что темп стрельбы был достаточным, одна треть жаловалась на слишком интенсивную стрельбу. Большинство офицеров завидовали способности своих немецких коллег добиваться ограниченного, контролируемого и точного темпа стрельбы. Исследование Крейга Камерона, проведенное среди американских морских пехотинцев на Тихоокеанском театре военных действий, не обнаруживает никаких свидетельств отсутствия стрельбы или пассивности. Напротив, в Гуадалканальской кампании было много раненых и больных, которых следовало госпитализировать. Морской пехотинец не стал бы "выходить из строя", если бы это привело к увеличению нагрузки на его товарищей. Конечно, морские пехотинцы были элитным подразделением. Он говорит, что на Окинаве страшная стычка заставила большее число бойцов покинуть строй и отправиться в госпиталь, но без какого-либо намека на плутовство. Камерон приходит к выводу, что слова Маршалла - "это умозрительный аргумент, призванный успокоить моральные чувства гражданских лиц". В действительности же, по его словам, "убийца всегда существовал в людях, и его нужно было просто вывести на чистую воду и поощрить". Американцы оказались столь же искусны и безжалостны в применении насилия, как и их тоталитарные враги". Показатели эффективности и темпы стрельбы в разных воинских частях, очевидно, различались, хотя моральные устои, похоже, отсутствовали.
Бен Шалит, военный психолог, думал, что сможет подтвердить факт необстрела Маршалла израильскими солдатами в ближневосточных войнах. Но ему это не удалось. Почти 100% обычных пехотинцев и элитных коммандос стреляли по приказу или по обстоятельствам. Он также обнаружил чрезмерную стрельбу, которая эффективно снимает страх, поскольку барабанный бой и стук оружия скрывают пульсацию страха внутри солдата. Шалит описывает, как командир израильского спецназа подсчитывает пулевые отверстия в телах врагов и делает замечание своим солдатам: "Нужно ли сверлить человека 25 пулями, когда достаточно и двух?"
И, наконец, часто цитируемое исследование подразделения полевых исследований британской организации Defense Operational Analysis Establishment, которое в 1986 г., как утверждается, изучило убойную эффективность военных подразделений в более чем ста сражениях XIX и XX веков. В исследовании сравнивались реальные данные этих боев с показателями поражения испытуемых в имитационных боях с использованием импульсного лазерного оружия, которое не могло ни нанести, ни получить вреда от виртуального "противника". Испытуемые убили гораздо больше симулированного противника, чем было отражено в реальных исторических данных о потерях. При этом испытуемые не испытывали ни страха, ни ненависти в этой экспериментальной обстановке, ни шума, ни ослепления, ни хаоса, ни пригибания и перебежек в реальном бою. Это была свободная от напряжения игра на ловкость, демонстрация превосходства рациональности в условиях, далеких от реальности. Более того, мне не удалось найти оригинальный отчет об этом эксперименте и отметить, что все, кто его цитирует, используют практически одинаковые слова. Возможно, его не существует, кроме как в виде интернет-мифа, но если он существует, то нам, вероятно, следует его игнорировать.
Ни в одном из этих исследований моральный страх не упоминается в качестве причины пассивности под огнем, за исключением рассказа Бурке о том, как он преодолевается. Страх был проблемой, хотя солдаты могли с ним справиться. Генералы понимали, что это самое большее, на что они могут рассчитывать. Американский генерал Джордж Паттон якобы сказал: "Мужество - это страх, который держится минуту", а американский генерал Омар Брэдли якобы сказал: "Мужество - это способность действовать правильно, даже когда напуган до полусмерти".
Опросы американских солдат: Приятели, латентная идеология и выполнение заданий
Опросы, проведенные Стоуффером и его коллегами, показали, что основным чувством солидарности и верности у американских солдат является не страна, армия или полк, а небольшая группа товарищей, с которыми они делят свою жизнь в бою и вне его. Они боролись за то, чтобы не подвести своих товарищей, тем самым обеспечивая соблюдение групповых норм и поддерживая личность в условиях боевого стресса. "Теория товарищей" неоднократно подтверждалась; многие солдаты рассказывали, какую большую часть своей жизни они делили с товарищами и насколько интимными были их отношения. Себастьян Юнгер ярко выразил это в среде американских солдат в Афганистане: "Армия может тебя завалить, девушка может тебя бросить, враг может тебя убить, но общая готовность защищать жизнь друг друга не подлежит обсуждению и со временем только углубляется. Готовность умереть за другого человека - это такая форма любви, которую не могут внушить даже религии, и переживание ее глубоко меняет человека". Конечно, исламистские террористы тоже испытывают подобное.
Солдаты порой боялись прослыть трусом больше, чем смерти. Социальный страх смягчал экзистенциальный страх, как мы видели в Гражданской войне в США. Сомнения возникали в условиях войны с высокой смертностью, когда первичные группы распадались с приходом неизвестных новобранцев, как это было в Гражданской войне и среди американских морских пехотинцев на Окинаве. Особенно это было характерно для немецкой армии на Восточном фронте во Второй мировой войне. И все же эти немцы продолжали сражаться и умирать до самого конца, отброшенные даже к воротам Берлина. Бартов считает, что это противоречит теории приятельства, тем более что вермахт изначально комплектовался по местному принципу, что поначалу усиливало приятельские отношения. Однако для Штауфера и его сослуживцев долгосрочные дружеские отношения не имели особого значения. Именно их взаимозависимость в бою порождала близость. Чарльз Москос отмечает: "Интенсивность первично-групповых связей, о которых так часто сообщают в боевых подразделениях, лучше всего рассматривать как обязательную необходимость, вызванную непосредственными обстоятельствами жизни и смерти". Парень рядом с тобой прикрывал твою спину, снимал напряжение черным юмором, весело ругался, врал за тебя, если ты не подчинился приказу или убил гражданского, заботился о тебе, если ты был ранен, а если ты умер, он отправил бы твое личное имущество твоей семье. Взаимность в жизни и смерти порождала сильную близость, которую некоторые называли любовью. Новобранцы быстро становились приятелями. Это было необходимо, иначе они погибали. Солдат, независимо от его преданности делу или послушания приказам, ставил перед собой главную цель - остаться в живых. Этого нельзя было добиться без своей основной группы.
Стауффер и его коллеги также попытались выяснить, насколько важны были приятели. В 1944 г. они спросили у пехотинцев, сражавшихся в Европе, что заставляет их идти вперед. Самым распространенным ответом было стремление выполнить задание или закончить войну (44%). На втором месте - стремление не подвести своих товарищей (14%), далее следуют мысли о доме и близких (10%), чувство долга и самоуважения (9%). Идеологические мотивы, такие как неприкрытый патриотизм, составили всего 5%. Выполнение задачи, долг и самоуважение можно объединить в неявное патриотическое чувство институционализированного морального долга, которое является скрытой идеологией для двух третей солдат. По мнению Эдварда Шилса, моральный дух в малых группах предполагает "набор обобщенных моральных предрасположенностей или чувство обязательства... некоторую степень