почему они воюют, за несколько минут до боя, а после его окончания поток информации возобновлялся. В Гражданской войне в Испании солдаты говорили, как важна информация для морального духа, но в большинстве армий ее не предоставляли. Но многомесячные бои затрудняли проведение регулярных лекций и собраний. Вместо этого в ход пошла пропаганда примером. По словам одного из комиссаров, когда формировалась специальная штурмовая группа, в нее назначались два-три члена партии для руководства.
Моральный дух был высок. Сотрудники Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) прочитали миллионы солдатских писем. В некоторых из них содержались жалобы на усталость и тяготы военной службы. Некоторые письма отражали пораженческие настроения. За период с июня по август 1942 г. из 30 237 000 проверенных писем 15 469 содержали пораженческие высказывания. Солдаты знали, что их письма подвергаются цензуре, но пораженческие настроения, проявившиеся в 0,05% случаев, все равно кажутся очень низкими. На самом деле необычайная самоотверженность как вермахта, так и Красной Армии делает насмешкой демократический "триумфализм" в бою, о котором я говорил в главе 3.
Многие солдаты признавались, что в бою испытывали сильный страх, сначала перед непрекращающимися атаками немцев, их, казалось бы, бесчисленными танками и самолетами, непрерывными артиллерийскими обстрелами. Но они рассказывали, как преодолевали страх. Хелльбек рассказывает о пехотинце, который в своем первом бою испытал "парализующий страх, когда немецкий огонь заставил его упасть на землю". Но он также отметил, что страх испарился в тот момент, когда он понял, что должен встать, если хочет избежать бессмысленной смерти: "Я понял, что мы можем погибнуть зря". Это была не храбрость или мужество (которых у меня не было). Я просто понял, что умру, если ничего не предприму. И единственным шансом спасти себя и других было продвижение вперед". "Он "поднял себя с земли и был удивлен гальванизирующим эффектом боевого клича, рефлекторно прозвучавшего на его губах: "Я не мог сказать ничего другого, кроме того, что сказал бы любой на моем месте. "За Родину! За Сталина!"
Сильная идеологическая мощь популистского марксизма сделала эту армию своеобразной, наиболее похожей на вермахт по степени проникновения идеологии, но превосходящей его по степени политического воспитания, по партийной принадлежности, определяемой уровнем убийств, по защите Родины (чего не было у вермахта). Красная Армия была страшной военной машиной, но это была самооборона против врага, который, как знали ее члены, уничтожил миллионы людей и в случае победы поработит оставшихся в живых. Запредельная идеология армии позволяла ей выдерживать огромные потери и продолжать сражаться с интенсивностью, превосходящей другие армии. Ее техника не сильно уступала технике вермахта, численность была выше, но преимущество было за счет более высокого морального духа. Немцы считали, что это происходит благодаря бездумному повиновению азиатской расы. Но покорность была разумной, полной идей.
Западные союзники: Одинокие поля сражений и необстрелянные
В этой войне были задействованы более широко разбросанные поля сражений. Военно-воздушные силы обеспечили огневую мощь с воздуха, что вынудило сухопутные войска рассредоточиться, позволило наносить удары по удаленным целям и существенно увеличило потери среди мирного населения. Несмотря на первоначальный успех танковых блицкригов, танки оказались довольно уязвимыми, и основу наземных боевых действий по-прежнему составляли артиллерийские батареи и пехота. Пехотные подразделения часто пользовались автономией от своих офицеров, и солдаты говорили о "пустом" поле боя, где враг редко мелькал. Генерал сэр Уильям Слим, руководивший Бирманской кампанией, заявил: "В конце концов, каждое важное сражение развивается до такой степени, когда отсутствует реальный контроль со стороны старших командиров. . . . Доминирующим ощущением на поле боя является одиночество".
В таких боях солдаты могли сами решать, как им поступить. Они могут решить не стрелять из своего оружия. Важную роль в обсуждении мотивации солдат сыграли отчеты бригадного генерала США С. Л. А. Маршалла о темпах стрельбы американской пехоты на Тихоокеанском и Европейском театрах военных действий. Несмотря на то, что в отношении его методов были высказаны сомнения, большинство ученых повторяют его выводы как факты. Исследования Маршалла были основаны на коллективных обсуждениях с собраниями пехотных батальонов, а не на интервью с отдельными людьми. Достоинством этого метода было то, что он смог построить подробный рассказ о конкретных боевых действиях, объединив опыт каждого бойца в яркое общее повествование о сражении с места событий. Маршалл опубликовал более десятка рассказов об отдельных столкновениях, начиная со Второй мировой войны и заканчивая Кореей и Вьетнамом. Это яркие рассказы о столкновениях, которые редко проходили по плану, дающие наглядное представление о сражении. Сегодня они практически неизвестны. Любопытно, что в них не упоминается о прекращении огня, за исключением случаев, когда подразделения были прижаты огнем противника.
Однако Маршалл писал и более обширные отчеты, в которых приводились статистические данные о темпах стрельбы и отказе от стрельбы, которые до сих пор цитируются. Маршалл задавал открытые вопросы каждому батальону и выслушивал их свободные ответы. Из этого он сделал вывод, что процент людей, ведущих огонь по противнику, "не поднимался выше 20-25%" - поразительно низкая цифра. Мы должны немного увеличить ее, поскольку, по его словам, только около 80% солдат имели возможность стрелять. Из них стреляли 25-30%, что все равно очень мало. По его словам, стрелять мешали соображения, связанные с убийством других людей: "Средний и здоровый человек... имеет такое внутреннее и обычно нереализованное сопротивление убийству ближнего, что он не станет по собственной воле лишать себя жизни, если ему удастся отвести от себя эту возможность. . . . В жизненно важный момент он становится сознательным отказником, сам того не осознавая."
Маршалл не привел никаких доказательств этого вывода, но добавил, что оружие, обслуживаемое экипажами - артиллерия, пулеметы, оружие, стреляющее с вертолетов, - почти всегда стреляло потому, что за человеком внимательно следили товарищи. Этот вывод был неоднократно подтвержден более поздними исследованиями. Но в конце 1940-х - 1950-х гг. выводы Маршалла произвели фурор среди военных, которые еще со времен Первой мировой войны были обеспокоены проблемой так называемого "пассивного боевого состава". Они не хотели повторения системы "живи и живи". Власти признали достоверность его выводов и ввели новые, довольно разумные методы обучения, имитирующие реальные боевые условия, как он и рекомендовал.
Однако со статистикой Маршалла нельзя согласиться. Создается впечатление, что он взял их из воздуха. В его отчетах нет никаких подробностей о том, как он пришел к своей статистике. Его полевые заметки оказались скудными и не содержали никаких намеков на количественные расчеты. Его помощник, капитан Джон Вестовер, приводит слова Маршалла о том, что статистика - это лишь "украшение веры". Он добавляет, что Маршалл делал
