качестве очаровательной посланницы Лодовико Миланского, Большой канал был украшен по всей его длине, как великолепная аллея в Рождество; навстречу ей выплыл корабль "Буцентавр", символизирующий Венецианское государство и весь украшенный пурпуром и золотом; вокруг него гребли или плыли тысячи лодок, каждая украшенная гирляндами и бантами; судов было так много, говорит восторженный хронист, что на милю вокруг не было видно воды.
В письме, написанном по этому случаю из Венеции, Беатриче описывает momaria, устроенный в ее честь во Дворце дожей. Это было драматическое зрелище, в основном пантомима, представленная актерами в масках, которых называли momari, муммеры. Венецианцы очень любили устраивать подобные представления. До 1462 года они сохраняли средневековые "мистерии"; но по требованию публики эти религиозные пьесы стали предваряться или прерываться комическими интермедиями столь вольного и беспорядочного характера, что в том же году они были запрещены. Тем временем гуманистическое движение возобновило знакомство итальянцев с классической комедией; Плавт и Теренций были поставлены Компанией делла Скальца и другими группами; а в 1506 году Фра Джованни Армонио, монах, актер и музыкант, представил на латыни в монастыре Эремитани "Стефанию", первую современную комедию. От этих истоков венецианская комедия продвигалась к Гольдони, постоянно соперничая с Арлекином и Панталоне из commedia dell' arte, а порой настолько соперничая с ними в раскованном юморе, что церковь и государство вступили в войну с венецианской сценой.
Земная разнузданность и сквернословие соседствовали в венецианском или итальянском характере с ортодоксальной верой и гебдомадальной набожностью. Население толпилось у собора Святого Марка по воскресеньям и святым дням и пило гомеопатические дозы религии ужаса и надежды, изображенной на мозаиках или изваянной в статуях и рельефах; нарочитая темнота пещеры со столбами усиливала эффект икон и проповедей; даже проститутки, спрятав на время желтый платок, который закон предписывал им демонстрировать как знак своего племени, приходили сюда после утомительной ночи, чтобы очистить себя молитвой. Венецианский сенат благосклонно относился к этому народному благочестию и окружил дожа и государство всем благоговением религиозного ритуала. После падения Константинополя он ввез за большие деньги мощи восточных святых и предложил заплатить десять тысяч дукатов за бесшовный плащ Христа.
И все же тот самый Сенат, который Петрарка сравнивал с собранием богов,22 неоднократно попирал авторитет церкви, игнорировал самые страшные папские декреты об отлучении и интердикте, предоставлял убежище благоразумным скептикам (до 1527 года),23 резко осудил одного монаха за нападки на евреев (1512) и стремился сделать церковь в Венеции уделом государства. Епископы для венецианских кафедр выбирались сенатом и представлялись в Рим для утверждения; во многих случаях такие назначения осуществлялись, несмотря на отказ папы утвердить их; после 1488 года никто, кроме венецианца, не мог быть назначен на венецианский епископат; никакие доходы не могли быть собраны или использованы любым церковным деятелем в Венецианском королевстве, не утвержденным правительством. Церкви и монастыри подлежали государственному надзору, но ни один церковный деятель не мог занимать государственную должность.24 Все наследники монастырских учреждений платили налог государству. Церковные суды тщательно следили за тем, чтобы виновные церковники получали те же наказания, что и провинившиеся миряне. Республика долго сопротивлялась введению инквизиции; когда она уступила, то сделала так, что все приговоры венецианских инквизиторов подлежали пересмотру и санкции сенатской комиссии; за всю историю существования инквизиции в Венеции было вынесено всего шесть смертных приговоров.25 Республика с гордостью заявляла, что в мирских делах она "не признает никакого начальства, кроме Божественного Величества".26 Она открыто приняла принцип, согласно которому общий собор епископов Церкви стоит выше папы и что папа может подать апелляцию на будущий собор. Когда Сикст IV наложил на город интердикт (1483 г.), Совет Десяти приказал всем священнослужителям продолжать службу в обычном режиме. Когда Юлий II возобновил интердикт в рамках своей войны против Венеции, Десятка запретила публиковать эдикт на венецианской территории и поручила своим агентам в Риме прикрепить к дверям собора Святого Петра обращение папы к будущему собору (1509).27 Юлий выиграл эту войну и заставил Венецию признать его духовную власть как абсолютную.
В целом венецианская жизнь была более привлекательной по обстановке, чем по духу. Правительство было компетентным и проявляло высокое мужество в невзгодах; но оно было иногда жестоким и всегда эгоистичным; оно никогда не думало о Венеции как о части Италии и, казалось, мало заботилось о том, какая трагедия может постигнуть эту разделенную страну. Она создала сильные личности - самодостаточные, проницательные, жадные, доблестные, гордые; мы знаем сотню из них по их портретам, написанным художниками, которым они покровительствовали. Это была цивилизация, которой, по сравнению с флорентийской, не хватало тонкости и глубины; которой, по сравнению с миланской при Лодовико, не хватало утонченности и изящества. Но это была самая красочная, роскошная и чувственно завораживающая цивилизация, которую когда-либо знала история.
V. ВЕНЕЦИАНСКОЕ ИСКУССТВО
1. Архитектура и скульптура
Чувственный цвет - суть венецианского искусства, даже его архитектуры. Фасады многих венецианских церквей и особняков, а также деловых зданий украшены мозаикой или фресками. Фасад собора Святого Марка сверкал позолотой и почти бессистемным орнаментом; каждое десятилетие привносило в него новые украшения и формы, пока лицо великого фасада не превратилось в причудливую смесь архитектуры, скульптуры и мозаики, в которой декор тонул в структуре, а части забывали о целом. Чтобы полюбоваться этим фасадом с нежностью и удивлением, нужно встать на 576 футов дальше, на дальнем конце площади Сан-Марко; в этом ракурсе блестящий конгломерат романских порталов, готических огэ, классических колонн, ренессансных перил и византийских куполов сливается в один экзотический фантом, волшебный сон Аладдина.
Тогда Пьяцца не была такой просторной и величественной, как сейчас. В XV веке она была еще не вымощена; часть ее занимали виноградники и деревья, двор каменотеса и уборная. В 1495 году она была вымощена кирпичом; в 1500 году Алессандро Леопарди отлил для трех флагштоков такие постаменты, которые не превзошли ни один из последующих; а в 1512 году Бартоломмео Буон Младший воздвиг величественную кампанилу. (Она обрушилась в 1902 году, но была восстановлена по тому же проекту). Не так радуют глаз офисы прокураторов Святого Марка - Прокурации Векки и Нуове, построенные между 1517 и 1640 годами и ограничивающие Пьяццу с севера и юга своими огромными и однообразными фасадами.
Между собором Святого Марка и Большим каналом возвышалась главная слава гражданской Венеции - Дворец дожей. В этот период он претерпел столько реконструкций, что от его прежнего облика мало что осталось. Пьетро Баседжо перестроил (1309-40 гг.) южное крыло, обращенное к каналу; Джованни Буон и его сын Бартоломмео Буон Старший возвели новое крыло (1424-38 гг.)
