Горе в небесный Иерусалим вселится желателю,
От дел ныне познаваем усердну о том подвизателю,
Сего человеколюбия дерзнух недостойный молити,
По богоданному дару могущему в скорби моей помощь учинити.
От пучины щедрот милости твоея почерпсти хощу,
Да сего ради и в недрах милования ти веселитися хощу.
Авраамля дела боголюбиве влыша творима тобою,
Ревнуя сему, Христа ради подаждь ми помощь собою.
Юже имевши в сердцы милования гостинницы,
Богарадно мою душу с телом приими в сию яко странницу.
О сем благородию твоему немнозе стужаю,
Разумения твоя по бозе паче к милости возбужаю.
И естьли благовнимателный ти слух милосердие приклониши,
Слезосоставное се вопиение мое внушиши.
У требующаго помощи бога ради моления послушати потщися,
И милость и человеколюбие над бедным во имя Христа показати не отрецыся.
В настоящем тя разумеваю мощна добро творити,
А вечных благ уповаю ж<е> за сия сторицею прияти.
Не возмогаю убо словом от многия печали на милование тя преклонити,
О всем же чаю бога благопослушна тя сотворити.
Вины, о ней же благочестие твое вкратце молити дерзаю,
И подробну ти, благодателю моему, обявити уповаю.
Честь и славу благородию твоему за се паче усугубиши,
Юже милость аще бога ради на мне, бедном, покажеши.
Бог бо не обидлив забыти дела твоего и труда и любве,
И того еже во имя его человеколюбие свое явиши до мене.
Елико по Христове заповеди паче клеврет ныне милостию поспешити,
Толико, надеюс<ь>, и во вход царствия небеснаго иных предвариши
Части благия и вселения с праведными сподобишися,
Ея ж<е> ради аще ныне неленостно добродетелию подвигнешися.
Любов убо, по апостолу, и есть и глаголется сам бог [272],
О ней же усердно рачителствуя, и ты не будеши во благих убог.
Малое сие и грубое мое писанейце прияти ти молюся,
А против сего желаемаго мною милосердия твоего прияти надеюся.
Гласне умом у врат душевнаго ти дому зелне взываю,
Аз беспомощный на милование человеколюбие твое премоляю.
Философию добру еж<е> о души любомудрие разумне возлюбил еси.
О милости и целомудрии все свое благоумие приложи еси.
Ничтож <е>, рече, тако приближает к богу, яко ж<е> святыня и чистота,
Коею ты возжделен еси всегда зрети Христа.
О них же аще за скудость ума и кратко рех,
Тем всем самого благоразсудна ведца тя разумех.
И яж<е> аки младенец немотуя, несмысленне вещаю,
Множае сим любителна тя слышателя быти желаю.
О зело потребных ми милосерде моление к тебе прострох,
Фалию подобный [273] от язв ударений бедный к милости твоей притекох.
Елика обыче твое благородие добрая творити,
Ея ж <е> желаю милости и аз дабых сподобился от тебе получити.
Вся же моя неискусныя глаголы в слезосоставной сей хартийцы [274] зде прекращу.
Да не досажду многоплетенным своим грубословием благовнимателному твоему слуху.
И бодроопасному умному ти оку.
Но о едином молю,
И слезоточие взываю:
Умилостивися!
