и с радостью удалился, чтобы провести оставшиеся восемь лет своей жизни в Ферраре. В 1528 году он купил участок земли на окраине города и построил красивый дом, который до сих пор можно увидеть на улице Ариосто и который содержится государством. Поперек фасада он начертал горацианские строки гордой простоты: Parva sed apta mihi, sed nulli obnoxia, sed non sordida, parta meo sed tamen aere domus - "Маленький, но подходящий для меня, никому не вредящий, не подлый, но приобретенный на мои собственные средства: дом". Там он жил тихо, изредка работая в саду и ежедневно перерабатывая или расширяя "Фуриозо".
Тем временем, подражая Горацию, он написал разным друзьям семь поэтических посланий, дошедших до нас под названием сатиры. Они не такие острые и сжатые, как у его образца, не такие горькие и смертоносные, как у Ювенала; они были продуктом ума, любящего и никогда не находящего покоя, с раздражением переносящего бичи и презрения времени, презрение гордеца. Они описывают недостатки духовенства, симонию, свирепствующую в Риме, кумовство мирских пап (Сатира i). Они порицают Ипполито за то, что тот платит своим прислужникам лучше, чем поэту (ii). Они излагают циничную концепцию женщин, которые редко бывают верными и честными, и дают советы запоздалого эксперта по выбору и укрощению жены (iii). Они сетуют на унижения придворной жизни и язвительно рассказывают о неудачном визите к Льву X (iv):
Я поцеловал его ногу, он наклонился со святого места, взял мою руку и отсалютовал мне в обе щеки. Кроме того, он освободил меня от половины гербовых сборов, которые я должен был платить. Затем, с полной надеждой в груди, но с телом, промокшим от дождя и измазанным грязью, я отправился ужинать к Раме.
Две сатиры оплакивают его тесную жизнь в Гарфаньяне, его дни, "проведенные в угрозах, наказаниях, убеждениях или оправданиях", его музу, напуганную и парализованную молчанием преступлений, исков и потасовок; и его любовницу за столько миль отсюда! (v-vi) В последнем послании Бембо просит порекомендовать греческого наставника для сына Ариосто - Вирджинио:
Грек должен быть образованным, но при этом иметь здравые принципы, ведь эрудиция без нравственности более чем бесполезна. К несчастью, в наши дни трудно найти такого учителя. Немногие гуманисты свободны от самых позорных пороков, а интеллектуальное тщеславие делает большинство из них еще и скептиками. Почему же так получается, что ученость и неверность идут рука об руку?15
Сам Ариосто большую часть своей жизни относился к религии несерьезно, но, как и почти все интеллектуалы эпохи Возрождения, в конце концов примирился с ней. Еще с юности он страдал от бронхиального катара, который, вероятно, усугублялся его путешествиями в качестве курьера кардинала. В 1532 году болезнь зашла глубже и превратилась в туберкулез. Он боролся с ним, словно не довольствуясь простым бессмертием славы. Ему было всего пятьдесят восемь лет, когда он умер (1533).
Он стал классиком задолго до своей смерти. Двадцатью тремя годами ранее Рафаэль изобразил его на фреске "Парнас" в Ватикане вместе с Гомером и Вергилием, Горацием и Овидием, Данте и Петраркой, среди незабываемых голосов человечества. Италия называет его своим Гомером, а "Фуриозо" - своей "Илиадой", но даже идолопоклоннику Италии это кажется скорее великодушным, чем справедливым. Мир Ариосто кажется легким и фантастическим рядом с безжалостной осадой Трои; его рыцари - некоторые из них столь же неотличимы по характеру, как и по доспехам - едва ли дотягивают до величия Агамемнона, страсти Ахилла, мудрости Нестора, благородства Гектора, трагизма Приама; и кто сравнит прекрасную и взбалмошную Анжелику с dia gynaikon, богиней среди женщин, Еленой-победительницей в поражении? И все же последнее слово должно быть таким же, как и первое: судить Ариосто может лишь тот, кто досконально знает его язык, кто улавливает нюансы его веселья и сентиментальности, кто способен откликнуться на всю музыку его мелодичной мечты.
V. ПОСЛЕСЛОВИЕ
Именно сами итальянцы с их пылким чувством юмора стали противоядием от романтизма двух "Орландо". За шесть лет до смерти Ариосто Джироламо Фоленго опубликовал "Орландино", в котором нелепости эпоса были карикатурно и с уморительными преувеличениями изображены. Джироламо прослушал скептические лекции Помпонацци в Болонье, принял программу обучения, состоящую из амуров, интриг, потасовок и дуэлей, и был исключен из университета. Отец отрекся от него, и он стал монахом-бенедиктинцем (1507), возможно, в качестве средства к существованию. Шесть лет спустя он влюбился в Джироламу Дьеду и сбежал с ней. В 1519 году он опубликовал сборник бурлесков под названием "Маккаронея", который впоследствии дал название бурно развивающейся литературе грубой и грубоватой сатиры в смешанных латинских и итальянских стихах. Орландино" - это буйная шуточная эпопея, написанная грубым и народным языком, которая на протяжении одной-двух строф придерживалась серьезной линии, а затем поражала читателя мыслью и фразой, достойными самого скатофильного тайного советника. Рыцари, вооруженные кухонной утварью, мчатся в списках на хромых мулах. Главный церковник в этой сказке - монах Грифаросто - аббат Граб-те-Роаст, чья библиотека состоит из поваренных книг, перемежающихся с блюдами и вином, а "все языки, которые он знал, были языками быков и свиней";16 Через него Фоленго сатиризирует духовенство Италии на любой лютеранский лад. Произведение было встречено аплодисментами, но автор продолжал голодать. Наконец он снова удалился в монастырь, писал благочестивые стихи и умер в благоухании святости в пятьдесят три года (1544). Рабле с удовольствием вспоминал его,17 и, возможно, Ариосто в последние годы жизни присоединился к веселью.
Альфонсо I сохранил свое маленькое государство в безопасности от всех нападок папства и, наконец, взял безрассудный реванш, поощряя и пособничая немецко-испанской армии, которая осадила, захватила и разграбила Рим (1527).18 Карл V выразил признательность, вернув ему древние вотчины Феррары - Модену и Реджио, так что Альфонсо передал свое герцогство наследникам без изменений. В 1528 году он отправил своего сына Эрколе во Францию, чтобы тот привез домой дипломатическую невесту из королевской семьи - Рене или Ренату - крошечную, мрачную, уродливую и тайно завоеванную ересью Кальвина. После смерти Лукреции Альфонсо утешался любовницей, Лаурой Дианти, и, возможно, женился на ней перед смертью (1534). Он перехитрил всех врагов, кроме времени.
ГЛАВА XI. Венеция и ее королевство 1378-1534
I. PADUA
Во времена диктатуры Каррарези Падуя была крупной итальянской державой, соперничавшей с Венецией и угрожавшей ей. В 1378 году Падуя вместе с Генуей попыталась подчинить себе островную республику. В 1380 году Венеция, истощенная войной с Генуей, уступила герцогу Австрийскому город Тревизо, стратегически расположенный на ее севере. В 1383 году Франческо I да Каррара выкупил
