коней взнуздываем, чтобы повиновались нам, и всем телом их управляем. Вот и корабли, как ни велики и как ни гонимы свирепыми ветрами, направляются небольшим рулем куда хочет кормчий, так и язык — сам невелик, а много хвастается. Мал огонь, а сколько спалить может! Язык — огонь, прикраса неправды, таково место языка в теле нашем, что все тело может он осквернить и опалить весь круг жизненный, и сам опаляем адом. Ибо все живое: звери и птицы, гады и рыбы — укрощено людьми и повинуется им, язык же никто не может подчинить — необузданно это зло и полно яда смертельного. Им благословляем Бога и Отца и им же поносим людей, сотворенных по подобию Божьему: из одних и тех же уст исходит благословение и проклятие. Не подобает, братья мои возлюбленные, таковому быть. Когда же источник вместе источает соленую и сладкую воду? Когда же, братья мои, смоковница маслины приносит, а виноградная лоза — смоквы? Разве один источник источает соленую и сладкую воду? Кто мудр и искусен среди вас, пусть явит дела добродетельной жизни своей и кротость своей мудрости. Если же зависти жгучей полны и свары в сердцах ваших, то не возноситесь и не клевещите на истину. Такая премудрость не свыше нисходит, а земная она, душевная, бесовская. Где же зависть и свары, тут и неурядицы и всякое зло, а премудрость, данная свыше, прежде всего чиста, потом смиренна, кротка и послушлива, исполнена милосердия и добрых дел, беспристрастна и нелицемерна. Плоды же правды смиренной сеются творящими мир. Откуда брани и свары в вас? Не отсюда ли — не из вожделений ваших, бушующих в душах ваших? Жаждете — а не имеете, убиваете и завидуете, и не можете добыть, препираетесь и враждуете, и не имеете, потому что не просите, а просите и не получаете, потому что со злом просите, чтобы утолить свои страсти. Приблизьтесь к Богу, и он приблизится к вам, омойте руки, грешные, омойте сердца, двоедушные. Не клевещите друг на друга, братья мои: клевещущий и осуждающий брата своего клевещет на закон и закон осуждает, а если закон осуждаешь, то не создатель ты порядка и не судья его. Один есть законодатель и судья, могущий и спасти и погубить. А ты сам кто таков, осуждающий друга своего?»
Неужели же ты видишь благочестивую красоту там, где царство находится в руках попа-невежды и злодеев-изменников, а Царь им повинуется? А это, по-твоему, «сопротивно разуму и прокаженная совесть», когда невежда вынужден молчать, злодеи отражены и царствует Богом поставленный царь? Нигде ты не найдешь, чтобы не разорилось царство, руководимое попами. Тебе чего захотелось — того, что случилось с греками, погубившими царство и предавшимися туркам? Это ты нам советуешь? Так пусть эта погибель падет на твою голову! И потому ты подобен тем, о ком пишет апостол к Тимофею: «Сын мой Тимофей, знай, что в последние дни мира наступят времена тяжелые; люди станут самолюбивы, сребролюбцы, надменны, горды, все хулящие, не слушающие родителей своих, неблагодарные, нечестивые, недружелюбные, клеветники, невоздержанные, жестокие, не любящие добра, предатели, наглы, кичливы, более сластолюбивы, чем боголюбивы, внешне благочестивы, а от духа благочестия отвернувшиеся. От таких людей беги. Их влекут похоти различные, постоянно они учатся, а никогда в разум истинный прийти не могут. Вот так Анний и Амврий противились Моисею, а сами были врагами истины — люди, растленные умом и неискушенные в вере. Но не преуспеют они во многом: ибо безумие их станет явно всем, как и с теми случилось».
Неужели же это свет — когда поп и лукавые рабы правят, царь, же — только по имени и по чести царь, а властью нисколько не лучше раба? И неужели это тьма — когда царь управляет и владеет царством, а рабы выполняют приказания? Зачем же и самодержцем называется, если сам не управляет? Апостол Павел писал галатам: «Наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба; он подчинен управителям и наставникам до срока, отцом назначенного». Мы же, слава Богу, дошли до возраста, отцом назначенного, и нам не подобает слушаться управителей и наставников.
