5—6). Возражая ему, В. М. Истрин (В. М. Истрин. К истории заимствованных слов и переводных повестей. Летописи Историко-филологического общества при Новороссийском университете, вып. XIII, Одесса, 1905, стр. 4) заметил, что Άδάνην могло получиться из ч αδην или αδαν в результате удвоения слога αν. В обоих случаях, однако, первоначальным смыслом следует считать «последовал в ад».
оружие Ацелиша, сына Вереша, на лвовах кожах представлена, положивше на щите Шелтамове ... и перстень египетьскыя царица от камени дракса. — В южнославянских текстах «Ацелиш» (Ахилл) именуется сыном «Перлеуша (Прельша, Перлиша)» (Нов., стр. 38; Яг., стр. 249), т. е., очевидно, сыном Пелея, как и у Гомера. Далее там упоминается не «шелтамов щит», а «штить Ахакша Телемоникха (Тельмоносха)», т. е. щит Аякса, сына Теламона (см. выше, прим. 63). Название камня «дракс, андракс, аньраск», встречающееся в славянских текстах, представляет собой, по-видимому, искажение греческого названия карбункула, рубина (άνθραξ). В дальнейшем изложении перстню египетской царицы приписывается свойство делать людей невидимыми (см. ниже, прим. 116).
портище Полксени царица госпожи, жены Ацеловашевы, его же уби Аполон, треагадскы царь ... Александр же, то портище виде, подивися жене той ... за веру и любовь, еже имяше ко Ацелишу, мужу ея. — В южнославянских текстах это место читается подробнее: Александру выносят «крьзно» (одежду) Поликсены, с которой обручился («прьстеновал») Ахилл («Ацелиш»), когда он отрекся от греков и перешел к троянцам; Ахилла убили «братиа вь полате на вечери лукавствомь (вь храме Аполона трьнога дельфильскога, уби же его Александрь и Дивушь)» (Нов., стр. 39, прим. 7; ср.: Яг., стр. 249). В основе этого рассказа лежит предание, отсутствующее у Гомера, но известное в греческой классической литературе («Троянки» Еврипида) Различные варианты этой легенды развивают популярные в средние века Дарет и Диктис (ср. «Троянские притчи», известные в русской письменности с XV в.; ПСРЛ т. XXII, ч. 2. СПб., 1914, стр. 223—224). Согласно легенде, Ахилл влюбился в дочь троянского царя Приама — Поликсену и явился, чтобы отпраздновать брак с ней в храм Аполлона. Здесь он был убит Парисом (Александром), направившим отравленную стрелу в единственное уязвимое место на теле героя — в пятку. Имени второго убийцы, а также легенды о неколебимой любви Поликсены к Ахиллу античные источники не сообщают. В греческих списках сербской Александрии этот рассказ читается по-разному: в древнейшем венском списке упоминается и Поликсена, и Брисеида, возлюбленная Ахилла, известная по гомеровским поэмам (W, стр. 36—38); в более позднем списке упоминается только Брисеида (Истрин, стр. 43). Это отличие греческих списков от славянских объясняется, вероятнее всего, тем, что греческие переписчики XVI—XVII в. изменили текст, заменив (частично или полностью) имя Поликсены именем Брисеиды (из иной, более распространенной традиции). Менее вероятно предположение, что в протографе сербской Александрии упоминалась Брисеида, а затем в славянских текстах она была заменена Поликсеной (ср.: Веселовский, стр. 206—207).
Изнесоша ему венець тое же царица, егда кто его на главу полагает, невидим бываше... и харкизмо, иже бе от рыбьи кожи. — В южнославянских текстах говорится, что венец жены Ахилла делал людей невидимыми днем, «вь ношти же иако огнь свьтеше се» (Нов., стр. 40); в греческом тексте нигде не упоминается о способности этого венца делать людей невидимыми, а только сказано, что он ночью сверкал как огонь (Истрин, стр. 43). Вероятно, именно этот вариант следует считать первоначальным, ибо в дальнейшем эту магическую роль выполняет перстень, а не венец (см. ниже, прим. 116). Далее в южнославянских текстах упоминается «бележець» (знак, значок) Гектора и «киепазмо (хакизмо) оть рибие коже»; в греческих текстах называется σκέπασμα — «покрывало».
принесоша ему книгу некоего философа, иже написано в ней о разорении Иерусалиму исперва до конца ... прилучихомся услышати от вас в книгах сих. — Этот текст читается только в русской редакции сербской Александрии (в Ефросиновском виде — см. выше, стр. 212). В южнославянских и греческих текстах Александру приносят книгу «философа Омира (в некоторых списках — от Рима) ... о тройском разорении»; Александр прославляет троянских героев, говоря, что они достойны зависти, ибо после смерти удостоились быть воспетыми великим Гомером (аналогичная мысль высказана Плутархом, XV). Упоминание книги о разорении Иерусалима является несомненным дополнением русского редактора. О разорении Иерусалима при Навуходоносоре (VI в. до н. э.) повествует библейская книга пророка Иеремии. Возможно, однако, что русский редактор имел в виду весьма популярную на Руси «Иудейскую войну» Иосифа Флавия, не смущаясь возникающей при этом крайней хронологической несообразностью (у Иосифа Флавия описываются события I в. до н. э.).
На реку Скаминдрушу. — Река Скамандр течет на северо-западе Малой Азии. в окрестностях Трои.
а иному полку не вмещатися в полкы — в южнославянских текстах «а иному никому ту вьмешати се» (Нов., стр. 42); в греческом списке: «никто не смел (располагаться) внутри строя македонян» (W, стр. 39).
гусаркы — южнославянское слово — разбойники, корсары, пираты (венгерское слово «гусар», вошедшее в русский язык, по-видимому, иного происхождения, чем это славянское слово).
паче пернатых орлов. — В южнославянских и греческих текстах Александр сравнивает свои войска с зернами перца («пьпренехь зрьнь лютейший»); русский редактор не понял этого места и превратил «перец» в «пернатых орлов».
на поле, иде же языком размещение бысть. — В южнославянских текстах это поле именуется «поле сенарско, идеж езыци иногда стльпь сьздали беху боеште се вьтраго потопнаго нашьствиа» (Нов., стр. 45). Имеется в виду известный библейский рассказ о вавилонском столпотворении (Книга бытия, гл. XI). Страной Сенаар в Библии именуется Вавилония.
Иерусалим, поиде во Иеврейское царство. — В основных редакциях Псевдокаллисфена похода на Иерусалим нет; поход этот упоминается только в редакции С, где Александр является в Иерусалим после победы над Дарием (Веселовский, стр. 219). В русской хронографической Александрии введен эпизод посещения Александром Иерусалима (после похода на Египет, но до победы над Дарием), но этот эпизод взят не из какой-либо редакции Псевдокаллисфена, а из хроники Георгия Амартола (Истрин. Александрия русских хронографов, стр. 135). В сербской Александрии поход Александра на Иерусалим и его дружба с пророком Иеремией является одной из основных тем повествования.
