Виршевая поэзия (первая половина XVII века) - Коллектив авторов

Фарисейскаго лицемерия в вас плевы проницают,

основание духовные любви в нас корень посецают.

Меча обоюдуостра слово посреде является,

его же ради сердце наше скорбию уязвляется.

Союз братолюбия сим до конца погибает,

кто терние злобное посреде влогает.

Елико убо кто сицевым суемудрием похваляется,

философьское же любомудрие в таковых не вселяется.

Аще кто нелепая разумения писати дерзает,

ниже творити таковых до конца престает;

о них же кто глаголати не срамляется,

в сицевых и действовати всяко не постыжается;

им же кто себе не разумевая услаждает,

чести и похвалы себе от всех таковый лишает.

Юных же умныя слабости кто содержится,

разум истиннаго разсужъдения в него не вселится.

Аще и совершеных муж таковый лет будет,

детское ж мудрование до конца в нем пребудет.

О них же кто выше своея меры похваляется,

враг богу и человеком сим является.

Аще кто здрав смысл в себе целомудрия носит,

таковыми нелепыми никого же не поносит,

иже ныне вашея злобы яд изливается,

сан же духовнаго братолюбия в нас сим погубляется.

Ярость непременну писание ваше в нас утверждает,

писати же вам сопротивная тому понуждает.

Елико же ты на мя писанием вооружается,

толико и мы к вам словесным оружием ополчаемся.

Рать не малу слово ваше, еже о нас, состовляет,

уязвити же наших очес никако не возмогает.

Штурмовати языком яко копией на ны поучаешься,

крепко же и мы сами сопротив вас стати утвержаемъся.

Аще и множество бранных сопротив нас слово ваше соберет,

словеси же истинна, еже в нас сущаго, никако же поперет.

Аще мы грубостию умною выну и сокрушаемъся,

множества же вашего мудрования не устрашаемся.

Страшливому закон на брань исходити не повелевает,

о нем же весь полк, устрашився, побежден бывает.

Никако же убо пред вами глаголати не усрамимся,

о ней же ваше, еже о нас, мудрование в конец постыдится.

Всяк же, кто кого невинна за очи поносит,

честь и похвалу сим немалу от всех тому приносит;

еже убо оно ко оному от вас восписуется,

лесть предателеобразна таково именуется.

О них же писание нам радоватися глаголет,

многую укоризну от тех смирение наше приемлет.

Бог един праведный судия тебе о сем вменяется,

им же худость наша от тебе оскорбляетъся.

Елико же от тебе преименование приемлем,

таково же и твоему суемудрию возпошлем.

Всяческих владыка и творец, научая ны, глаголет:

Аще кто о имени моем кого приемлет,

Сын вышняго того ради нарицается

И наследник достоин небеснаго звания является.

Любити усердно заповеда всем друг друга.

И о сем, рече, воздастъся на небесех мзда многа.

Юже и сам содетель о нас исполни

И всю тварь благостию своею наполни.

О сем и учеником рече познаватися всеми,

Сохраняти же повеле нам преданая теми.

Иже восхощет вся строяй, содевает,

Философский разум помыслити о сем не возмогает.

О нем же и мы ныне, уповающе, тщимся,

Великому ти милосердию, еже о нас, попремногу дивимся.

И твое непреклонное усердие нас взущает,

Честное твое благонравие нам всем возвещает.

Услышати же молим благородие ваше

Рабское и неключимое моление наше.

Аще и неблагостройне счинивше сия приносим,

Доволне прияти твоего благонравия просим.

О нем же худости нашей благонадежне быти,

Во временных сих отвсюду безмятежне жити.

Аще твое богомудрое остроумие восхощет,

Таковая удобнейшая нам и сотворити возможет.

Иже некогда нам быша любезнии друзи,

Сии ныне явишася нам зломудрении врази,

Ярость свою гневоносную на мя поощряют,

Погубити в конец безвинне нас умышляют.

Еще же инем некая поносная во ушеса влагает,

Таковыми нас зле низложити уповает.

Радуется днесь моей настоящей бедности,

Уповает своей непременней быти гордости.

Шатания его суемудренныя можеши разорити,

Аще восхощеши моей бедности пособити.

Сам моему спасению ныне буди началник,

А благочестивому самодержцу о мне печалник.

Многую яви над нами, молю,