Скажешь, что я, переворачивая единое слово, пишу все одно и то же? Но в этом-то причина и суть всего вашего злобесного замысла, ибо вы с попом решили, что я должен быть государем только на словах, а вы бы с попом — на деле. Потому все так и случилось, что вы до сих пор не перестаете строить злодейские козни. Вспомни, когда Бог избавил евреев от рабства, разве он поставил над ними священника или многих управителей? Нет, он поставил над ними единого царя — Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвел людей от Бога. Видишь сам, что не подобает священникам творить царские дела! Также когда Дафан и Авирон захотели захватить власть, вспомни, как сами они погибли и какие бедствия принесли многим сынам Израиля? Того же и вы, бояре, достойны! После этого судьей над Израилем был поставлен Иисус Навин, а священником Элеазар, и с тех пор, до времени жреца Ильи, господствовали судьи: Иуда, Варак, Еффа, Гедеон и многие другие, и какие пресветлые победы над врагами они одерживали и спасали Израиль! Когда же жрец Илья взял на себя и священство и царскую власть, то, хотя он сам был праведен и добр, но когда пришли к нему и богатство и слава, как и сыновья его Офни и Финеес, отступил от истины и погиб страшной смертью он сам и его сыновья, весь Израиль был побежден, и киот с заповедями Господними был пленен вплоть до времени царя Давида. Не видишь разве, что власть священника и управителя с царской властью несовместима? Это из ветхозаветной истории; то же бывало и в Римском царстве и, во времена новой благодати, в Греческом царстве случилось так, как хотели бы вы по вашему злобесному умыслу. Август-кесарь ведь обладал всей вселенной: Аламанией и Далмацией, всей Италией, готами, сарматами, Афинами, и Сирией, и Азией, и Киликией, и Азией, и Междуречьем, и Каппадокийскими странами, и городом Дамаском, и Божьим городом Иерусалимом, и Александрией, и Египтом и до Персидской державы — все это было многие годы под единой властью, вплоть до благочестивейшего царя Константина Флавия. Но затем его сыновья разделили власть[331]: Константин в Царьграде, Констаций в Риме, Конста же в Далмации. С этого времени Греческая держава стала дробиться и оскудевать. И снова при царе Маркиане в Италии многие князья и правители областей восстали, подобно тому как делаете вы; в царствование Льва Великого каждый из них стал повелевать своей областью, как Африкой король Гейзерих и многие другие. И с тех пор нарушился всякий порядок в Греческом царстве — только и боролись за власть, честь и богатство и гибли в междоусобной борьбе. Особенно же стало ослабевать греческое государство в царствование Анастасия Дикороса Драчанина, ибо в это время начали нападать персы и захватили Месопотамскую область, а многие другие воины восстали, как например Виталиан, и подступали с войском к стенам Константинополя. Также и при Маврикии очень ослабело греческое государство. Но даже когда при Фоке-Мучителе персидский царь Хозрой захватил Фракию и Ираклию досталось весьма слабое царство, епархи, ипаты и весь синклит не переставали ссориться друг с другом из-за власти и богатства и захватывать города, области и богатства, а Греческое царство из-за этого все более распадалось. В царствование Юстина Корноносого греки потерпели еще большее поражение от варваров и было перебито множество воинов. В это время отделилась и Болгарская земля. Епархи же, и вельможи, и все правители, не переставая, враждовали из-за власти, стремясь добыть для себя все желаемое. В городах же и в областях повсюду богатства их и владения их, как говорил пророк: «Нет числа коням их и сокровища их неисчислимы. Дочери их разодеты и осыпаны драгоценностями наподобие храмов, кладовые их переполнены так, что из одной пересыпают в другую, овцы их плодовиты, множатся в загонах своих, волы их тучны, и не слышно ни о падеже, ни об угоне стад, ни о нападениях, и не раздаются вопли на площадях их».
