Тревизо у Австрии; вскоре после этого он попытался захватить Виченцу, Удине и Фриули; если бы ему это удалось, он бы контролировал дороги из Венеции к ее железным рудникам в Агордо, а также пути венецианской торговли с Германией; то есть Падуя контролировала бы жизненно важные источники венецианской промышленности и торговли. Венецию спасло мастерство ее дипломатов. Они убедили Джангалеаццо Висконти присоединиться к Венеции в войне против Падуи; Джан, несомненно, не доверяя Венеции, воспользовался возможностью расширить свою границу на восток при попустительстве венецианцев. Франческо I да Каррара потерпел поражение и отрекся от престола (1389), а его сын, тезка и преемник возобновил (1399) договор 1338 года, по которому Падуя была признана зависимой от Венеции. Когда Франческо II да Каррара возобновил борьбу и напал на Верону и Виченцу, Венеция объявила ему войну до смерти, захватила и казнила его и его сыновей и передала Падую под прямое управление венецианского сената (1405). Измученный город отказался от роскоши туземного эксплуататора, процветал под управлением чужой, но компетентной администрации и стал образовательным центром венецианских владений. Со всех концов латинского христианства в его знаменитый университет приезжали студенты - Пико делла Мирандола, Ариосто, Бембо, Гиччардини, Тассо, Галилей, Густав Ваза, который станет королем Швеции, Ян Собеский, который станет королем Польши..... Кафедра греческого языка была основана в 1463 году и занята Деметрием Халкондилом за шестнадцать лет до его отъезда во Флоренцию. Столетие спустя Шекспир все еще мог говорить о "прекрасной Падуе, питомнике искусств".
Один из падуанцев сам был известным просветителем. Получив образование портного , Франческо Скварчоне увлекся классическим искусством, много путешествовал по Италии и Греции, копировал или зарисовывал греческую и римскую скульптуру и архитектуру, собирал античные медали, монеты и статуи и вернулся в Падую с одной из лучших классических коллекций своего времени. Он открыл художественную школу, разместил в ней свою коллекцию и дал ученикам два главных указания: изучать античное искусство и новую науку о перспективе. Немногие из 137 художников, которых он воспитал, остались в Падуе, поскольку большинство из них приехали извне. Но в ответ Джотто приехал из Флоренции, чтобы расписать фресками Арену; Альтикьеро прибыл из Вероны (ок. 1376 г.), чтобы украсить капеллу в соборе Святого Антония; а Донателло оставил памятники своему гению в соборе и на его площади. Бартоломмео Беллано, ученик Донателло, установил две прекрасные женские статуи для капеллы Гаттамелаты в той же церкви; Пьетро Ломбардо из Венеции добавил прекрасную фигуру сына кондотьера и великолепную гробницу Антонио Розелли. Андреа Бриоско - "Риччо" - и Антонио и Туллио Ломбардо вырезали для капеллы Гаттамелаты несколько превосходных мраморных рельефов; а Риччо установил на хорах церкви один из самых внушительных канделябров в Италии. Вместе с Алессандро Леопарди из Венеции и Андреа Мороне из Бергамо он проектировал недостроенную церковь Санта-Джустина (1502f), целомудренный образец архитектурного стиля эпохи Возрождения.
Именно из Падуи и Вероны Якопо Беллини и Антонио Пизанелло привезли в Венецию семена той венецианской школы живописи, благодаря которой великолепие Венеции было явлено миру.
II. ВЕНЕЦИАНСКАЯ ЭКОНОМИКА И ПОЛИТИКА
В 1378 году Венеция находилась в плачевном состоянии: ее торговля на Адриатике была заблокирована победоносным генуэзским флотом, ее сообщение с материком было перекрыто генуэзскими и падуанскими войсками, ее народ голодал, ее правительство подумывало о капитуляции. Полвека спустя она владела Падуей, Виченцей, Вероной, Брешией, Бергамо, Тревизо, Беллуно, Фельтре, Фриули, Истрией, Далматинским побережьем, Лепанто, Патрасом и Коринфом. Укрывшись в своей многокилометровой цитадели, она казалась неуязвимой для политических превратностей материковой Италии; ее богатство и власть росли, пока она не восседала во главе Италии как королева на троне. Филипп де Комин, прибывший в качестве французского посла в 1495 году, описал ее как "самый триумфальный город, который я когда-либо видел".1 Пьетро Казола, прибывший из враждебного Милана примерно в то же время, счел "невозможным описать красоту, великолепие и богатство".2 Это уникальное скопление 117 островов, 150 каналов, 400 мостов, над которыми доминирует плавный променад Гранд-канала, который путешественник Коминс назвал "самой красивой улицей в мире".
Откуда взялось богатство, поддерживающее это великолепие? Отчасти от сотни отраслей промышленности - кораблестроения, производства железа, выдувания стекла, выделки и обработки кожи, огранки драгоценных камней, текстиля... Все они были организованы в гордые гильдии (scuole), объединявшие мастеров и людей в патриотическом содружестве. Но, пожалуй, еще большее богатство венецианцев составлял торговый флот, чьи паруса развевались в лагунах, чьи галеры брали продукцию Венеции и ее материковых владений, а также немецкие и другие товары, которые переваливали через Альпы, везли их в Египет, Грецию, Византию и Азию и возвращались с Востока с шелками, пряностями, коврами, лекарствами и рабами. Экспорт в среднем за год оценивался в 10 000 000 дукатов (250 000 000 долларов?);3 Ни один другой город Европы не мог сравниться с ним по объему торговли. Венецианские суда можно было увидеть в сотне портов, от Трапезунда на Черном море до Кадиса, Лиссабона, Лондона, Брюгге и даже в Исландии.4 На Риальто, торговом центре Венеции, купцов можно было увидеть с половины земного шара. Морское страхование покрывало эти перевозки, а налог на импорт и экспорт был главной опорой государства. Годовой доход венецианского правительства в 1455 году составлял 800 000 дукатов (20 000 000 долларов?); в том же году доходы Флоренции составляли около 200 000 дукатов, Неаполя - 310 000, папских государств - 400 000, Милана - 500 000, всей христианской Испании - 800 000.5
Эта торговля диктовала политику Венецианской республики и в значительной степени финансировала ее деятельность. Она возвела к власти меркантильную аристократию, которая стала наследственной и контролировала все государственные органы. Она обеспечила население в 190 000 человек (в 1422 году) прибыльной работой, но оставила его зависимым от иностранных рынков, материалов и продовольствия. Запертая в своем лабиринте, Венеция могла кормить свой народ только за счет импорта продовольствия; она могла снабжать свою промышленность только за счет импорта пиломатериалов, металлов, минералов, кожи, тканей; и она могла оплачивать этот импорт только за счет поиска рынков для своей продукции и своей торговли. Зависимая от материка в плане продовольствия, рынков сбыта и сырья, она вела череду войн, чтобы установить свой контроль над северо-восточной Италией; зависимая также и от неитальянских областей, она стремилась к господству над регионами, которые обеспечивали ее потребности, рынками, на которые поступали ее товары, маршрутами, по которым проходила ее жизненно важная торговля. По воле судьбы она стала империалистической державой.
Таким образом, политическая история Венеции зависела от ее экономических потребностей. Когда Скалигери в Вероне, Каррарези в Падуе или
