себя крестом.
– Пан Славута, проведите дознание. Покойницу похороните у ограды погоста. Всё?
– Всё, пани.
Катажина перевернула последнюю страницу реестра.
– Двадцать мушкетов… Шестьдесят фунтов пороху… Пятнадцать фунтов свинца… А это что за расходы?
– Эта покупка сделана по моему настоянию, – ответил кастелян.
– С кем вы собираетесь воевать, пан Славута?
– Я всегда предпочитаю держать порох сухим… и наготове.
Катажина пожала плечами, закрыла тетрадь и вернула эконому.
– Хорошо, я согласно. Передайте пятьсот талеров на нужды несвижского монастыря. И ещё двести талеров костёлу в Бяла-Подляске.
– Слушаюсь, ваша милость.
Доклад был окончен, войт и эконом покинули библиотеку.
Едва стих шум шагов, Катажина закрыла тетрадь.
– Сегодня я думала о том деле, пан Славута, – без вступления начала княгиня, – и хочу сообщить нечто, что наверняка укрылась от вашего проницательного взгляда.
– Я весь во внимании, ваша милость.
– Вы помните, во что была одета Наталья в ночь убийства?
– Минуту, – кастелян задумался, – исподняя рубаха, сарафан, красная накидка. И ещё чепчик.
– Верно, верно. И какие ваши выводы?
Славута пожал плечами.
– Я так и полагала, – княгиня улыбнулась, сделала небольшую паузу, затем выдохнула. – Красная шёлковая накидка, которая была на Наталье, принадлежит Агнешке Олейник, моей второй горничной.
– Ошибки быть не может?
– Пан Славута, есть вещи, в которых могут ошибаться мужчины, но не женщины.
– Иными словами?..
– Я сказала только то, что сказала. Я не утверждаю, что Агнешка может иметь к убийству какое-то отношение. Более того, в ту ночь я шла в каплицу и сама видела Агнешку возле колодца.
Кастелян на мгновение задумался.
– Погодите. Я на это не обращал внимание. Шёлковая накидка у горничной… Откуда?
– Нет, нет, я не это хотела сказать.
– Но такая накидка должна стоить немало денег…
– Пан Славута, мне бы не хотелось, чтобы вы заостряли внимание именно на этом вопросе. Это подарок Агнешке. Просто каким-то образом он оказался у Натальи. Больше вам знать не следует.
В этот момент в дверь постучали. Януш, испросив взглядом разрешения у княгини, доложил:
– Ляхович приехал из Несвижа.
– Допросите его, пан Славута. Может быть, он сможет дать ответ на интересующие нас вопросы.
Славута встал, опять поклонился, и неожиданно потерял равновесие – от падения его спас лишь дубовый стол, на который он в последний момент успел опереться.
Кастелян пришёл в себя, когда почувствовал прикосновение руки княгини на своём плече.
– Сколько ночей вы не спали? Хватит на сегодня дел. Ступайте к себе, отдохните. Сегодня я освобождаю от всех обязанностей. А завтра прошу составить мне компанию, я хочу посмотреть павлина и зубров. Ступайте, ступайте! Януш, помогите же ему!
Кастелян решительно отстранил племянника, потёр виски, словно пытаясь отогнать усталость. Ещё бы, столько суток на ногах!
– Сегодня заступишь в караул, – охрипшим голосом бросил он Янушу. – Возьмёшь Ляховича, поставь его у ворот, чтобы он постоянно был на виду. Слышишь, ни на минуту не оставляй одного. Завтра я с ним побеседую.
Славута нетвёрдой походкой, придерживаясь за стену, направился в свою комнату. Несколько раз он останавливался, с трудом переводя дыхание, пока, наконец, не добрался до своей комнаты, где обессилено опустился в кресло.
Память отбросила кастеляна на три десятилетия назад, когда он, овдовев, вернулся в Литву. За четыре года в Речи Посполитой много изменилась: войско, долго не получавшее денег, создавало конфедерации и грозило выйти из повиновения. Сейм, остро нуждаясь в деньгах, был вынужден разрешить чеканить вместо серебряной монеты медные шеляги – и скоро полновесная серебряная и золотая монета оказалась вымыта грубыми медными боратинками. Ещё никогда престиж королевской власти не падал так низко, и среди магнатов уже начали раздаваться голоса о детронизации Яна Казимира и избрании нового монарха, достойного короны Речи Посполитой…
За спиной хлопнула дверь. Кастелян обернулся – в дверном проёме стояла Богдана, самая молодая горничная княгини.
– Пан кастелян позволит? Пани княгиня послала меня помочь вам. Опять зарядили дожди, – защебетала девушка, ловко накладывая в камин поленья. – Я так соскучилась по теплу. А у нас опять холода. Я так продрогла сегодня на погосте, что кажется, простудилась.
Дрова, занимаясь огнём, начали трещать. Из приоткрытой дверцы печки потянуло теплом, и приятная истома растеклась по всему телу. Славута, уже не сопротивляясь накатившей усталости, закрыл глаза. Откуда-то издалека, сквозь пелену дрёмы, доносился звонкий голос Богданы:
– Так жаль Наталью. Я теперь боюсь одна ходить по замку. Мы с Кристиной уговорились ходить вместе. Не ровен час, всё может произойти. Наталья была хорошим человеком. Кто мог поднять на неё руку. Пан кастелян знает, что мы были дружны с Натальей. У нас почти не было секретов друг от друга, да и какие могут быть секреты. Всё время на виду…
Последние слова были произнесены на полтона ниже. Кастелян разлепил веки и внимательно посмотрел на девушку: Богдана краем глаза наблюдала за его реакцией. Убедившись, что посыл достиг цели, девушка подошла к кровати и принялась взбивать подушку.
Славута потёр ладонью затылок.
– Продолжай.
Вместо ответа Богдана осмотрелась, потом осторожной походкой подошла к двери, приоткрыла её, заглянула в коридор, и затем аккуратно прикрыла.
– Пан кастелян, я не знаю, как сказать.
– Скажи, как есть.
Богдана ещё раз бросила взгляд по сторонам, приблизилась и полушёпотом произнесла:
– Вот только я не знаю, надо ли это говорить… пан должен знать… она, Наталья, брала чужие вещи…
На лице Славуты отразилось разочарование, и Богдана поспешила внести ясность.
– Нет-нет, пан кастелян не так всё понял. Она всегда всё возвращала. Наталье это уже не повредит… Просто она тайно встречалась с их милостью, и когда шла на встречу, брала чужую одежду.
Сон окончательно покинул кастеляна.
– Чужую одежду, – машинально произнёс он.
– Да. И понимаете, та накидка, в которой была Наталья…
– Знаю, – остановил её Славута.
Кастелян мысленно прокрутил в голове всё, о чём говорилось сегодня: по словам княгини, Агнешка получила накидку в подарок от неизвестного, личность которого Катажина не сочла необходимым ему раскрывать. Эта накидка в роковой вечер оказалась на Наталье, которая встречалась с «их милостью»…
Неожиданно он поймал себя на мысли, что эта юная горничная, всегда казавшаяся ему наивной, на поверку оказалась не такой уж и простушкой: рассказав много, она не раскрыла главного.
– Кто он?
– О ком вы, пан кастелян?
– С кем встречалась Наталья?
– О, пан кастелян, вы же понимаете… чужая тайна…
